memories

Исполосованное рдеющим рассветом небо кажется предвестником безопасности и покоя в очередной рабочий день. В лагере невероятно тихо, только из палатки Ханны слышится тихий хохот и бормотания её ночного гостя, до сих пор не уснувшего после посиделок у костра в компании травки и нескольких банок пива. Финн протрезвел пару часов назад, но по-прежнему делает вид, что ему чертовски весело, хотя, чтобы не кривить душой, он чувствует себя ходячим мертвецом. — Может прикорнешь на пару минут, дружок? Меррилл из тебя всю дурь выбьет, если будешь отлынивать от работы из-за усталости. — Нее, он меня обожает. Финн поднес к губам самокрутку и медленно затянулся, прерывая блаженные — читай паршивые — пару часов трезвости, во время которых он только и делал, что думал и смеялся от своих мыслей. Он мудрый малый, но когда дело доходит до чувств, неумение справляться с ними полностью отравляет его жизненное кредо — «да пошло всё нахер». Нет, не пошло. И видимо не пойдет в ближайшее время. — Может, тогда потрахаемся перед сменой разочек? — обыденно предлагает Ханна, переворачиваясь к Финну, чтобы дотянуться до зажатого между чужих губ косяка. Она улыбается, когда слышит нервный смешок. Они занимались сексом несколько раз за ночь, и Финна действительно удивляет то, что девушка хочет еще. Или он просто потерял хватку, потому что от этого предложения чувствует лишь дикую тошноту, подступающую к горлу. — Пожалуй я откажусь, иначе меня вывернет прямо на тебя, дорогая, — Финн хохочет, препятственно выставляя руки вперед, чтобы нависающая над ним Ханна не успела клюнуть его в губы. Ему даже целоваться сейчас не хочется. — Тогда пойду в душ. Спи, могу разбудить как закончу дела. — Ага, я попробую. Когда Финн остается один, он продолжает улыбаться, глядя на рисунок, который когда-то нарисовал Дэниел, благополучно о нем позабыв, когда они с братом покинули лагерь, чтобы продолжить свой путь в Пуэрто-Лобос. Финну хочется сказать этой улыбке «пошла нахер», но он не может. Хочется перестать чувствовать нелепо выступающие слезы на глазах, каждый раз, когда находит намеки везде, где бы он ни был. Он чертовски скучает. Если конкретнее, он, кажется, страдает от того, насколько сильно он скучает. После всех дней, проведенных с братьями, и всех ночей, проведенных с одним из них, с тем, который нравился Финну больше всего остального, который был его солнышком и буквально тем существом, от которого в груди невнятно теплеет, а здравый смысл отходит на самый дальний план. Он ужасно тоскует по Шону. Медленные, ленивые поцелуи с мягкими блуждающими прикосновениями по всему телу, ласковые слова и тихие выдохи — всё это безумно отличало обыденный секс от того, что происходило между ними. Финн, кажется, любил это. Точнее, любит до сих пор, думая об этом постоянно и постоянно чувствуя, как воспоминания забиваются под ребра и болезненно кусаются под кожей, зудят в голове и отбивают всякое желание жить как прежде. «Я просто говорю, что вы не можете изменить прошлое, поэтому вам просто нужно сосредоточиться на том, что будет дальше. Воспоминания — это всего лишь уроки на будущее». Отличные слова, так почему ты им не следуешь, приятель? А черт его знает. Кто-то поманил бродягу невиданной раньше сладостью, и вот он уже сидит на цепи и бессильно скулит, не зная как выбраться на свободу. Но он не жалеет, действительно не жалеет, что позволил себе узнать сильного духом человека, как и он сам, позволил войти в его жизнь, позволил себе в конце концов влюбиться. Единственное, о чем он жалеет, это о том, что он не успел сказать Шону всё, что он думает и чувствует сейчас. Это должно быть смешным, но память невероятно важна. Она дает Финну надежду. И улыбка с надеждой уже не режет лицо, а смех не рвется наружу от бессилия. У него на память есть кое-что от Шона. Улыбка и голос, зовущий его по имени. Даже немного тех, господи помилуй, волос, оставшихся после эксперимента над прической Диаса. Черт. Финн снова глупо смеется и закрывает глаза. Однажды он забудет и сможет двигаться дальше, но пока он будет лежать в чужой палатке, слушая пробуждение мира, и думать о парне, который сейчас возможно так далеко от него и так близко, в мыслях, что хочется произнести имя так тихо вслух и услышать в волосах или почувствовать на коже еле внятный отклик. А может и не услышать, но думать, что оба помнят и вспоминают о самых лучших временах, проведенных вместе. Несмотря ни на что.