You got a heart of glass or a heart of stone?
Just you wait 'til I get you home
We've got no future, we've got no past
Here today, built to last
In every city, in every nation
From Lake Geneva to the Finland station. ©Pet Shop Boys
До боли знакомый, и в то же время глухой голос позади них заставил Фредди вздрогнуть, и немедля оторваться от Дики, поспешно сложившего свои руки на законное место. Поднимать голову на стоящего рядом с ними Брайана было попросту страшно, и на мгновение его захватило малодушие. Лишь понимание, что они оба — и Дики, и Мэй — оказались здесь из-за (и ради) него, заставило Фредди взять себя в руки. Он все же поднял голову и внимательно посмотрел на бывшего друга, отмечая про себя, как изменился за последние шесть лет Брайан. От прежней наивности и взгляда, витавшего в облаках, не осталось и следа. Сейчас на него смотрели исключительно серьезные ореховые глаза, выражавшие недоверие и, если не сказать больше, вражду. Руки его расслабленно покоились в карманах, и стать, с которой появился здесь Брайан, наглядно показывала, что он чувствовал себя хозяином положения. Осознание этого обдало Фредди холодом. Вероятно, он и не представлял себе, как сильно мог отразиться на ранимом и чувствительном Мэе его отчаянный поступок шестилетней давности. Пожалуй, сейчас только кудри выдавали в нем знакомого Фредди Брайана — он так и не отказался от своей любимой естественной прически, и это вдруг показалось Фредди сентиментальным и милым. Может быть, не все ещё так плохо, и они сумеют помириться, если вспомнят былое? Признавать, что виной всему произошедшему стал именно он, Меркьюри, было тяжело. Страшно. Практически невозможно. И это он ещё не возвращал Роджера... — Фредди, — повернулся к нему Джон, вырывая из дум. Встречаться взглядом с Брайаном было так тягостно, что он вновь опустил голову, ожидая удара, нервного крика... чего угодно, только не этого обоюдного молчания. Долговязая фигура Мэя, облаченная в модное шерстяное пальто, горделиво возвышалась над мгновенно вжавшимся в кресло Фредди. Наверное, так чувствуют себя преступники перед вынесением приговора... — Что же ты молчишь? — насмешливо, но спокойно спросил его Брайан. — Я не знаю, — наконец, выдавил из себя Меркьюри. — Не знаешь...? — Да, Брайан. Я... не знаю, что тебе сказать. Брайан продолжал внимательно смотреть на него, игнорируя Джона, и Фредди смог найти в себе силу поднять голову и принять этот взгляд. Когда-то мы были знакомы, Брайан, ты помнишь? Мы были ближе всех. Мы смеялись, увлеченно обсуждали строение клеток мозга и противный кофе в университетском буфете, ты помнишь? Мы делили на троих диван в лаборантской, не имея сил оторваться от исследований, а потом спорили до хрипоты, настаивая на своем, ты помнишь? Мы чокались за науку, попадая бокалами по рукам друг друга, пропадали в барах на окраинах, куда нас вечно затаскивал Роджер, пели рок-баллады, не стесняясь прохожих, и были так счастливы втроем, ты помнишь? "Помнишь ли ты меня так же хорошо, как я тебя?" — безмолвно спрашивал в ответ Фредди. Я помню… Я помню, как ты просил у меня пятнадцать центов на проезд, а потом виновато глядел, пряча в сумке очередную невообразимо вычурную, но такую дорогую сердцу тряпку, купленную где-то на барахолке Пасадены, я помню… Я помню, как мы жмурились от света софитов и вспышек фотокамер, направленных на тебя, я помню пьяного и тараторящего Роджера, держащего меня за руку, я помню свою гордость за нас и клятву в нерушимости дружбы, я помню… А еще я помню пустые, холодные стены, безжизненно молчащий телефон, разбитый в сердцах, таблетки, которые заставлял пить меня Тим, — «это поможет тебе, Брайан», прием у психотерапевта и негласный запрет на просмотр фотографий, которые убивали, потому что то, что на них было запечатлено, было так реально, и так недоступно… И да, — я помню разорванные листы диссертации, проклятия, которые я бросал, чертовски холодные руки Тима, вытаскивающего меня из бездны, мое равнодушие и желание сдохнуть. Я все помню. А что из этого помнишь ты? Что из этого ты знаешь? И что я должен сказать тебе теперь? — Но ведь это ты позвал меня, — глухо отозвался Брайан. Как глупо и банально начинать разговор именно с этого, но я не могу иначе. Я не знаю, что мне сказать человеку, отнявшему у меня половину смысла жизни. «Ты совсем не изменился, Фаррух»… Фредди, наконец, справился с минутной слабостью, хотя внутренняя дрожь все еще не унялась, как можно более спокойно начал очевидно тяжелый разговор. — Да, и почему же? — Почему... что? — Почему я не изменился? Мэй внимательно смотрел на него, словно считывая любые эмоции, появляющиеся в смуглой груди, скрытой за обтягивающим синим пиджаком. — Твое позерство никуда, черт возьми, и не делось. Фредди нервно улыбнулся, услышав в его голосе упрек, но нашел в себе силы продолжить. — И все же я рад, что ты пришел, дорогой. Сядь, пожалуйста… Он отодвинул третье кресло и вновь поднял голову, чтобы в ту же секунду встретить недоверчивый взгляд друга. Ну же, Мэй, не будь идиотом… Брайан, помедлив, принял его предложение и сел рядом, сложив руки по бокам. Он все еще напоминал колючего ежа, выпустившего иголки в ответ на чью-то угрозу, и продолжал сверлить Фредди взглядом, нарочно обходя вниманием почти растворившегося в пространстве Джона. — Фаррух, что тебе нужно? У меня мало времени, и вообще… — Ты же прочел записку, Брайан, — Фредди улыбнулся, — Я обещал вам, и я вас нашел. Я понимаю, что доставил вам много неприятных минут, но, поверь, на то была весьма веская причина. Услышав примененное к себе слово «вас», Брайан встрепенулся, и резко вскинул голову, заставив Фредди и окончательно оцепеневшего Дикона вздрогнуть. — «Вас»?! Кого, черт возьми, «вас»?! Уже давно нет никаких «вас», Фаррух Булсара! — Что ж, я знал, что будет нелегко, — снисходительно улыбнулся Фредди и попытался взять его за руку. — Я понимаю твой гнев, дорогой, но позволь мне… — Чертов ублюдок, ты хоть представляешь, как я жил все эти годы?! И все-таки совладать с собой Брайан не смог. Да и не мог никогда — всегда реагировал на него так... Фаррух мог быть либо тем, кому поклоняешься, либо тем, кого ты хочешь убить. Не выдержав, Мэй вскочил со стула и ударил кулаком по поверхности стола. Фредди и Джон инстинктивно зажмурились. — Послушай, Мэгги... — Нет уж, теперь ты послушай! Ты, — Брайан почти уперся рукой в грудь Фредди: — Ты эгоистичный, подлый ублюдок, и я не хочу иметь с тобой ничего общего, слышишь?! — Боже правый, у меня прекрасный слух, дорогуша! — терпение Меркьюри иссякало, и он тоже поднялся на ноги, уперевшись ладонями об поверхность стола. — Похоже, я сильно ошибался, считая себя истеричной королевой, ибо, как я вижу, ты не хуже меня справляешься с этой ролью! Брайан, Господи, неужели ты и вправду думаешь, что я настолько плох, что смог бы оставить вас, не имея на то причин?! — Еще скажи, что я не прав! — Да, ты не прав, Брайан Гарольд Мэй! — Иди ты к черту! Просто иди к гребаному черту! — Заткнись хотя бы на секунду, и послушай, наконец, меня! — окончательно рассерженный Фредди ударил кулаком по многострадальному столу, обратив на себя внимание окружающих, и гневно вскинул взгляд на Мэя, заставив того подчиниться. — Вот так, малышка. Хорошо... Они оба выдохнули, успокаивая дыхание, и Фредди продолжил. — Я понимаю, что ты судишь о нас по газетным заголовкам, хотя я просил тебя не делать этого. Все, что пишут в таблоидах — полная хрень! Не все так просто, уж поверь мне… Брайан, до того рассеянно уставившись по уличному пейзажу вокруг, вдруг поднял взгляд на Фредди, теперь уже более адекватно и спокойно. — Что ты имеешь в виду? — Брайан, я действительно покинул Лос-Анджелес, но… — Я не об этом, — перебил его Мэй. — Ты сказал, что просил меня не судить о тебе по газетам… — Да, и что с того? — Что это значит, черт побери?! Фредди медленно вскинул брови, пытаясь понять, чего хочет от него Брайан. — Ну, видишь ли, мой образ жизни весьма отличается от того, что пишут черноротые ублюдки из “The Sun”… — Да чтоб тебя! Заканчивай с этой клоунадой, Булсара! Мы оба знаем, что ты ни о чем меня не просил! Ни меня, ни, прости Господи, Роджера! Напряжение, скопившееся между ними, грозилось обернуться дракой в любой момент. Но в ту же секунду возле налитых красным физиономий неожиданно возникло третье, уставшее молчаливо наблюдать за разворачивающейся здесь драмой, лицо. Удивительно спокойный, тихий, но твердый голос остудил их пыл, заставив обоих обернуться и обратить внимание на Джона. — Фред, он не получил той твоей записки, ты понимаешь? Меркьюри, побледнев, растерянно перевел взгляд на Джона и обратно на Мэя. — Что ты имеешь в виду? Дики выждал ещё несколько секунд, обдумывая ответ, и обратился к Брайану: — Позвольте мне сказать, хорошо? Мэй кивнул, и Джон продолжил: — Фредди, ты не раз говорил мне, что собирался отправить им записку перед тем, как мы улетим. Это ведь так? — Ну да, — растерянно согласился Меркьюри, — И что с того? — И ты не мог им позвонить? — Это бы погубило нас, — развел руками Фредди. — К тому времени я был уверен, что за нами ведется наблюдение. Телефоны наверняка прослушивали... — В таком случае, если твой друг говорит, что ты никого из них не предупреждал, я могу сделать два вывода. Либо он врет, — на этих словах Мэй заметно напрягся, — либо они действительно не получали твоих предупреждений. — В каком смысле… не получали? Брайан, это правда? Мэй лишь пожал плечами, бессильно опустив голову на ладони. Сердце снова, как уже бывало в его жизни, пропустило удар и стремительно падало вниз. — Я понятия не имею, о чем вы говорите. — Я действительно пытался предупредить вас, — тихо продолжил Меркьюри, — И все эти годы думал, что вы поняли меня правильно. Прости меня, Брайан. Услышанное от Фарруха не укладывалось в голове. Брайан застонал от негодования и обиды. Быть такого не может, чтобы он все-таки предупредил их! Бред, бред, просто бред! Брайан не мог так ошибиться, не мог! Он не мог прострадать все эти годы зря. — Я тебе не верю. — все, что смог сказать Мэй в ответ на его извинения. — И ты имеешь на это полное право, — устало вздохнул Фредди, — Но делу это не поможет. Брайан действительно не видел в их с Роджером квартире никаких записок в тот злополучный день, и не имел ни единой причины сомневаться в себе. Тейлор в тот день отсутствовал, это Брайан помнил совершенно точно. Он сам покупал партнеру билет до Калькутты, где Роджера ждали для поиска новых компонентов для сомнацина. Кому тогда он мог передать записку? Выходит, Булсара врет? Но зачем? Конечно, Брайану было тяжело простить его, но, все же, в глубине души ему хотелось верить в честность сказанных Фаррухом слов. Кажется, он вообще верил в них всегда. Слишком хорошо теперь складывался пазл, собранный из догадок, обрывков воспоминаний и не полученных ответов… Впрочем, даже этот факт никак не объяснял Брайану того, что он так и не увидел эту чертову записку. Почему? — Брайан, я и малейшего понятия не имею, почему. Да, мы действительно были вынуждены улетать в спешке, но, видит Бог, я не посмел бы сделать и шага, не предупредив вас об этом… — Фредди вздохнул, и, не в силах больше спорить, взял вновь успевшего раствориться Джона за руку, словно ища у него спасительного покоя. Нет, Фаррух не мог врать ему, Мэй видел это в его глазах, усталых, почерневших еще больше с тех пор, как они виделись в последний раз. А еще в них неуловимо что-то поменялось, но что именно, Брайан так и не понял. В груди все больше щемило от надежды, что они еще обо всем поговорят. Хоть когда-нибудь... — Фаррух, я прошу тебя, скажи мне правду… — Я и говорю тебе правду, Брайан, неужели ты не понимаешь? — голос Фредди почти затих, — Я передал записку твоему другу, как только узнал, что нам с Дики придется бежать… Так, стоп. Другу?! Да что, черт возьми, происходит?! Калейдоскоп из тревоживших воспоминаний закрутился с новой силой, и Брайан почувствовал, что еще минута, и его просто разорвет от этих не заданных вопросов. — Какому еще другу, Фаррух? То, что услышал Брайан после, словно кипяток, обожгло сердце и душу, заставив осознать кошмарно очевидную теперь истину. — Кажется, его звали Тим… Брайан окликнул крутившуюся рядом официантку, и заказал виски, предчувствуя тяжелый для них всех разговор. Лос-Анджелес, ноябрь 2016 Сбитое влажное дыхание, прерываемое заводящими не на шутку стонами, окутывало лицо и шею Брайана, не давая ему ни малейшего шанса вдохнуть самому. Маленькие точеные губы Роджера спускались все ниже, и, судя по его настроению, явственно ощущаемому мэевским животом, он и не планировал останавливаться, хотя надо бы: еще полчаса, и он точно опоздает! — Роджи, остановись… — Не хочу! Хочу тебя и точка! — Родж, ты опоздаешь на самолет, еще ведь нужно вызвать такси, и… Ах, черт! Да, еще… Еще, детка… Светло-пшеничные локоны полностью скрыли лицо водящего по его бедрам Тейлора, и на секунду Брайан оказался с ним полностью согласен. Но лишь на секунду. — Плевать, поменяю билеты и полечу завтра. — Го-о-осподи милостивый, прекрати немедленно, Роджер Меддоуз Тейлор, я не дам тебе просрать собственную командировку! — Какая же ты зануда, Кудряшка, — разочарованно вымолвил Тейлор, но все-таки внял голосу разума, и нехотя сполз с дивана, на ходу пиная завалявшиеся листы с описаниями трав, какими-то пузырьками неизвестного происхождения и прочим очень-нужным-хламом, — Клянусь флейтой Кришны, я найду там самую пахучую мальву, засушу ее и привезу сюда, высыплю ее в твой кофе, а потом пришлю самую непотребную смс-ку, из всех, что ты когда-либо получал! И гори все синим пламенем, особенно твой обеденный перерыв в университете! Мэй лишь засмеялся, слушая его безобидные угрозы, и потихоньку помогал собирать сумку своему лохматому недотепе, как всегда не позаботившемуся о сборах заранее. Вдвоем они справились куда быстрее, и уже через десять минут Роджер зацеловывал его губы на прощание, пообещав отзвониться, как только самолет приземлится на индийскую землю. — Брай, — вдруг совершенно серьезно спросил Тейлор, — А чем ты займешься, пока меня не будет? — Не знаю… Буду скучать, — ореховые глаза грустно улыбались, предчувствуя разлуку, — А в перерывах, наверное, встречусь с Тимом, давно не виделись. Может, сходим на какой-нибудь матч, развеемся. Улыбка окончательно сползла с лица Роджера, когда он услышал о Тиме Стаффеле. — Брай, может, не надо, а? Мне не очень хочется, чтобы ты встречался с этим Стаффелом… — Родж? Что случилось? Что он тебе сделал? — Не знаю, у меня какое-то хреновое предчувствие. Лучше позвони Фарруху, ей богу… Брайан непонимающе посмотрел на возлюбленного, и прижался лбом к вспотевшим скулам. Он, в отличие от Мэя, стоял уже полностью одетый. — Успокойся, детка, это просто волнение перед полетом. Все будет хорошо, слышишь? — Ты… Ты все-таки позвони Фарруху, его неделю уже не слышно… Ибудь осторожнее с этим Стаффелом… Я не хочу, чтобы какой-то слюнявый гомик крутился возле моего Кудряшки! Ох уж его ревнивая натура! Аккуратные губки Роджера капризно вздернулись, и Брайан не удержался, чтобы не втянуть того в очередной сладкий поцелуй. И, как назло, именно в этот момент их прервала настойчивая трель телефона, извещающая о прибытии такси. — Хорошо, детка, я позвоню Фарруху. А ты отзвонись мне, как приземлишься, хорошо? — улыбнулся Брайан в последний раз, и взял любимого за руку. — Роджи, я люблю тебя, больше всего на свете… — Люблю… — выдохнул ему в ответ Тейлор, и тотчас исчез в дверях подъезда, оставив после себя неизменный аромат сладковатого ванильного одеколона. Субботнее, и по совместительству, следующее, утро уже уставшего от вынужденного одиночества Брайана началось с обзвона друзей, сначала рекомендованных Роджем, а потом — тех, от кого он советовал держаться подальше. Первым в его списке был, конечно, Булсара, но тот в очередной раз не взял трубку, и Брайан решил набрать его чуть позже, убивая пока время разговором со Стаффелом. Нет, конечно, у Мэя и в мыслях не было творить что-то за спиной любимого, но иногда его неуемная ревность доходила до абсурда, и случай с Тимом был ярым тому подтверждением. Роджер почему-то с первого взгляда невзлюбил этого невзрачного и тихого парня, знакомого Мэю еще со школьной скамьи, и не упускал возможности поддеть его, невзирая на тот факт, что у Стаффела уже много лет были свои стабильные и прочные отношения. Они с Брайаном нечасто виделись, в основном общаясь на сторонние темы, и Мэй мог поклясться, что ни разу не замечал от него каких-либо поползновений в свою сторону. Именно поэтому он решил вытащить старого знакомого в бар, и тем самым пренебречь словами Тейлора, надеясь, что эта вольность останется исключительно его маленьким секретом. На удачу Мэя, Тим сразу же согласился, пообещав приехать за ним через час. Оставалось лишь разобраться с Фаррухом, и предстоящий уик-энд можно было бы счесть спасенным. Конечно, это не равно времени, проведенному с Роджером, но скучать в одиночестве представлялось Брайану куда более скверным занятием. Стоило Мэю подумать о друге, как удача улыбнулась ему еще раз, разразившись мощной трелью «Innuendo», стоявшей на номере Булсара. — Господи, Фаррух! Куда ты пропал?! Трубку не берешь, в Университете тебя нет… В трубке некоторое время царила тишина, и Брайану стало не по себе. Он еще раз назвал Фарруха по имени, прежде чем услышал его дрожащий и слабый голос, раздающийся будто бы откуда-то издалека. — Брайан… Нам нужно увидеться, срочно… — Да, конечно, — голос Мэя упал вслед за голосом друга, но все же он старался не выдавать волнения. — Когда и где? Может, мне приехать? — Нет, не надо, я сам… Будь дома, Брайан, я скоро буду. — Хорошо… — он почти перешел на шепот. — Фаррух, что случилось? Булсара всхлипнул, и от этого Мэю окончательно стало не по себе. — Пожалуйста, Брайан, дождись нас… — Кого «нас»? Да что случилось-то, ты можешь ответить?! — Я буду не один. В ту же секунду Булсара отключился, в очередной раз оставив Брайана в недоумении. Следующие два часа стали для Мэя настоящим испытанием. Ему отчаянно хотелось набрать Роджера и посоветоваться с ним относительно странного голоса друга, но тот, как назло, не брал трубку, — разница во времени подсказывала, что сейчас у него был насыщенный рабочий день. К тому же, и Булсара не спешил появляться у него на пороге. Наконец, тишину прервал требовательный звонок в дверь, и Мэй метнулся ему навстречу, приготовив для друга самые крепкие и понимающие объятия. Каково же было его удивление, когда на пороге он увидел не Фарруха, а Тима Стаффела, в руках которого была бутылка шампанского. — А, это ты… — Ну да, ты же сам мне позвонил, — улыбнулся Тим, — А что, ты ждешь кого-то еще? — Да… в общем-то, нет, — Брайан тут же сник, одновременно чувствуя, как в его душе растет беспокойство, — Проходи. — Мы так редко видимся в последнее время, что каждая встреча становится праздником, — усмехнулся Тим, проходя в гостиную Брайана, — Выпьешь со мной? Мэй, погруженный в тягостные раздумья о Фаррухе, не услышал вопрос друга, и Тиму пришлось приблизиться, чтобы посмотреть тому в глаза. — Брайан, что-то случилось? — Мой друг, я рассказывал тебе о нем… Фаррух, с ним что-то случилось, я чувствую. Он должен был приехать сюда перед тобой, но почему-то не приехал… Тим лишь пожал плечами, и откупорил бутылку, намереваясь отвлечь Мэя от тяжелых мыслей. — Брайан, поверь, если бы он так хотел, то давно приехал бы к тебе. Видимо, появились более важные дела, чем ты. Так бывает, к сожалению… Пойдем в гостиную. Мы так давно не виделись, мне столько нужно тебе рассказать! Но мысли Брайана витали совсем в ином месте. Он наконец-то понял, почему Роджер так взволнованно вел себя перед отлетом. Он так же, как и Брайан, чувствовал неладное… Еще час он безуспешно пытался дозвониться до Булсара, но натыкался лишь на тягучие гудки, сменившиеся, в конце концов, на голос автоответчика. Тяжелое предчувствие не отпускало его, и весь вечер, проведенный с Тимом, Мэй думал о друге, смутно догадываясь, что его исчезновение — лишь первый звоночек, извещающий их о предстоящих переменах в жизни. Сейчас, шесть лет спустя, Брайан мог лишь усмехнуться и глухо застонать, поражаясь собственной глупости. Все эти годы тысячи мыслей царили в его голове, выстраиваясь в предположения, но ни одна из них не указывала на то, что во всем этом мог быть замешан Тим Стаффел. Он с легкостью обвинил лучшего друга во всех смертных грехах, и ни разу не заподозрил в обмане того, кого, по сути, знал лишь поверхностно; более того, он доверился Тиму, позволив войти в свою жизнь, и все эти годы слушал его речи, обличающие Фарруха Булсара в трусости и предательстве, не допустив даже и мысли о том, что Стаффел мог иметь в этом корыстный интерес. Какой же он идиот… — Почему?! — взревел окончательно добитый Мэй, не обращая внимания на неодобрительные взгляды вокруг, — Почему, Фаррух, ты не приехал тогда?! — Святые угодники, я не успел, Брайан! — Выкладывай все! Немедленно! — Я вынужден был спешно покинуть Штаты, и это все, что ты должен знать прямо сейчас, — твердо проговорил Фредди, — За нами следили, и я решил передать вам письмо с надеждой объясниться, как только все образуется. Несколько минут Брайан обдумывал услышанное, а потом коротко кивнул. — Окей. Допустим. Что было дальше? — У твоего дома я встретил Тима… — Боже... Ты бы мог просто отправить ее в почтовый ящик! — Господи, я верил в него, Брайан! Если бы я знал, Господи! Все случилось слишком быстро! — раскрасневшийся, взволнованный Фредди почти лег на стол, пытаясь достучаться до друга, — Если бы я промедлил, меня бы схватили… У меня просто не было времени, понимаешь? — Кто схватил?! — Полиция, Брайан… — раздался тихий голос Джона, и Брайан обернулся, лихорадочно уставившись на него, — Фредди предъявили обвинение тем утром, и поэтому он не смог приехать. У нас было всего полчаса на сборы. Надеюсь, ты сможешь простить его… Мэй был так взволнован открывшимися вновь обстоятельствами, что только сейчас понял, что не спросил имени сидевшего с Меркьюри человека, хотя, в сущности, ответ был ему давно очевиден. Именно его он увидел шесть лет назад бредущим под руку с Фаррухом, он же, заметно возмужавший и похорошевший, блистал на страницах английских газет, выхваченный случайными кадрами папарацци. Брайан бессильно рухнул обратно в многострадальное кресло, наконец, вспомнив, что вокруг них имелось еще, как минимум, несколько десятков человек, и снова посмотрел на Джона, крепко сжимающего в своей ладони руку Фредди, очевидно, благодарного за то, что он единственный все это время сохранял спокойствие, не давая им двоим окончательно скатиться в истерику. — Джон Дикон, — прохладные зеленые глаза смотрели открыто и без вызова, спокойно и внимательно изучая собеседника. — Рад знакомству, Брайан. Он подал руку Мэю, не сводя с того взгляда, и одобрительно улыбнулся, когда Брайан протянул свою в ответ. Его тихий, но цельный нрав, безусловно, понравился Мэю, и рукопожатие получилось вполне искренним. Фредди, наблюдавший за ними, удовлетворенно вздохнул, понимая, что его возлюбленный в очередной раз спас ситуацию и вывел ее в нужное русло. — Так, значит, все это время вы были вместе? — успокоившись, спросил Мэй. — Да, — улыбнулся Фредди и подвел руку Джона к своим губам, — Джон стал для меня всем, и видит Бог, я не жалею об этом ни капли. Брайан, наблюдавший за этой картиной, почувствовал, как что-то закололо чуть левее груди. Когда-то и у него был человек, ставший для него всем… Впрочем, сейчас, на удивление, ему было совершенно не до страданий по Тейлору. — Вы познакомились за границей? Джон перевел взгляд на Фредди, предлагая ему сказать все самому. — Нет, — сглотнув, ответил Меркьюри, — Джон был моим пациентом, мы познакомились задолго до этого. Мэй так и знал, и не преминул сказать об этом Фарруху. — И почему ты не рассказал нам о нем? Ты ведь сам тогда говорил, что начал работать с каким-то пациентом! — Я знаю… — Фредди снова вздохнул, и прижался к Дики, взяв его за кисть руки. — Джону сильно досталось в жизни, и я не мог гарантировать его безопасность. — Но нам то ты мог сказать? Черт побери, Фаррух, мы были друзьями! И делили одну постель, — хотелось закричать Брайану, как будто это имело значение. — Фредди спас мне жизнь шесть лет назад, — продолжил за партнера Дикон, — Если бы не он, меня бы убили. В Лос-Анджелесе было неспокойно, пришлось скрываться… Я знал о том, что вы работаете над «Обменом сном», и согласился стать первым испытуемым. — Вот оно как... — Наша победа тогда не была бы возможна без Дики, — улыбнулся Фредди так тепло, что у Брайана вновь защемило в груди. — Поэтому мне пришлось молчать. Медицинскую тайну еще никто не отменял. — Что было дальше? — продолжил Мэй импровизированный допрос. — А потом меня обвинили в убийстве, Брайан, — усмехнулся Фредди. — Как ты думаешь, что могло быть в нашей жизни после этого? Побег, судорожный поиск нового пристанища… Дики нужна была помощь… Мне отказали в визе четырех стран, понимаешь? Пришлось неслабо покрутиться, прежде чем мы осели в Британии. — Да что произошло-то, в конце концов? И что случилось с Джоном? Джон опустил глаза, очевидно не желая вспоминать болезненные эпизоды из прошлого. Фредди, уловивший его настроение, вздохнул, понимая, что без этого Брайану никогда не удастся их понять. Впрочем, и самому Мэю было нелегко сейчас — на него свалилась масса новостей, и Меркьюри понимал, что другу потребуется время, чтобы осознать их в полной мере. — Это долгая история, дорогуша. Не думаю, что сейчас ты готов ее услышать… — И когда же ты надеялся меня просветить? — усмехнулся Мэй. — У нас еще будет время поговорить обо этом, — мягко отвел тему Фредди, — Я просто хочу, чтобы ты знал, что я никогда не был вам врагом, Брайан… Ни тебе, ни Роджеру. Тишина, разбавляемая окружавшими их стол голосами, оглушала, и Фредди почти умоляюще смотрел на друга, мечтая услышать от него что угодно, только не это чертово молчание. — Я понял тебя, Фаррух… — он нарочно называл Меркьюри настоящим именем, словно не желая мириться с его новым «обличием». — Это действительно все… очень странно и неожиданно. Он выдвинул стул, на котором сидел, и медленно выбрался из-за стола, ощущая, как внутри него трепещет разбуженное сердце. Его милый друг вовсе не был предателем или лжецом, он всего лишь стал жертвой чьего-то злого умысла, и поверить в это хотелось так сильно, словно так и должно было быть на самом деле. Он расплатился за виски и хотел было попрощаться, памятуя о незаконченном рабочем дне, как вдруг услышал из уст Фредди то, о чем не смел думать и в самых глубинах своей души… — И все же я не понимаю, почему ты решил рассказать об этом именно сейчас. Фредди и Джон продолжали сидеть за столом, покручивая свои бокалы в руках, и тянули с ответом, вынуждая Брайана остановиться. — Ну так что? — Брайан… Ты бы хотел вновь работать вместе? Мэй буквально уронил челюсть, не ожидая такого поворота, и непонимающе посмотрел на друга. Он не ослышался? — Что ты имеешь в виду? — Когда-то ты сказал, что мы могли бы стать рок-звездами, помнишь? Ты сказал, что мы способны на все, пока держимся вместе… — продолжил Фредди. — Я прошу дать мне еще один шанс. Я никогда не предавал вас, Брайан, и больше всего на свете я мечтал бы вновь работать с вами. С тобой и Роджером… Глаза Меркьюри загорелись каким-то лихорадочным огнем, хорошо знакомым Мэю. Это был огонь, напоминающий о прошлой жизни, полной открытий и неизведанных высот. Он даже не спросил про Роджера, Господи… Смутные догадки уже блуждали в его голове — Фредди, судя по всему, объявился не просто так, и ему что-то нужно от Брайана… — Что ты здесь делаешь, Фаррух? Отступать больше некуда. Пан, или пропал. — Я нашел способ вернуться домой. Это работа на одного влиятельного человека, который поможет решить все наши проблемы! И я хочу предложить тебе эту работу. — У меня нет проблем с законом! — нетерпеливо отрезал Мэй. — Хорошо, допустим. Но почему тогда ты оказался в Париже? — Это не имеет никакого значения. — Брось, Брайан… Я прекрасно помню, как на нас давили в Штатах! Нас почти обвинили в госизмене, посчитав нашу работу опасной для общества! Хочешь сказать, что это пустяки?! — Я уехал из Лос-Анджелеса не из-за этого! — Я тоже, — вдруг тихо произнес Фредди. – Но мы оба знаем правду, Брайан… Нам бы никто не дал спокойно работать в Америке… Рано или поздно кому-нибудь из нас бы все равно досталось, просто я стал первым… Но разве жизнь на чужбине лучше? Скажи, ты счастлив здесь? Ты никогда не хотел вернуться? А Роджер? Он тоже так считает? Брайан закрыл глаза, не желая отвечать на неприятные вопросы. Конечно, Фаррух прав, и ему никогда не улыбалось жить в чужой стране, но два года назад он просто не видел иного выхода… Жизнь под колпаком у ФБР, считающей их изобретение орудием шпионажа, к тому же после того, как его предал Тейлор, совсем не прельщала Брайана, и он улетел из Штатов, точно так же, как это сделал Булсара годом ранее. До чего же похожи их судьбы! Но что думать об этом сейчас? Какой в этом толк? — Я не знаю, что думает Роджер, но за себя могу сказать, что мне неплохо и в Париже. Прости, Фаррух, но я не вижу в твоей идее смысла. Если ты прилетел сюда, чтобы что-то с меня поиметь, то прости, ты зря теряешь время… — Господи, Брайан! Мы действительно прилетели в Париж не просто так, — вздохнул Меркьюри, ловя на себе ободряющий взгляд Джона. — Брайан, ты мой друг, и всегда был им, и я не мог больше молчать, но ведь нужно было с чего-то начать, верно? — Вы хотите подкупить меня? — Какая глупость, дорогуша… Я знаю, что у тебя есть деньги. Дело не в этом! — А в чем? — Просто представь… Мы вновь займемся своим делом, Брайан! Мы будем строить… Города, страны, целый мир, если хочешь! Целый мир, которого никогда не существовало, который не может существовать! — глаза Меркьюри блестели не хуже, чем у законченного наркомана, — Это чистое вдохновение, и кому, как не тебе, знать об этом?...Я не собираюсь давить на тебя, или пытаться прогнуть в свою сторону…Ты сам решишь, следовать за мной дальше или нет, но могу сказать одно, — такой шанс выпадает раз в жизни, и ты все равно будешь жалеть, если откажешься… Слова Фредди, загоревшегося, словно спичка, обжигали душу Брайана, побуждая согласиться. Так было и шесть лет назад, когда он предложил Мэю работать вместе, так было и сейчас… Единственное, чего никак не хотел учитывать его друг, — три года, изменившие Брайана, и мешающие сейчас бросить все, что таким трудом было нажито в Париже. — Прости, Фаррух, я не могу. — Почему, Господи? — Слишком многое изменилось, Булсара, как ты не понимаешь?! — Что изменилось?! Это Роджер тебе мозги промыл, да?! Знаешь, что мы сделаем? Дай мне его номер, а лучше скажи все, как есть! Скажи, что я хочу встретиться с ним и все объяснить… Брайан молчал, не в силах открыть ему правду. — Я не буду звонить Роджеру. — Вы поссорились? Окей, я наберу его сам… — Да проснись ты уже, Меркьюри! — Брайан, наконец, взорвался, устав слушать суетливую болтовню друга, — Давно уже нет ни меня с Роджером, ни нашего дома в Америке, ни твоих фантазий! Возвращайся в реальный мир! Пожалуйста… Фредди, ошеломленный услышанным, лишь безмолвно смотрел на Мэя, полностью лишившись способности говорить. Он совершенно потерянно, и даже жалко обхватил себя руками, и дрожащими руками схватил руку Дикки, цепляясь за него, как за последнюю надежду. — Фредди, нам пора, — тихо сказал он возлюбленному, и потянул его на выход. — Прости, Фаррух… Я надеюсь, ты сможешь меня понять. Брайан, не отрывая взгляда от оставшихся на террасе Фредди и Джона, продолжал шептать извинения, перемешанные со слезами на глазах, и попятился к выходу. Слишком долго он тянул с правдой, позволив Фредди обрести напрасную надежду… Ну ничего, когда-нибудь он все равно узнал бы о бегстве Роджера, и лучше, чтобы это произошло сейчас, чем тогда, когда он окончательно воодушевится своей безумной идеей. Решив для себя этот вопрос окончательно, он вздохнул, смахнув с себя бессмысленные слезы, и направился обратно в Университет, впрочем, понимая, что день для него уже глубоко испорчен. У него все было хорошо, Боже! Зачем, зачем он поперся на эту чертову встречу, разворошил старые раны, позволил себе слабость?! Господи! Лучше бы ОН не появлялся вообще!***
— Он вернется! — Фредди, казалось, не замечал ничего вокруг, и Дики стоило немалых усилий усадить его обратно в кресло и прижать к себе пылающие красным щеки. — Он вернется, слышишь? — Я слышу, Фредди. — Я знаю! Он не может отказаться! Он всегда хотел строить эти блядские сны! — Хорошо, Фредди. — Ты мне веришь? — Меркьюри обхватил лицо Дикона руками, и, не переставая всхлипывать, приблизил к себе — Ты же веришь мне? — Я верю тебе, Фредди. Пойдем… Джон обнял его и медленно вывел с террасы, чертыхаясь и проклиная тот день, когда Фредди позвонил чертов шантажист из «MI5», заставив его пойти на это дело. Сейчас он был готов разорвать Брайана за то, что он так обошелся с Фредди, но, с другой стороны, он прекрасно понимал его чувства. Шесть лет, разделявшие бывших друзей, действительно изменили все, и, к сожалению, это понимали все, кроме самого Меркьюри. Ну что ж, придется Дикону самому браться за примирение этих неврастеников! Конечно, Брайан вернется, у него просто не будет другого выхода. И будь Джон Дикон проклят, если не сможет его переубедить!