Твой мир

Твой мир, в отличии от нашего общего, сухой и горестно-дикий. Я не знаю, хорошо это или плохо. У нас — океаны дождей, капли, как бриллианты, на листьях тех редких деревьев, что пока что растут и цветут, несмотря на бесконечные дожди и затопленные города. Каждое мгновение солнца — радость, мы ведь так редко видим небо. У тебя же — выжженная и оплетённая стеблями ненависти земля где-то внутри, впопыхах написанное пластиковое спокойствие на лице. Ты не видишь наши горизонты — смотря на затопленные улицы и свинцовые облака ты наблюдаешь, небось, дикие джунгли, пожирающие тебя, у которых ни начала, ни конца нет. И когда ты в них заблудился, мне знать не дано, но, эй, посмотри на меня, я всё ещё жив, я рядом с тобой. Я просто хочу вывести тебя из них, только позволь. Дикие лианы пожирают твои лёгкие никотином, а ты поддаёшься им и вновь затягиваешься. Серебренные капли рушат надуманную идиллию, туша сигарету, вырывают из мыслей, падая на лоб и косо подстриженные волосы. Я слегка смеюсь, возвожу руки к небу, ловя тёплые капли, ногами в воде болтаю, улыбаюсь тебе. Ты, кажется, чуть улыбаешься, но не позволяешь себе слишком много. У тебя в голове, наверное, слишком много тяжёлых, как тучи, мыслей. Ты никогда не говорил об этом, но я чувствую, хочу думать, что понимаю тебя. Я подскакиваю, хватаю тебя за руку, непозволительно крепко для только друзей, и тащу на выход с балкона. Ты вздрагиваешь, я большим пальцем провожу по запястью, чувствую — напряжён, лишь улыбаюсь тебе в ответ на молчание. Я — эгоист, твоё молчанье для меня может быть лишь согласием, поэтому осторожно веду тебя к лестнице. Ты, кажется, не против, но ощутимо притормаживаешь, когда я подхожу к ней. Смеюсь, тяну на себя сильней, ведь ведёшь себя так, словно у нас есть выбор, но последний лифт в этом городе отключили года два назад, когда первые этажи затопило. Ступени холодные, я замечаю, что пальцы твои тоже, поэтому не отпускаю — быть может, получится согреть. Я не спортивный, но ты выдыхаешься быстрей, видимо, совсем лёгкие изъедены, поэтому через три этажа у тебя отдышка, через пять — тяжкие вздохи со мною вместе. Ноги у меня мокрые — совсем замёрзли, скорее всего заболею, но мне плевать, я только ускоряюсь, хочу тебе показать кое-что. Ты за мной не поспеваешь, силой заставляю, тяну. Ты что-то сопишь себе под нос неразборчиво, я шучу, мол, ты тихоня, на что получаю злостный взгляд, смеюсь, в ответ мне снова молчанье. Наконец достигаем люка — ржавые петли надрывно скрипят, когда я дёргаю хлипкую дверцу. Выпадаем, как дождь, на крышу. А там не дождь уже, а ливень почти. — Смотри, как красиво! — восклицаю я, от радости рвано так смеюсь, ещё не отошёл от марафона по ступенькам, и, наконец, отпускаю твою руку. Пот от бега смешивается с тёплыми каплями проливного дождя, задираю голову к солнцу между туч, зажмуриваюсь, намокшие волосы липнут к лицу, убираю ладонью светлые пряди на лоб и краем глаза смотрю на тебя. Между серыми и промокшими многоэтажками-муравейниками блестит река, переливаясь на солнце тысячей солнечных зайчиков, в ней отражается прозрачная дуга радуги, такая невыносимо прекрасная, что слов не находится. И такой момент только наш, я не верю, право слово не верю, что ты, молчаливый и холодный, греешься со мной под одним солнцем и тоже, затаив дыхание, любуешься семицветным чудом. Быть может, среди погибающих цветов и деревьев, звтопленной земли и свинцовых туч, это — единственное оставшееся нам чудо, но именно его я хочу с тобой разделить. Уже открыто пялюсь на тебя, а ты такой растерянно-счастливый, что хочется тебя крепко обнять и прижаться губами к твоей щеке, шее, губам, но я держусь, держусь, ради тебя, нашей дружбы и… — Действительно красиво, — выдыхаешь полу-шёпотом, со свистом. — Вау… И я срываюсь, я слишком близко, прости, твои губы терпкие после сигар, у меня это буквально сносит крышу. Оглаживаю твои скулы, зарываюсь пальцами в волосы, жмурюсь, прижимаюсь ближе. Ты не отвечаешь, не отталкиваешь, лишь глаживаешь мои бока сквозь мокрую рубашку, не переходя грани. Когда отстраняюсь, смотрю виновато, ты тихо спишь, отводишь глаза, снова шепчешь: «Только по дружбе». Я киваю и отхожу, гляжу в небо, радуги почти что и нет, а дождь холодеет, улыбаюсь тебе и киваю. Моя любовь к тебе — болезненная зависимость, у тебя против неё — ядовитые лианы под названием «стандарты» и деревья-титаны одиночества. Мне почти и не больно, я же знаю, что твоя защита рушима, третий поцелуй это доказывает, а радуга мне поможет. Наш мир — сплошные дожди, твой мир — сплошное одиночество и сжигающие тебя проблемы, которые ты тушишь сигарами, и я понятия не имею, сколько мне придётся ломать твои стены, но я сделаю это, ради себя, ради тебя. Ты заперся в своих безлюдных джунглях, но так быть не должно, никто такого не заслуживает, и именно поэтому я буду рядом, буду согревать твои руки своими, таскать тебя на крышу и показывать тебе чудеса нашего маленького, почти вымершего в вечных дождях мирка.