Маты

— Проходите, осматривайтесь. — Степнов пропустил Рассказова с девчонками вперед, прикрыв за ним дверь спортзала. — Ну что? Кто на чем играет?  — Мне удается игра на барабанах. — Игорь Ильич приветливо улыбнулся, заставляя мужчину отвести взгляд. Слишком уж открытой была эта улыбка, ему никто и никогда не улыбался настолько искренне. Вообще этот Рассказов был странным. Слишком добродушный, слишком дружелюбный, слишком… Этот список можно было продолжать очень долго. Виктор Михайлович никогда не встречал настолько открытых людей, и это вводило его в небольшой ступор, но в то же время заставляло хотеть узнать этого человека побольше. Стоя немного поодаль, Степнов с интересом разглядывал нового преподавателя, прекрасно понимая, что уже завтра все ученики влюбятся в него по уши за такой характер и понимание.  — Что же, Виктор Михайлович, девочки сейчас сыграются, и мы будем думать над текстом. — Рассказов подошел к нему явно ближе, чем позволял этикет, но физруку было не до этого — как только историк упомянул текст песни, он вспомнил про Прокопьеву, которая была должна скоро подойти.  — Насчет текста можете не беспокоиться. Прокопьева пообещала набросать что-нибудь за урок.  — Это же замечательно! — Игорь Ильич поправил очки, вновь улыбаясь, и на этот раз Степнов не смог сдержать ответной улыбки.  — О, а вот и Прокопьева! — Прервав немного затянувшееся молчание, во время которого они, улыбаясь, держали зрительный контакт, Виктор Михайлович подбежал к ученице, начав расспрашивать об успехах в написании текста, и не мог заметить, как легкий румянец покрыл щеки историка.  — Ну, и как успехи? — Рассказов глянул на текст через плечо физрука и, как бы невзначай, прислонился к нему всем телом. Что удивительно, так это то, что сам физрук этого практически не заметил, настолько увлекшись текстом.  — Довольно… Живенько. Мне нравится! — Степнов ободряюще потрепал Прокопьеву по плечу, передавая текст остальным.  — Анька, у тебя талант!  — Молодчина! Девчонки тут же оживились, рассаживаясь за инструменты и подбирая подходящую мелодию. Даже не верилось, что все идет настолько хорошо. Возможно, ему самому даже козлы перепадут, если песня выстрелит…  — Не, ну вы представляете, Игорь Ильич! У нас уже все маты протерлись, а Савченко хоть бы хны, я уж молчу о новом козле… Да что там слова, — Степнов раздраженно махнул рукой, — пойдемте в подсобку, я вам покажу. Своими глазами увидите этот ужас. Вот если бы он был внимательнее и не обращал внимания лишь на спортинвентарь, возможно, он бы заметил то, каким взглядом его после этой фразы окинул Рассказов, тут же ответив:  — Было бы интересно посмотреть…  — Правда? Тогда за мной. — Махнув девчонкам, чтобы те продолжали репетицию, они скрылись в подсобке. ***  — Да что вы, черт возьми, творите?! — Как только мужчины вошли в подсобку, Рассказов со всей силы толкнул физрука на те самые маты, на которые тот жаловался минутой ранее, и навалился сверху.  — А вы разве не это имели в виду, когда предлагали посмотреть на маты? — Историк прислонился своим лбом к, горячему от смущения, лбу Степнова и из его рта вырвалось тяжелое дыхание.  — Вы что, Игорь Ильич, с ума сошли?! Я вас действительно звал на маты посмотреть, — в доказательство, физрук немного отодвинулся, демонстрируя прореху в кожаном чехле, — вообще беспредел! Виктор Михайлович вновь не замечал вокруг себя ничего, кроме своего любимого инвентаря и, видимо, совсем позабыл, что находится в довольно недвусмысленной позе. Решив, напомнить о своем существовании, Рассказов судорожно выдохнул — ведь не каждый раз он зажимает взрослых мужиков в подсобке — и поцеловал застывшего от шока мужчину, который, скорее от неожиданности, чем от желания, приоткрыл рот навстречу чужому языку. Этот поцелуй они оба запомнят надолго. Чувственный, медленный… В нем можно было утонуть.  — Что, даже ничего не скажете? — Историк отстранился, все еще время от времени облизывая губы и глядя на Степнова, который недоуменно смотрел в ответ, непроизвольно повторяя это движение.  — А зачем мне что-то говорить, когда на меня вешается привлекательный мужчина? — Рассказов вдруг посерьезнел и снял очки, немного отстранившись, и начал тереть глаза, видимо, пытаясь хоть что-то понять, но это было бесполезно, так как Виктор Михайлович просто не дал ему этого сделать. — Надо пользоваться случаем! Он резким движением поменял их положение, оказавшись сверху и с интересом начал разглядывать историка, который от этого взгляда напрягся, пряча глаза.  — Довольно странно, что вы…  — Вам не кажется, Игорь Ильич, что сейчас не самое подходящее место и время для разговоров? — Степнов прервал Рассказова на полуслове, отложив его очки в сторону и принявшись стягивать с него футболку с забавным принтом. — Грязные панки, значит… Какое еще у вас есть темное прошлое?  — Увы, но пока вы меня не сводите как минимум на три свидания, эти тайны так и останутся тайнами. Если вы конечно вообще захотите продолжить наше… общение. — Последняя фраза была сказана с напускной насмешкой и чересчур бодро, но голос все-таки прозвучал надломлено.  — Я никогда бы так не поступил. Ты чего? — Решив, что довольно странно «выкать» человеку, которого прижимаешь к матам и собираешься трахнуть, физрук перешел на «ты».  — Просто я вас… тебя не знаю, думал, что просто побьешь меня в этой подсобке и оставишь после этого. А тут такой поворот событий. Если честно, то я в замешательстве.  — Да я и сам не ожидал от себя, если честно, — Степнов смущенно потер шею, — просто ты, вроде, неплохой парень, да и если я тебе нравлюсь, то почему бы и нет? — Физрук начал покрывать легкими поцелуями оголившуюся кожу торса, прислушиваясь к учащенному дыханию Рассказова.  — Ты же брутальный натурал.  — Как говорится: «Не суди книжку по обложке». Да и по тебе бы я не сказал, что твой любимый цвет голубой.  — Вообще-то зеленый.  — Учту. Все, хватит разговоров. Ты же не за этим сюда пришел… — Сказав, это, Степнов впился в губы лежащего под ним мужчины яростным поцелуем, оглаживая подтянутое тело. Рассказов плавился под этими сильными руками, с ним никогда такого не было. Казалось, будто руки Виктора были везде, лаская, стягивая остатки одежды и прижимая к себе как можно ближе. Пройдясь легкими поцелуями по шее и немного прикусив кадык, Степнов неожиданно остановился, отстранившись.  — Черт, — было видно, что сделал это он явно не по собственному желанию, — кто придумал эти чертовы джинсы? — Из-за дрожащих рук, Степнов никак не мог справиться с тугой пуговицей и, что неудивительно, это лишь усугубляло ситуацию, так как близость горячих ладоней в непосредственной близости от паха невероятно заводила Рассказова до такой степени, что тот нетерпеливо ерзал, лишь мешая физруку.  — Виктор… — Игорь выдохнул это имя с такой страстью, что окончательно добил Степнова. Тот что-то неразборчиво рыкнул и, расстегнув ширинку джинс, тем самым вызвав неудовлетворенный стон Рассказова, вздыбленную плоть которого он так неосмотрительно задел, дернул ткань, вырывая злосчастную пуговицу с мясом.  — Они были нов… ах! — Не теряя времени, Виктор избавился от последней преграды в виде боксеров и прошелся ласкающим движением ладони от головки к яичкам, слушая неудовлетворенное мычание Игоря.  — Тебя сейчас волнует только то, что они были новыми? — Степнов сжал ладонь на члене, прижимая другой рукой гуляющие по мату бедра мужчины к кожаной поверхности. В ответ физрук получил лишь вскрик, приглушенный ладонью и горящий взгляд из-под ресниц.  — Не только. — С этими словами, Рассказов попытался вновь оказаться сверху, но Степнов ему этого не позволил, наваливаясь всем телом и впиваясь в нежную шею поцелуем-укусом и не забывая о колене, которое как раз оказалось между разведенных бедер, потирая чувствительную плоть. Стянув до конца джинсы с бельем, он почувствовал, как руки Рассказова начали цепляться за его спину, в попытке снять футболку. Вновь отстранившись и вдоволь налюбовавшись раскрасневшимся лицом историка, Виктор сам избавил себя от остатков одежды, отбрасывая ее в сторону за ненадобностью.  — Не думаю, что сейчас мы сможем дойти до конца, но… — Немного замявшись, он проказливо улыбнулся и, оставив очередной засос на шее, стал спускаться все ниже и ниже, лаская языком самые чувствительные места. Когда он добрался до тазовых косточек, Рассказов уже вовсю ерзал под ним, пытаясь потереться возбужденным членом о любой близлежащий предмет. Вот только сам мужчина не собирался давать ему настолько легкой разрядки, отчего-то желая помучить Игоря еще больше. Так что, обделив вниманием член, который уже стоял колом, физрук с особым садистским наслаждением начал покрывать поцелуями внутреннюю сторону бедра, замечая, как нетерпеливо дергается под ним разгоряченное тело, когда его язык находится в опасной близости он поджавшихся яичек.  — Я больше… не могу. — Задыхаясь от неудовлетворения, Рассказов попытался направить голову Степнова туда, где его рот был просто необходим, вот только этим он добился лишь то, что его руки оказались прижатыми к тому самому протертому мату, с которого все началось, широкой ладонью.  — Если не можешь, то тогда оближи. — Голос Виктора был хриплым от возбуждения, да и горячая плоть, прижимавшаяся к бедру Игоря, доказывала, что Степнов тоже далеко не железный. Так что, как следует облизывая протянутые пальцы, Рассказов мог думать только о том, что будет, когда этот внушительных размеров член войдет в него. Пусть даже Степнов сказал — не сейчас, но ведь когда-то это все-таки произойдет… Возможно, ему все-таки удастся переубедить его. Наслаждение накатывало волнами. Мужские пальцы во рту, которые — он не сомневался — скоро проникнут в его тело, мускулистый живот, потирающийся о напряженный член, возбужденная плоть другого мужчины, упирающаяся в бедро. И, когда он уже был на грани от всего этого, Степнов отстранился, посмотрел в глаза, немного сместился, приняв более удобную позу, и медленно провел мокрыми от слюны пальцами от головки до, сжатого в предвкушении, колечка мышц. Обведя его мокрыми пальцами, Степнов попытался проникнуть внутрь одним, с удивлением замечая, как легко он вошел. Тело под ним дернулось, пытаясь насадиться еще сильнее, но палец уже проник на всю длину и, поняв это, Игорь неудовлетворенно промычал что-то нечленораздельное. Понимая, что он скоро сорвется, Виктор продолжил, добавляя палец за пальцем, пока Рассказов на грани слышимости не прошептал:  — Трахни меня наконец. — После этого он зажмурился, понимая, что физрук это услышал. Остатки сознания начали покидать его, но Степнов все-таки попытался отказаться, аргументируя тем, что прямо сейчас за стеной находятся дети. Вот только возбужденный до крайности историк слишком хотел, чтобы этот человек ему вставил как можно скорее, так что отказ он не принял. С трудом вывернувшись из-под тяжелого тела, Рассказов, изнывая от пустоты внутри, поменял их местами, усевшись на крепкие бедра. Было видно, что Степнов сам на грани того, чтобы завалить его, но эта чертова выдержка… Задержавшись на секунду, чтобы взглянуть в глаза удивленному мужчине, Игорь начал повторять его действия, лаская тело и постепенно спускаясь ниже. Кубики пресса напряглись, когда историк легкими мазками языка прошелся по ним, натягивая последнюю ниточку терпения, которая сдерживала Степнова от того, чтобы завалить этого гада и трахнуть так, чтобы он еще долгое время не мог спокойно стоять из-за дрожи в ногах.  — Нет, не сейчас, давай лучше встретимся вечером и… ах, — как только Виктор попытался закончить фразу, Рассказов прошелся языком по его члену, уделяя особое внимание головке и лишая любовника нормальной возможности мыслить.  — Почему? — Судя по голосу, историк явно был расстроен.  — У нас нет даже самой примитивной смазки. Я вообще удивлен, что в тебя вошло три пальца, смазанных лишь слюной.  — Не только вошло, это было очень приятно… — Как следует облизав член и вобрав его в рот практически до конца, Рассказов вновь отстранился, глядя на Виктора, который, судя по взгляду, был уже готов абсолютно на все, лишь бы получить разрядку.  — Тебе же будет больно…  — Ты меня подготовил.  — Но… — Это могло продолжаться очень долго, вот только Игорь пресек все возражения одним резким движением, насаживаясь на член и запрокидывая голову больше от жжения и боли, чем от наслаждения. — Черт! — Было ясно, что Виктор борется с желанием насадить историка еще сильнее, но, видя, как ему это неприятно, Степнов попытался наоборот — приподнять этого безумца, чтобы покончить со всем этим.  — Не смей. Я привыкну. — Прильнув всем телом к Виктору и прижав его руки по бокам, чтобы он больше не пытался все прекратить, Игорь начал легонько двигать бедрами, чувствуя, как крупный член растягивает его изнутри, а боль отходит на второй план, по сравнению с возбуждением от понимания того, чем он сейчас занимается прямо в школе. Вдруг, Степнов высвободил руки, подавшись бедрами вверх. Он ведь тоже не железный, а уж когда на тебе сидит привлекательный мужчина с твоим членом внутри… Если честно, то он ожидал любой реакции, от шипения из-за боли до того, что Рассказов вообще передумает заниматься чем-то подобным без должной подготовки и свалит, но никак не стона наслаждения, такого громкого и страстного, что Виктору пришлось вновь менять их местами, чтобы заткнуть слишком громкому партнеру рот яростным поцелуем.  — Еще…  — Что?  — Сделай так еще! — Услышав это и почувствовав твердый член, упирающийся ему в живот, Степнов понял, что это его предел. Этот паршивец сказал «еще»? Ну, хорошо… Он пытался остановить его, но уже слишком поздно. Заведя руки Игоря за голову, а дрожащие ноги закинув на свои бедра для удобства, Виктор полностью вышел, через секунду вновь возвращаясь в невыносимую тесноту на высокой скорости и чувствуя, как под ним вздрагивает напряженное тело, еще сильнее сжимая внутри себя его член. Он не хотел никуда торопиться, несмотря на то, что терпение постепенно иссякало, наслаждаясь властью над дрожащим от возбуждения телом и делая перерывы между глубокими толчками все больше и больше. Ему нравилось видеть, как Игорь подается бедрами вперед, чувствуя твердый член у самого входа и желая, чтобы он оказался внутри, заполняя. Вновь оставив внутри лишь головку, Степнов залюбовался раскрасневшимся лицом партнера. Его губы были искусаны, а из зажмуренных глаз текли слезы от неудовлетворенного возбуждения. Вдруг, открыв горящие страстью глаза, Игорь снова попытался насадиться хотя бы немного глубже, но физрук даже не сдвинулся с места, наслаждаясь сладостной мукой, отразившейся на лице сгорающего от страсти мужчины.  — В-виктор?.. — Так и не дождавшись глубокого толчка, Рассказов позвал любовника, вспыхнув еще сильнее от того, как умоляюще это прозвучало. То, как этот паршивец произнес его имя, выбило весь воздух из легких Степнова, который, прорычав что-то, сорвался в бешеный ритм, слушая стоны Игоря, который всеми силами старался их приглушить, кусая губы.  — Не знал… что ты, Рассказов… такая ненасытная… сучка. — Он говорил это в перерывах между частыми толчками. Ощущение твердого, истекающего смазкой члена, который упирается в живот, хриплые стоны, сильные руки другого мужчины, сжимающие его спину и иногда царапающие ее в порыве страсти… Все это заставляло все чаще и чаще двигать бедрами, подводя каждого из них к необратимой развязке. Вдруг, с губ Игоря все-таки сорвался громкий, ничем не приглушенный вскрик, который заглушил Степнов, вновь впиваясь в искусанные губы поцелуем и выпивая все последующие стоны историка, которые он уже был не в силах сдерживать из-за болезненного наслаждения, сковавшего все тело. Понимая, что еще немного и все завершится, Виктор, еще раз взглянув на тяжело дышащего под ним любовника, немного отстранился и, пройдя ласкающими движениями одной руки по его горящему телу, наконец, сжал член Рассказова, который тут же выгнулся до хруста в позвоночнике и обмяк. Степнов последовал за ним, еще пару раз толкнувшись в тугое нутро, ощущая, как вздрагивает тело Игоря в послеоргазменной истоме. Из последних сил Виктор скатился в сторону, чтобы не завалиться на Рассказова, который тут же повернулся к нему лицом, улыбаясь.  — Это было великолепно.  — Это было очень неосмотрительно. Ты ведь теперь даже присесть никуда не сможешь!  — Я даже не уверен, что смогу встать в ближайшее время, — мужчина гулко засмеялся и Степнов невольно улыбнулся в ответ, — но это определенно стоило того.  — Чувствую себя насильником.  — Не бери в голову, нам же понравилось, да и вообще — ты меня даже остановить пытался.  — Ты прав, но все же, — резко поднявшись, Виктор взял джинсы Рассказова, доставая из них телефон, чтобы забить свой номер и его взгляд упал на место, где должна была быть та самая пуговица, которая сейчас валялась где-то в подсобке. — Черт, я куплю тебе новые.  — Да ладно тебе, я сейчас найду пуговицу и пришью дома. У меня уже было такое, так что ничего страшного. — После последней фразы глаза физрука потемнели, а он сам сжал руки в кулаки.  — То есть ты хочешь сказать, что кто-то хотел трахнуть тебя настолько, что вырывал эту чертову пуговицу?  — Что ты… Нет! Ты что, ревнуешь? Серьезно? — Игорь попытался сесть, но тут же упал обратно, шипя от боли.  — А если и так, то что?  — Я рад.  — Так что же такого случилось, что ты лишился пуговицы?  — Да зацепился я как-то раз, вот она и вылетела. Они же сейчас делают джинсы так, что пуговицы отваливаются от легкого прикосновения!  — Вот поэтому я и хожу в спортивных штанах. Поле этих слов Рассказов рассмеялся, вновь вызывая у Виктора улыбку.  — Как я домой-то пойду?  — У меня сменка есть, так что не пропадешь. — Сказав это, мужчина поднялся на ноги, на которые уже успел натянуть штаны и пошел в другой конец подсобки, оглядываясь в поисках запасной одежды.  — Но у нас же размеры разные. Твои штаны с меня слетать будут.  — Ничего, ниже пола не упадут, — Виктор бросил ему чистую одежду, с муками совести наблюдая, как тот надевает ее, чертыхаясь от жжения в заднице и боли в пояснице. Одежда действительно была великовата для Рассказова, так что, выпрямившись, он почувствовал, как штаны и вправду сползают по ногам, а Степнов лишь смотрит на это, глупо хихикая.  — Я вызову такси. Тебе даже стоять больно, не то что ходить. Да и моя одежда тебе и правда велика. — Еще раз хмыкнув после последней фразы, он достал из кармана телефон, подтверждая свои слова насчет такси. Спустя еще три попытки справиться со слишком большими спортивными штанами, один поцелуй и миллион попыток разыскать маленькую пуговицу джинс, которые все-таки увенчались успехом, мужчины улеглись на маты, ожидая звонка, подтверждающего прибытие машины.  — Смотри. — Игорь немного сместился, чтобы Степнов увидел совсем свежую прореху в том самом мате, с которого все началось. — Похоже, мы слишком увлеклись.  — Савченко все равно обещал новые купить…  — Странно, что ты так спокойно на это реагируешь.  — Просто, оно того стоило, вот и все. — Вдруг, зазвонил телефон и оператор сказал, что заказанная машина прибыла. — Давай, я помогу тебе встать. Млея в сильных руках, придерживающих его всю дрогу до такси, Рассказов практически забыл про боль, слушая тихие причитания Степнова о своей несдержанности и чувствуя горячую руку на пояснице, которая аккуратно придерживала так и норовившие сползти штаны. Адрес, названный Виктором, удивил, но желания возразить абсолютно не возникло — он слишком устал. Так что, привалившись к теплому плечу мужчины, Игорь задремал, и ему было абсолютно плевать на косые взгляды водителя, на то, что завтра все будут обсуждать его сегодняшний внешний вид и руку Степнова на его пояснице, да и на сперму любовника, засохшую на бедре. Сейчас самым главным было то, что он с мужчиной, который принял его, не кинул, после того, как получил желаемое. Виктору действительно было не все равно на его состояние, он волновался, и это грело душу. Поездка не продлилась и десяти минут, но даже этого времени хватило Рассказову, чтобы провалиться в сон. Он, сквозь дрему, почувствовал легкий поцелуй в висок, то, как его подняли на руки, крепко прижимая к себе, и услышал тихий шепот:  — Черт, Рассказов, с виду худой, а такой тяжелый. Он лишь сильнее прижался к крепкой мужской груди и окончательно заснул, понимая, что это самый лучший день в его жизни, и то, что он очень любит спортивные маты.