Deja Vu

Пока позволено дышать снова и снова, Я не могу дать тебе идти дальше. Мы будем вместе в каждый момент. Не переставая Поддерживать меня.

Танджиро обжегся однажды — еще маленький споткнулся о собственные ноги и упал лицом в горящий костер. Языки пламени успели лизнуть левую сторону и подпалить волосы, отец успел за шкирку вытащить. Сбил огонь, а на ожоги приложил снег. Мать была с Незуко, прибежала только на его истошный вопль. Огонь — твой враг — учила она, состригая возле больного места пряди. Берегись его, обходи стороной. Огонь — твой друг — завещал отец, танцуя Танец для огненной стихии, босыми стопами ступая прямо по снегу. И не бойся его, а приручи. И тогда он станет твоим главным оружием. Мальчишка вскоре забыл об этом, только неровный шрам напоминал об этой случайности. Отросшие пряди почти прикрыли изъян. Деревня у подножья горы считала его красивым. После всей заварушки с демонами, истребителями, говорящими воронами и нескончаемыми заданиями, шрам на лбу начал, откровенно говоря, гореть. Смоченная в студеной воде тряпица спасала лишь на пару минут. Глядя, как братец расчесывал до крови лоб, Недзуко недовольно мычала и била его по рукам. Прикладывала свою, ледяную. Становилось как-то легче. Пока в нос не врезался запах, который выбил из него весь дух. До боли знакомый, он был у них дома! Расталкивая прохожих правой рукой, левой с силой, до побеления костяшек сжимал рукоять катаны. «Убью. Зарежу. Уничтожу!» Но демон одним движением остудил всю его решимость, заставил трястись, как подстреленный заяц с дулом у виска — на его руках сидел ребенок, человек. Танджиро отступил на шаг, потом на еще один, зажал себе рот — вот-вот закричит от ужаса! «Они не знают?.. Не понимают?..» — Вам плохо? — спросила женщина, стоявшая по правую руку от главного злодея всей этой истории. Врага. Людоеда! — Вы бледны. Ты знаешь его? — Нет, — мотнул головой Мудзан, отчего курчавые пряди качнулись и снова легли в общем беспорядке. — Возможно, молодой человек перепил, ты смотри, как его колошматит. Пойду отведу его в надлежащее заведение. К ужину не ждите. Женщина кивнула и взяла ребенка на руки. Кибуцуджи схватил его за ворот и потащил вглубь толпы. Ноги стали ватными. Его действительно потряхивало. В нелюдимом переулке демон швырнул его стене, отряхнул руки: — Надо же, как осмелели выкормыши Убуяшики. Уже в открытую подходят, ничего не бояться. Никаких тебе боев и громких слов. А вот были времена… — Т-ты был у н-нас дома… — с трудом выдавил из себя мечник, чаще задышал, чтобы унять дрожь в теле. Кибуцуджи прищурился. — Я зн-наю кто ты. Ты убил всю мою с-семью. А я убью тебя. Сука. Но смеха он услышать точно не ожидал. — Ты себя-то видел? Горе-истребитель. Тебе так страшно, ты один, посреди улицы. В истеричном состоянии ты на помощь не успеешь позвать, когда я вспорю тебе глотку. Моим бы подчиненным тебя показать, чтобы учились, как нужно меня приветствовать. Танджиро вдруг зашипел от боли — будто соль просыпали на ожог, он ужасно горел, а боль распространялась уже по вискам прямо в голову. Демон заинтересованно присел рядом с ним на корточки, схватил за запястья раздирающие кожу руки. Камадо взвизгнул и как-то весь сжался под пылким взглядом алых глаз. Но смотрели они не на него, а на ожог. Подросток дернулся назад, ударился затылком о кирпичную стену, когда на лоб легла ладонь, еще больше холодная, чем у сестры. Отливающие синевой ногти прошлись по затейливому рисунку ожога, мягко, совсем ненавязчиво, но боль ушла. Танджиро непонимающе захлопал глазками, чужие руки его уже не держали, он, неожиданно для себя (да и для демона) расслабился и прикрыл веки, пока лицо тщательно изучали тонкие пальцы. Но ни разу ногтями не царапнули. Почти гладили. На Камадо напала сонливость и он вздохнул так свободно, так… легко. Мудзан усмехнулся: — Как мало тебе надо. Если еще раз пересечемся, можешь еще раз обозвать меня, я даже не обижусь. — Как ты это сделал? — страх прошел, но зевок Танджиро скрыть не смог. Понемногу он приходил в себя. — Особая магия крови? Заговор? Приворот? — Скорее последнее. Смотри, — истребитель молча открыл рот, когда демон за полы шляпы чуть ее приподнял. Тихое: «Твою ж…» все же сорвалось с губ. Алые узоры распустились на лбу, более темные, почти черные, смотрелись инородно и броско. Словно насильно когтями выцарапали. Словно и быть-то их тут не должно. — Эта гадость появилась у меня лет двенадцать назад, никак от нее не избавиться, я пробовал. И вот какая удача, ты, о гроза всех демонов на свете, красноволосое пугало, повстречался на моем пути. Даже убить тебя нельзя, пфф. — Почему же? — пискнул Танджиро, потянулся к чужой метке и сжался в комочек, стоило демону клацнуть зубами. — Умру сам. Человеческая жизнь так недолговечна, но, хм, если ты, ну не знаю, вдруг станешь один из нас, то есть шанс мне прожить еще одну тысячу лет. — Мудзан натянул шляпу чуть ли не до носа, приподнялся и поспешил ретироваться. — Забудь об этом разговоре. И не забывай, мы — враги. — Тогда, — Танджиро привстал, опираясь на стену. Глубоко вздохнул. — Умрем вместе. Кибуцуджи кивнул: — Учту это. Оу, у тебя там, кажется, сестра одна сидит. Может, уже пойдешь к ней, а то проснется, еще пойдет тебя искать, а ты тут не один с катаной на перевес шатаешься. — Я все равно убью тебя! Из-под земли дост… Один удар по голове — и подросток свалился под ноги без сознания; Кибуцуджи цокнул языком. — Нельзя было сразу? Чего прятались? — Просим прощения, Господин, — прошелестел демон, в прошлой жизни слепец. — Как только отдали приказ, мы тут же его исполнили. — Глаз с него не спускать. Пальцем не трогать. Только если рыпаться начнет. Назад его отнесите, видеть его не могу. Подчиненные молча кивнули и исчезли вместе с истребителем. Мудзан привычно потер лоб, когда к нему начал приставать пьяница из переулка. Им конец.