Поцелуешь?

Глеб натягивает джинсы и бросает пару купюр на тумбочку у кровати. — Спасибо, созвонимся через пару дней? Я буду свободен в пятницу, скорее всего. Сема садится на кровати и подтягивает колени к груди, да так жалостно смотрит большими зелеными глазами, что у любого сердце бы кровью обливалось. Но не у Романенко. Для него Семен просто пешка, живая секс-игрушка с милой улыбкой, способ хорошо провести время. Год назад, когда Семену было шестнадцать, он был вынужден найти себе работу. На нем тяжелым грузом висела пьющая мать, которая никак не могла оправиться после смерти отца, да младший тринадцатилетний брат, которого нужно было чем-то кормить. Правда в силу возраста, брать его никуда не хотели и в одну не прекрасную ночь отчаявшийся мальчик напился возле ночного клуба, в который его тоже, само собой, не пустили. Лобанов сидел на бетонном бордюре и заливался дешевым вином, успокаивая себя и обещая что завтра снова будет пробовать что-нибудь найти. Романенко в ту ночь, как и обычно, был в том клубе. Правда алкоголь, легкие наркотики, девочки и мальчики (к слову как под копирку) на одну ночь уже изрядно надоели. Хотелось чего-то нового, неизведанного. И когда он вышел из клуба на парковку, готовый поехать к своей девушке Варе (черт знает почему она до сих пор его терпит), Глеб увидел мальчишку, который сидел склонив голову и бессмысленно крутил пустую бутылку в руках. — Эй, че это ты тут сидишь? — Романенко подошел к Семе вплотную и посмотрел на него снизу вверх. Мальчишка поднял голову, хмуря брови. — А я мешаю? — совсем неброско спросил Сема. — Да нет, помочь может чем? — Если сможешь дать мне работу в ближайшие дни, то да, помоги, — вздохнул мальчишка, поднимаясь, чтобы быть на одном уровне с парнем. — Хм... Романенко прижал палец к подбородку, осматривая Сему с ног до головы и обратно. Он однозначно провел бы с ним ночь, потому что парнишка так привлекательно выглядел со своим невинным взглядом и порочной бутылкой в руке. Глеб в мгновение подумал, будет ли мальчишка выглядеть так же, если на нем не будет ничего, кроме кожаных наручников на запястьях. —У меня есть для тебя кое-что, — кивнул Глеб. Их сделка состоялась потому что Сема был немного пьян, в Глеб любил хороший секс и имел не мало денег. С тех пор уже год они встречаются раза два в неделю. Как и договаривались: с Семена покорность, с Глеба деньги. Друг Семы Фил недоверчиво ко всему этому относился. Он неоднократно спрашивал: «Тебе не кажется, что ты его личная шлюшка?», а Сема пожимал плечами а ответ: «Так и есть». Фил начал переживать пару месяцев назад, когда Семен окончательно пропал в мыслях и разговорах о Глебе. Сам того не заметив, наивный парень влюбился в своего тирана, которому он по сути был не нужен. Но сказать другу на прямую: «Он просто трахает тебя и когда ему надоест, он найдёт что-то новое, а тебя как старую куклу выбросит в мусорный бак», Фил не мог. Поэтому просто смотрел как его лучший друг стремительно увядает, прячась под капюшоном толстовки, чтобы никто не видел его заплаканных глаз. — В пятницу? — переспрашивает Сема, возвращаясь из воспоминаний. Глеб кивает. Раньше не получится. Работа не ждет, да и с Варей немного нужно побыть. — Снова вернешься к ней? — тихо спрашивает Лобанов и тут же замолкает, понимая, что это не его дело. — Ну, не с тобой же мне остаться, — ухмыляется Глеб и выходит, закрывая за собой дверь гостиничного номера. А Сема всхлипывает, натягивая одеяло на голову, и сворачивается в комочек, задыхаясь от собственных слез. Потому что Глеб засел под коркой так прочно, что парнишка не представляет теперь без него жизни. Ему хочется кричать. До боли, до хрипоты, до потери голоса, но он задыхается, уткнувшись в подушку лицом. А через полчаса, приняв душ и выкурив одну, он с легкой улыбкой выходит из номера. Плавно шагает мимо ресепшена и выходит на улицу, позволяя легкому летнему ветру забираться под ветровку. В кармане хрустят банкноты, сумма которых не плохо помогает его семье. Но сегодня он домой не спешит. Звонит Филу и они встречаются в ближайшем пабе. Семен улыбается, заказывает выпить для них и подмигивает заинтересованным его хитрой улыбкой парням. А на душе слова Глеба словно острые железные прутья раздирают все до рванных кровавых ссадин. Фил знает эту улыбку. Она не предвещает ничего позитивного. Он будто чувствует сколько боли в его друге и с каждой встречей с Глебом чаша наполняется. Однажды она будет до краев и тогда ожидать нужно будет чего-то ужасного. — Как ты? — спрашивает Ричардс, на что получает улыбку. — Прекрасно. — Встречался с ним сегодня? И Лобанов тут же гаснет, словно огонь, которого лишили кислорода. Он выпивает пиво залпом и хочет закурить, нервно чиркая зажигалкой, а та как на зло не поддается. — Да блять! Сема бросает прибор на стол и туда же сигарету. Хватается за голову и взъерошивает волосы. Голова кругом и совсем не от алкоголя. — Все так плохо? — сочувственно спрашивает Фил. — Он снова с ней, а я снова один. Знаю, нам никогда вместе не быть, но я никак не могу отделаться от этого чувства привязанности и любви. Я буквально воскресаю каждый раз, когда он улыбается, и умираю - когда уходит. Не могу так больше. — Перестань общаться с ним. Теперь тебе есть восемнадцать и тебя примут на работу. Да, денег будет меньше, но рано или поздно ты его забудешь и начнешь жить заново. Ты покончишь со старой жизнью и все станет хорошо. Сема замер на секунду, а потом расплылся в болезненной улыбке. — Покончить со старой жизнью? — переспрашивает он. — Покончить с жизнью, — звучит в его голове.

***

— Ты сегодня какой-то тихий, — говорит Глеб, перекатываясь с Семена на кровать. — Обычный, — тихо бросает Лобанов. А в душе теплится мысль, что осталось так немного, совсем чуть-чуть и конечная. Точка невозврата, гавань умиротворения, покой. Глеб как обычно принимает душ, одевается, кладет на столик деньги и собирается выходить, а Семен в надежде себя добить с усмешкой спрашивает: — Поцелуешь на прощанье? А Глеб с той же ухмылкой шлет воздушный поцелуй и закрывает за собой дверь, не приняв в серьез его слова. Увидимся в понедельник несуществующего года, в неизвестном городе, которого нет на карте. Ты улыбнешься и скажешь: «Здорово, ты будто бы настоящий».