Житие охотницы на демонов

— Ты меня плохо слышишь своими длинными ушами, чтоле? — гневно повышала голос хозяйка трактира. — Повторю еще раз, проваливай отсюда! — прорычала она. Её лицо, округлое и тучное, было искажено злобой и ненавистью; густые пышные тёмные косы ложились на широкие плечи. Двойной подбородок подрагивал, а маленькие пуговки-глазки вместе с тучной фигурой и покрасневшим от ярости лицом чудным образом преображали её. Сейчас хозяйка больше напоминала взбешенную свинку, которой не дали желудей и которая визжала по этому поводу. А как известно, спорить со свиньей — себе дороже. Но всё же эльфийка крови, что стояла перед ней, имела немалую выдержку, и даже такой уничижительный, пренебрежительный тон голоса, полный высокомерия и ненависти, можно было стерпеть, хотя её терпение уже было на исходе. Элурия решила сделать последнее предложение и скрепя сердце протянула вторую золотую монету к той, что уже лежала на барной стойке. Мысль о том, что за такую дыру она переплачивает уже в четыре раза, начала выбешивать. Хозяйка трактира, которая была еще и барменшей, побагровела и стала судорожно дышать, когда увидела второй золотой, что теперь лежал на барной стойке. Смотря на реакцию этой жирной простолюдинки, Элурия понадеялась на её благоразумие, и что сейчас та возьмет и уступит. Ведь деньги всем нужны, и хозяйка не может скрыть этот жадный взгляд. Но нет, краска не сходила с лица этой толстой свиньи, даже наоборот, лицо только еще больше раскраснелось, словно спелый помидор. — Мне нужна только кровать на ночь, — всё также терпеливо, медленно произнесла Элурия. В голосе проскользнули нотки раздражения, которые она попыталась скрыть. — Повторю — на ночь, — сказала нарочито медленно, подчеркивая последние слова. Хозяйка издала странный звук, то ли фырчание, то ли сопение, то ли хрюкающий смех. Здесь, в таверне, всё же было душно, а с приходом демонессы стало еще жарче, будто в какой-то бане… Эльфийка крови чувствовала враждебность каждой клеточкой тела. И сейчас взоры почти всех посетителей, кроме самых пьяных, что лежали в отрубе, были направлены на неё да на хозяйку трактира. Пока что все интересующиеся просто наблюдали за перепалкой, не вмешиваясь. Однако скоро их терпению придёт конец. Элурия внимательно смотрела не только за реакцией этой жирной свиньи, что тянула свои загребущие лапки к двум золотым монетам, но и мельком подмечала реакцию деревенских. Пот с хозяйки стал течь рекой, будто она только что пробежала сотню метров, не меньше. Венка на лбу вздулась; казалось, что еще чуть-чуть, и хозяйка взорвется, как бочка с порохом, разбрызгав всё ошметками, полными яда, ненависти, желчи. И наконец монетки оказались у неё в руках. Элурия почувствовала торжество момента, буквально на мгновенье. А потом сразу же испытала огорчение, когда эта жирная мразь швырнула прямо в лицо обе золотые монеты. Жирная, немного дряблая рука указывала на немного покосившуюся, обитую тряпками, дверь — выход. — Нет! Я сказала: пошла вон! — уже проорала она с ненавистью в голосе. Крик раздался на весь трактир, и от него даже некоторые бывалые пьянчуги вздрогнули, но не Элурия. Син’дорай негодовала: как же хотелось прямо сейчас схватить её за грудки да накостылять этой истеричке! Избить эту жирную мразь до кровавых костяшек! Чтобы она умоляла остановиться, чтобы выла от боли! Руки сами непроизвольно сжались, а Элурия закусила губу. Она охотница на демонов и усталый путник, который хочет поспать, а ей говорят «Пошла вон»! «Вот она, благодарность за спасение от демонических рук Легиона!» — промелькнула мысль в голове. И дело ведь даже не в цене (раз она отказалась от четверной платы), а в принципе — она же демонесса, и в их глазах — прислужница Легиона. Будь у Элурии глаза, она бы их закатила да смачно шлепнула бы себя по лицу. Эта хозяйка — непробиваемая тупица. Как будто охотница на демонов собирается устроить тут ритуал призыва демонов из Круговерти Пустоты, или же устроить кровавую оргию в ванной, а после потребовать роскошного завтрака в постель… Хотя… последнее-то можно было устроить за такую цену, только кто знает, что за еду принесет эта жирная сволота утром? Наверняка отравленную говядину, в котором собран весь запас ядов? Или очередную какую-нибудь дерьмовую кашу, что больше похожа на сгусток фекалий, да с таким же мерзким вкусом? Или же суп из изысканных помоев прямиком из мусорки? «О Демоны! Мне нужна только кровать. Неужели я так много прошу?» — подумала Элурия, скрежеча зубами. Однако этот раунд и бой с жирной свинотой она проиграла. Всухую. Единственный выбор — ретироваться куда подальше. Грустно вздохнув и подняв пару упавших золотых монеток с пола, она напоследок взором окинула посетителей. Десять, шестнадцать, двадцать два с учётом пьяных. Терпение у Элурии лопнуло от последней выходки и внтури клокотала ярость, прося выйти наружу. А еще кулаки чесались, и ей срочно нужно выплеснуть весь гнев на ком-то, или чем-то… Разгромить бы к чертям весь этот сраный кабак, чтобы от него даже камня на камне не осталось! Но оценивая здраво всю сложившуюся ситуацию, Элурия понимала, что ждать помощи неоткуда. Да и даже если сейчас она изобьет хозяйку, то посетители вряд ли оценят такой жест доброй воли. Часть из них, конечно, уже пьяна в стельку, и им на всё наплевать, а вот другие — чуть более трезвые, — изредка бросают косые взгляды то на неё, то на своё оружие, словно ища повод, чтобы вонзить клинок в спину. Несколько парней, сидящих за столиком, изредка переговаривались, но из-за гомона толпы слов не разобрать. Некоторые «герои» Альянса и Орды сидели в этой общей таверне и о чём-то шушукались, проверяя изредка ножны. Удивительное совпадение — это случалось именно в тот момент, когда она бросала на них взгляд и когда они прятали глаза. Элурия уже догадывалась, что может произойти далее. В самый первый раз, когда она продолжила упорствовать и убалтывать перепуганного хозяина трактира, троица мордоворотов оказалась рядом и, чуток придушив, заломали руки. Уже на улице, ребята объяснили, что только что спасли её от народного суда. А еще предложили «по-доброму» отблагодарить их. Два часа секса полностью вымотали её и она уснула в окружении тёплых тел. Уже наутро ребята пояснили, что ей следует всегда бояться лишь одного монстра — толпы. Самое безумное и безжалостное, которое жаждет лишь одного — убийства. Сейчас же Элурии пока что везёт, деревенские не рискнули связываться, даже при численном перевесе. К тому же, она могла безошибочно сказать, когда только-только вошла в трактир — все они ненавидят демонов, хотя кто их любит? Стоило ей только войти сюда, как сразу же прекратил играть на лютне местный бард, смолкли разговоры за ближайшими столиками. Воцарилась могильная тишина, словно она пришла на местное кладбище! Но ещё лучше она чувствовала пристальные взгляды посетителей трактира, устремлённые на длинные рога — чёртовы штуковины никуда не спрятать, они привлекают внимание не хуже огромных острых ушей, которые всем своим видом кричали: «Давай! Доебись до меня!» Охотница на демонов тяжко вздохнула и развернулась в сторону двери: в конце концов, расхлебывать последствия пролитой крови не очень-то хотелось. Да и как говорил один знакомый — «мир полон идиотов, а жизнь у тебя одна, береги её». — Давай, топай-топай, демон! — сказал кто-то из завсегдатаев пьяным голосом, не скрывая отвращения. В душе эльфийки что-то неприятно ёкнуло — она моментально развернулась и бросила трактирщице и всем посетителям фразу: — Если по вашу душу придут демоны, то не надейтесь на помощь. Звонкий перелив входного колокольчика и громкий хлопок дверью сигнализировали о том, что она ушла. В помещении, где повисла относительная тишина на время перепалки, было слышно, как скрипнул чей-то стул, да кашлянул кто-то из посетителей. Теперь же, с уходом «опасной твари», наступило и явное облегчение у завсегдатаев трактира и буквально через пару мгновений возобновились разговоры, и даже бард начал играть очередную мелодию. Элурия, что стояла рядом с трактиром, бросила задумчивый взгляд на конюшню, откуда доносилось негромкое лошадиное ржание. «Может схитрить и переночевать в компании дружелюбной животины?» — подумала она. Это всяко лучше, чем зябнуть под открытым небом. К тому же, чуткий носик, уловил запах надвигающейся грозы. А значит скоро будет дождь. Однако, стоило охотнице переступить порог, как кони испуганно заржали, поднимая ещё больший шум; они чуть ли не вставали на дыбы. Тем временем чувствительные эльфийские ушки уловили со стороны трактира поспешные шаги. Реакция эльфийки была молниеносной: она обогнула конюшню бесшумной рысью и прильнула к стене соседнего здания, спрятавшись в тенях. Даже повязку прикрыла рукой, чтобы никто не заметил пару светящихся зеленых огоньков во тьме. Призрачное зрение позволило определить носителей шагов — грузный лысый амбал и шатающийся рукастый дворф. Они обнажили оружие и вошли в конюшню с осторожностью, словно там засел десяток демонов. Уже судя по их движениям, было видно, что это опытные вояки. Их выдавала аккуратная, неторопливая походка, и уверенное обращение с оружием, которым они не размахивали на каждом шагу, а держали постоянно наготове. Достигнув источника шума, коим была лошадь, они обыскали, кажется, каждый сантиметр помещения в поисках нарушителя спокойствия. «Что ж, возможно, ночь на свежем воздухе — не такая уж плохая идея» — с огорчением подумала Элурия. Фиаско не сильно расстроило её: подобная ситуация повторялась с завидной частотой. На памяти эльфийки осела лишь парочка трактиров, где всё-таки удалось получить заветную комнатку — за тройную цену (ничуть не завышенную трактирщиком-гоблином) и с подозрительным запахом гнильцы. Элурия отошла на добрую сотню метров от трактира, туда, где только начинался лесочек. Среди десятка пушистых зелёных крон она выбрала пару самых ветвистых деревьев, и затем, сняв потёртый старенький плащ, присела на упавшее дерево; рядом приземлился полупустой рюкзак. Под такими великанами не страшна никакая гроза! Пуговицы плаща были отстегнуты быстрыми, отточенными движениями, давая возможность проникнуть внутрь подкладки, где лежало ещё четыре плаща, но заметно тоньше. Когда махинации с одеждой остались позади, Элурия принялась за костёр: из охапки сухих веток, что были раскиданы поблизости, была возведена конусообразная постройка, старательно окруженная камешками. Охотница развела огонь лишь с тринадцатой попытки. Бледные руки отчаянно прикрывали язычок пламени от потоков холодного ветра до тех пор, пока из маленького огонька не вырос полноценный костёр… Сразу же вспомнилась матушка Элендия, чья улыбка и объятия всегда дарили радость и успокаивали. Погрузившись на пару минут в воспоминания, Элурия пока что смотрела на пляшущий огонёк костра. — Огонь — это страшная сила, доченька. Её, как и жизнь, никогда нельзя контролировать. Стоит только подумать, что всё идёт согласно плану, как случаются самые невероятные события, — мягко сказала тогда мама Элендия. В ту подлунную ночь, они впервые вместе отправились в поход к святилищу Луны, что близ Транквиллиона. Им повезло — туч не было и мать-Луна опекала их, даря своё безмолвное благословение матери и дочке. — Так, а теперь смотри внимательно: один плащ снизу, палку воткнуть вот сюда, по возможности прямо, другую поставить рядом. Потом привязываешь плащ, вот так, видишь? Другой плащ делаешь внахлест. И еще вот здесь, внизу всё утыкаешь камнями, чтобы ветерок не сдул — она улыбнулась и потрепала девчушку по макушке, взъерошив волосы. Тогда, в ту ночь, это казалось каким-то настоящим волшебством… Не чета тем глупым, вычурным фокусам вроде зачарованной метелки, а самым настоящим. Перед округлыми детскими глазами выросла самая настоящая палатка, которой не было тут пару минут назад. Ну что это, если не магия? — А тёплой, внутренней стороной плаща можешь укрыться, — завершила свою лекцию Элендия, накидывая на дочурку свой гигантский плащ. Элурия тогда еще радостно пискнула от его пушистости и теплоты. Очнувшись от воспоминаний, охотница принялась за работу. Палка, плащик, палка, плащик и… На этот раз палатка вышла чуть более кривая. Где-то она совершила ошибку… Сильный порыв ветра чуть не опрокинул её, но палатка всё же выстояла. «Впрочем, на безрыбье и рак рыба.» — пришла в голову глупая мысль. Элурия уселась перед костром и обняла колени, завороженно уставившись на озорные искорки. Сейчас охотнице хотелось две вещи: поспать в теплой кроватке и дать отдых крыльям и спине, и просто побыть одной. — Видела бы ты, мама, в какого монстра я превратилась, — с грустью произнесла охотница и поёжившись от холода. Ночи здесь, в Тирисфальских лесах, прохладные, — не хватало еще заболеть и подхватить простуду! Казалось, за сотни лет эльфы, дворфы, люди, дренеи и другие достигли прогресса, развития, изучали даже магию, однако ничто не помогало одолеть обычную простуду, от которой нет лекарства! Даже хвалёный иммунитет демонов не справлялся с ней. Командиры Пылающего Легиона, подцепив её, наносили себе увечья и ссылались на ранения, лишь бы никто не видел, как они чихают и сопливят. С такими глупыми мыслями Элурия укуталась ещё сильнее в теплый плащ: казалось, костёр ничуть не согревал. Мама Элендия погибла на её руках по её вине, и даже спустя несколько сотен лет, она всё равно не может простить себя. Единственное, что от матушки осталось, — воспоминания. Они жили и процветали в самых надёжных закромах памяти, не позволяя поблекнуть, или угаснуть, словно костёр, что стоял перед ней. Элурия смотрела в потрескивающее пламя своими пустыми, чёрными глазницами, что прятала изредка под серой повязкой. Время не пощадило её: в волосах появилось первое серебро возрастной седины, а голубые, словно бескрайний океан, глаза были выцарапаны ранним утром в провалившейся попытке сдержать демоницу Сард, с которой позже смогла подружиться. Сморщив маленький, аккуратный носик, — единственное, что придавало очарование её лицу, — эльфийка тихонько чихнула; тонкие бледные губы скривились буквально на секунду. Из всех возможных раздумий Элурию терзал один-единственный вопрос: почему демоны проявили активность именно здесь? Ведь это обычная деревня, никаких значимых событий тут не происходило. Даже артефактов, по словам местных, не было. Странно? Да не то слово! Луна уже давно спряталась за облаками и лишь изредка поглядывала на диковинную гостью: единственная среди врагов и союзников, кто делал это без презрения. Пламя мелькало и изображало причудливые фигуры. На секунду ей даже почудилось лицо Кадгара. Сразу же бурный поток воспоминаний обрушился на неё. — И в какую фракцию вы поведёте их? — спрашивал маг парочку драчливых эльфов. Иллидари тогда не могли определиться и стояли на выходе из каземат вперемешку со стражницами, которые всё еще не доверяли своим бывшим заключенным. Часть охотников на демонов из числа син’дорай отвергала Альянс, боясь, что их просто не примут. В гордых душах царил гнетущий страх снова оказаться брошенными в тюрьме Даларана, как тогда, когда маршал Отмар Гаритос едва не отправил их на погибель. Ночные эльфы, что жили в Запределье вместе с эльфами крови, примкнули к Альянсу, осознав безвыходность ситуации — в Орде их не ждали. Несмотря на раздоры и напряжение, что витали в воздухе подобно лезвию гильотины, каждый эльф пытался найти своё место в новом для них мире. Алтруис Страдалец и Кайн Ярость Солнца, тогда, не задумываясь ни на секунду, озвучили свои решения: — Альянс! — Орда! Они проорали их синхронно. И сразу же эльфы начали обвинять друг друга в предательстве владыке Иллидану. Это выглядело, как драка детишек в детском саду, слишком уж не серьезно. Кадгар тогда призадумался и, помассировав виски, и вывел свое очередное «гениальное» решение: — Все эльфы крови могут примкнуть к Орде, а ночные эльфы же присоединятся к Альянсу. В итоге всё чудесным образом решилось без её участия и голоса. Конечно, син’дорайка хотела увидеть вновь Кель-Талас, свой родной дом, но она не ожидала такого «радушного» приема. Сородичи, что остались тогда в столице, те, которые не сражались с демонами в Запределье, просто не приняли охотницу. Они держались в стороне, как от чумной крысы. Все же её попытки наладить контакт обрывались «очень срочными делами» или вовсе надменным «сгинь», словно она выпрашивала милостыню. Ей здесь были не рады, и от дома остался лишь клочок земли да воспоминания. Внезапно уши Элурии уловили треск сухой ветки. Затем ещё один, на этот раз заметно ближе. Задействовав призрачное зрение, эльфийка увидела девушку, что размахивала руками в попытке избавиться от густых надоедливых сучьев. Охотница напряглась, но не сдвинулась с места, ожидая посетительницу, что уверенным шагом продиралась сквозь тернии. Девчушка шла на огонь, как мотылек, летящий на свет. Когда та, наконец, пробралась к костру, Элурия раздражённо вздохнула. «Сейчас раскричится, что в лесу сидят демоны, и убежит сеять панику», — пронеслось в голове, однако незнакомка опешила и замерла буквально на пару секунд, увидев её. А потом стала медленно приближаться к ней, словно дрессировщик к опасному животному. Элурия старалась не двигаться, чтобы не спугнуть её. Шаг, другой, и девчушка с каждым следующим становилась чуть смелее, словно набиралась уверенности в том, что всё будет в порядке. Девчушка молча села напротив и стеснительно отвела взгляд. Только теперь Элурия заметила, что девушка одета в крестьянские обрывки, а также сильно чем-то измотана. Руки её немного дрожали и она теребила полы замызганного и грязноватого платья. «Наверное, проживает тут всю свою недолгую человеческую жизнь», — подытожила Элурия, вспоминая всю ту уверенность, с которой незнакомка преодолевала ночной лес. В темном покрове ночи воцарилась неловкая тишина, нарушаемая лишь треском костра. Девушка удивлённо охнула, задержав свой взгляд на рогах Элурии. — Эм-м-м… шо’рель аран, — выдохнула незнакомка, оглядываясь по сторонам. Элурия промолчала. Странное поведение девчушки явно говорило о том, что она пыталась еще кого-то высмотреть… Элурия, пораскинув мозгами, улыбнулась; девчушка пришла, наверное, поглазеть на саблезуба скверны. Только вот одна незадача, дикий зверь ушел в лес добывать себе пропитание и он не ручная зверушка. У Элурии не было настроения на дружеские беседы — спасибо той свинье из трактира, что вопила так, будто живьем снимали кожу. — Леди воительница, — робко произнесла крестьянка, — Вы, наверное, многое повидали… Расскажите про демонов? Было видно, как руки девчушки дрожали возле костра. Скорее всего, это от холода или от страха перед ней. — Видишь меня? Я — одна из них, — коротко отрезала эльфийка. Ей не хотелось говорить на эту тему. Она стала иллидари не потому, что фанатично верила «Владыке Иллидану», не потому, что хотела поражения Пылающего Легиона, а по той простой причине, что её возлюбленный оказался самой последней сволочью и предателем… так она думала, пока не взглянула с другой стороны на всю ситуацию в целом. Лишь тогда Элурия поняла, что он действительно любил до безумия и сделал всё, что было в его силах, чтобы спасти её от смерти. — Но… Вы же эльфийка… — попыталась оспорить девчушка. Она вновь оглянулась, словно ждала кого-то. Элурия рассмотрела повнимательнее незнакомку, что задавала такие странные вопросы. Она была стройная, жилистая, примерно одного роста с ней. Узкий лоб, острые темные скулы, впалые щеки, прямой нос и сладенькие пухлые губки с острым подбородком. Волосы были её темного цвета, черные или каштановые — не разберешь. «По человеческим меркам, она, наверное, первая красавица на деревне» — промелькнула мысль у Элурии. «Да и по эльфийским тоже ничего.» — Ты видела эльфийку с рогами и крыльями? — парировала Элурия, изогнув бровь и решившись ответить ей. — Нет… — смутилась собеседница. Спустя минуту молчания она снова подала голос — в этот раз кивнув на крылья: — А они правда настоящие? — Нет. Фальшивые, — безразлично ответила Элурия. Теперь она спросит: «А можно их потрогать? Вы правда умеете летать?! А парить? А какого это быть в воздухе?» — А можно… — Нет, потрогать нельзя, — перебила Элурия. С каждой секундой её начинал раздражать всё больше и больше этот бессмысленный и глупый разговор ни о чем. — Ну, расскажите, хотя бы, каково это… — попыталась спасти разговор крестьянка. — Плохо. Ты изгой. Везде. — в голосе эльфийки проскользнули нотки безысходности. Девчушка насупилась. Её волосы были сложены в косу, что упала прямиком на грудь. Неожиданно раздался волчий вой. Она услышала и вздрогнула, несмело посматривая по сторонам. А Элурия продолжала смотреть в костёр и думать о своём. Абсолютно все, кого не пугает внешний вид охотницы, начинают интересоваться рогами, крыльями, их возможностями, обязательно стремятся полапать, и заодно расспросить насчёт растущего хвоста, который пока что еще не слишком заметен, однако уже мешается в штанах. Эти сотни глупых, однотипных вопросов про Легион, о его зверствах, пытках, или о демонах, про то, как стать одним из них, как им живётся, чем питаются, как часто ходят в туалет и прочее, прочее, прочее… «А кушаешь ли ты мясо демонов?» — спрашивал с серьёзной миной зандаллар; «Сколько раз ты трахалась после становления охотницей?» — интересовался пьяный орк-маг’хар; «Если да и с демоном, то какая у них елда?» — вопрошала пьянющая тауренка Крутогорья; «Не мешают ли рога сосать?» — уточнял гоблин, расплываясь в блаженной улыбке. И тысячи вопросов, не уступавших друг другу в однообразии и откровенной глупости. Сначала Элурия вежливо на них отвечала, потом отказывалась, а затем и вовсе стала пресекать на корню. Крик со стороны деревни вывел эльфийку из пучины раздумий: — Ни-и-и-и-иша-а-а-а! — Ой, отец обнаружил, что я сбежала… — виновато пробубнила девушка, опустив голову. — Тогда иди домой, и побыстрее, — смягчилась Элурия. Для охотницы всё стало вдруг ясно. Девчушка убежала из дома, специально к ней. Слухи о том, что она появилась здесь, в таверне, разлетелись с ужасающей скоростью, и наверное, это вина тех деревенских бабок, что сидели в таверне… — Я… Не хочу. Отец поднимает руку на меня с матерью, потому я здесь! Моя мечта — путешествовать по миру! Хотя бы в качестве оруженосца… — с мечтательной улыбкой ответила крестьянка и с надеждой взглянула на неё. Элурия вздохнула. Глупая девчушка, что возомнила себя «искательницей истины» — великой воительницей за благое дело. Думает, что будет ходить с ней повсюду и увидит красоты Азерота. А про… другое даже не подумала: что они будут часто голодать, обходить опасные места стороной, убивать монстров, ставить припарки, бинтовать порезы, сращивать поломанные кости, свежевать животных, рубить дрова… Нет, спасибо, но от такой крестьянской «помощи» лучше отказаться. Эта неумеха даже меч держать не в состоянии, а о себе она сама может позаботиться. — Если тебя найдут рядом со мной, то я труп, — безжизненным голосом ответила Элурия. — За что? — наивно возмутилась крестьянка. Её глаза расширились от удивления, а ротик приоткрылся. — За то, что я — демон. Вот увидишь, они скажут, что я тебя выкрала, держала здесь насильно для какого-нибудь жертвоприношения… — наклонив голову немного в сторону, проговорила охотница. Она взглянула на небо, подсчитывая примерные лунные фазы. — Буквально через три или четыре дня наступит полная луна, вот и повод для казни. — Я защищу тебя! — запротестовала девушка. Элурия снисходительно улыбнулась. Нет. Всё-таки она еще слишком молодая, наивная, еще совсем зеленая дурочка, верящая в магию любви, дружбы и вселенского мира. Когда-то и она была такой — глупой. Верила, что свет всесилен, и может творить чудеса. Только смерть матери сняла всю эту пелену розового, сопливого волшебства и очерствила сердце навек. — Ну да, ты всё ещё можешь меня защитить. Если уйдешь отсюда как можно быстрее, — окончательно отрезала охотница. Элурия решила, что хватит бесполезных разговоров. — Но я же ничего не вижу в темноте! Переломаю руки, ноги и хребет! Едва уцелела, добираясь сюда… Ну можно остаться хотя бы до утра? — взмолилась крестьянка. — Нет. Добирайся на ощупь — как пришла, так и уйдёшь, — закончила разговор Элурия. Собеседница надула губки и скрестила руки на груди. Вот так и приходи послушать интересные байки у костра от загадочных незнакомок! И как ей не стыдно?! Она к ней со всей душой, а её тут гонят! Почти что на верную смерть! Даже отказалась от предложения сотрудничества! Ну как можно быть такой чёрствой, словно старый хлеб? Элурия тем временем размышляла. Ведь прямо сейчас, с вероятностью в девяносто девять процентов, горе-отец уже поднимает соседей на поиски пропавшей дочери, что бесследно исчезла без видимой на то причины. Явятся всей толпой минут через десять, как только соберут свой мини-отряд. И здесь остаётся лишь два варианта развития событий: Первый — сматывать удочки и бежать; Второй — обороняться, избегая человеческих жертв, лишь для того, чтобы в любом случае быть казнённой. Время думать прошло, настало время действовать. — Хорошо, тогда оставайся здесь и не двигайся, — сухо бросила Элурия, и крестьянка лишь удивлённо хлопнула глазами, ничего не понимая. «Жаль, что не удалось поспать в палатке» — огорчилась охотница. Опять сворачивать лагерь и бежать. На сборы и заметание следов ушло около девяти минут. Эльфийка прошла пятьдесят метров вглубь леса, когда услышала возгласы крестьян, которые выкрикивали имя девчушки. Был слышен гомон толпы, женские рыдания, причитания, нетрезвые крики мужчин и зычная команда от главы искателей приключений: — Поймать и убить демониху! Награда за голову — десять золотых! Элурия обречённо покачала головой, накинула капюшон, позаботившись об удобстве длинных ушек, и устремилась вперёд.

***

Охотница на демонов сидела спокойно и выпивала в таверне. Здесь в заведении «У гоблина Ашотыча» царило бурное обсуждение последних новостей: искатели приключений собирали всех желающих на последнюю битву с Пылающим Легионом, и, судя по слухам, каждый мог прийти и лично накостылять Саргерасу. Здесь, в таком нейтральном питейном заведении, всем было по-барабану, кто ты и откуда, единственное, что здесь ценили — золото. Раздался рядом взрыв смеха, от странной компании состоящей из пары троллей, орка маг’хара, дворфа и дренея: — Мой дед возомнил себя Броксигаром! — засмеялся пьяный орк маг’хар, рассказывая очередную подпивасную историю. Дверь трактира скрипнула и впустила очередных посетителей. В таверну вошла странная парочка; невысокий рукастый дворф и здоровенный лысый амбал, который был похож на шкаф, и на чьем лице красовались чуточку зажившие кровавые полосы от ногтей. — Я и говорю, что после того, как закинул тебя на кровать, сразу же побежал на призыв тех парней, — говорил амбал, о чём-то сосредоточенно думая. Он не обращал ни на кого внимания в таверне, словно был здесь один. — А дальше то что? — прохрипел невысокий дворф, причесывая сальные волосы пятерней и почёсывая бородку. Вдвоем они подошли к хозяину трактира, прямиком к барной стойке: — Две браги, трактирщик, — будничным тоном сказал амбал. Зеленоватый гоблин с декоративной повязкой на глазу, которую он сдвинул в сторону, кивнул и, поморщившись, стремглав убежал куда-то за угол. «Наверное, убежал в подвал, разбавлять пиво очередной порцией мочи для солдат доблестного Альянса» — похихикала Элурия про себя, улыбнувшись глупой шутке-самосмейке. Амбал тем временем продолжил рассказывать историю. Его голос был очень громкий, и казалось, что он специально орал, чтобы перекричать всех в питейном заведении. — Да какая-то демониха, короче, похитила ребёнка, дочку старосты, изнасиловала её, избила почти что до смерти, и чуть не принесла в жертву на алтаре! — делился происшедшим амбал. — Да ты всё брешишь, как обычно, Герд, — ответил дворф, явно не веря услышанному. Дворф даже отмахнулся рукой, и уставился в свой кошелек, подсчитывая монетки. Элурия затаила дыхание и стала слушать внимательнее. «Уж не про неё ли говорят эти двое?» — подумала она. И вдруг она вспомнила! Это же те самые с деревни, что были в конюшне! Тем временем появился гоблин, что выглядел описавшимся от счастья, с двумя гигантскими, пенными кружками, полными целебной браги. — Да епт! Вот те крест, братан! Эта мразь мне всё лицо исполосовала! — клялся тот, размахивая руками. — В общем, короче, я и местные жители чудом прогнали эту шаболду. — И че? — был вопрос от дворфа, который придвинул к себе тарелку с картошкой и поедал последнюю. Амбал заговорщически наклонился к нему и сказал: — Спустя пару дней пропал лесник, и потом прямо в полнолуние на деревню напали аж четыре демона! Дворф от удивления крякнул.Он задумался и желваки застыли. В открытом рту виднелась картошка, от которой шел пар. — От нихрена ж себе! Так это я пять дней бухал? — спросил он с полным ртом еды. — Ага, — ответил тот, позевывая. — Благо, паладины проходившие мимо, дали им отпор… Охотница облегченно выдохнула и начала допивать свой заслуженный стакан дворфского темного пива. Всё-таки правильно она сделала, что ускользнула из деревушки, иначе сначала бы казнили, сказав, что она убила лесника, а потом призвала демонов. А фанатики паладины только бы всё подтвердили и разбавили бы пытками её кончину. — И знаешь братан, я уверен что это всё происки той демонихи! — утверждал амбал, подняв палец вверх. — Я короче описал эту эльфийку паладинам. Всё рассказал! И про длинные прямые рога и кожистые крылья под плащом. Элурия напряглась. Неужто скоро ей придется вновь убегать от всяких придурков, что верят в свет и считают её «мерзостью»? Видно, придется. — Пф, как будто они её найдут, — с едким сарказмом заметил дворф. — Я вот плащ не помню, какой у неё был, — задумчиво ответил амбал. — Ну ты и баран, Герд! Да прямо как у вон той, — внезапно выпалил дворф, указав пальцем в сторону Элурии. Охотница на демонов, Элурия Верный Клинок, покрепче схватилась за лямки рюкзака и сделала последний глоток… «Время драпать, » — пролетела птицей в голове мысль.