Синдром отмены

Раздался стук в дверь. Рик вздрогнул. Он знал, кто за дверью. Он ждал этой встречи. Собственно, он со вчерашнего дня жил этим ожиданием. Но все равно вздрогнул. Все равно замер в нерешительности. Блядь! Прекрати. Просто открой эту чертову дверь! В этом нет ничего сложного! Да, нет ничего сложного в том, чтобы открыть дверь. Щелкнуть замком, надавить на ручку, потянуть дверь на себя. В этом нет ничего сложного. Сложности начинаются дальше. На пороге стоял Клифф. Само олицетворение понятия «невозмутимость». Рик задался вопросом, когда его стали раздражать темные очки. Они непроницаемой стеной закрывали выражение глаз. Его охватило непреодолимое желание сорвать их, разбить, но он только сильнее сжал ручку двери. И все-таки Рик продолжал жадно всматриваться в его лицо. Вспоминал. Сколько времени прошло с их последней встречи… Они виделись в последний раз на следующий день после той знаменательной ночи. Клифф приходил в себя после наркоза, а Рик не мог придумать, куда деть руки. Он то поправлял рукава куртки, то разглаживал складки на одеяле, то барабанил пальцами по спинке койки. А Клифф смотрел на него. Так легко, так открыто. Никакой обычной стены невозмутимости. Никакой привычной усмешки. Только тепло. И Рик испугался. Он практически сбежал из палаты, на прощание пообещав похлопотать об улучшении условий его содержания. Рик моргнул, с трудом возвращаясь в реальность. Кажется, пауза затянулась. — Привет. Клифф усмехнулся. -Ну привет. И они снова замолчали. Черт побери! Да возьми уже себя в руки! Соберись! Ты же обещал себе, что ты справишься! Скажи уже хоть что-нибудь! — Ну я надеюсь, ты хотя бы скучал? — Клифф продолжал усмехаться. — Скучал, конечно! — Блядь, вот этого говорить все-таки не стоило. — Но Бренди скучала больше. — В этом я не сомневаюсь. Клифф скрестил руки на груди в ожидании. А Рик лихорадочно пытался придумать, что делать, как его остановить, как задержать. Если он сейчас уйдет, он уже не вернется. Мы больше не встретимся. Слишком мало времени. — Может, зайдешь? Выпьем. Конечно, если ты никуда не спешишь. Клифф пожал плечами, сняв наконец эти долбанные темные очки, и вошел в дом. Они продолжали молчать. Эти слова повисли между ними и теперь на повторе крутились у Рика в голове. Может, зайдешь? Если ты никуда не спешишь. Это звучало жалко. Он же только вчера выписался из больницы, куда он может спешить. Твою мать, ты жалок, Рик. Надо было остановиться на первой фразе. Если ты никуда не спешишь… Это прозвучало как «прошу, пожалуйста, не уходи». Это прозвучало как «не бросай меня». И теперь эти слова эхом звучали между ними. А у Рика чуть тряслись руки, когда он разливал виски по бокалам. — Как ты себя чувствуешь? Как нога? — тщетная попытка сохранить невозмутимость. Которой никогда у тебя не было, нечего было и стараться. — О, как новая. Хоть сейчас в бой, — Клифф как-то странно усмехнулся. — Спасибо за заботу. Рик вздрогнул, чуть не расплескав содержимое бокала на себя. Он ожидал любого проявления эмоций. Крика, брани… Но не этого сухого «Спасибо за заботу». — Прости, я тебя не навещал. Никак не мог выбраться… — губы слушались плохо, произнося эту очевидную ложь. Все дело в том, что он не мог прийти к нему в больницу. Как можно? Когда только от мысли об этом на него накатывала паника. Как можно, когда при одном взгляде на него руки начинают трястись, а мысли в голове пускаются вскачь. Рик не маленькая девочка, он давно перестал верить в любовь с первого взгляда, да и вообще в любовь, если уж на то пошло. Но это случилось так давно, что он уже успел забыть, когда его отношение к Клиффу изменилось. Просто он всегда был рядом. Готовый помочь, поддержать… Просто выслушать. Просто Рик так к этому привык, что не заметил, как этот человек успел проникнуть глубже. Въесться под кожу. Выжечь себя в сердце. И это легко было игнорировать. Не замечать. Не видеть. Это было глупо, но слишком легко. Только той ночью все изменилось. Когда он увидел его кровь на своих руках, все изменилось. Когда он понял, что может его потерять, все изменилось. Да, до этого он мог его уволить. Но Клифф настолько приучил Рика к мысли, что он всегда рядом, что в результате он просто не верил, что Клифф может уйти из его жизни навсегда. Только не Клифф. Но в ту ночь он понял, что может. Уйти навсегда. На самом деле. По-настоящему. И будто щелкнул тумблер. Будто все это время он просидел в темной комнате, и кто-то вдруг включил свет. Как будто он видел его в первый раз в жизни. Хотя в какой-то степени так оно и было. Он впервые увидел, кто рядом с ним. Кем он для него является. И увидев один раз, уже невозможно было игнорировать это снова, хоть Рик и пытался. — Ты уже думал, чем будешь заниматься? Ты бы мог снова работать на меня. Зачем? Идиот, блядь! Зачем? Я не смогу быть рядом постоянно и молчать. Каждый день быть рядом и молчать. Прошу, скажи… Согласись. Прошу, скажи, что ты согласен, что все будет как прежде. Что ты будешь рядом, что ты не бросишь меня. Клифф покачал головой. — Нет. Не думаю, что это хорошая идея. Рик хотел сказать «прошу, не уходи». Он хотел сказать «я не смогу без тебя». Но он молчал. — Ладно, рассказывай, что у тебя тут происходит? Какие новости? Говорят, что ты разводишься? — Да, развожусь. Дурацкая была идея жениться. Да уж, дурацкая. После всего пережитого Франческа не могла его видеть. А Рик после всего понятого, не мог больше видеть ее. Взаимные разногласия. И вот все было как раньше. Ну или почти как раньше. Клифф сидел на диване, лениво гладя Бренди, потягивая спиртное и внимательно слушая Рика. А Рик распевал соловьем, рассказывая о новой компании, о новых предложения, о новых ролях. О том, что после всей поднятой шумихи из-за нападения на него посыпались предложения. Он рассказывал и снова почти чувствовал себя счастливым. Когда Клифф засобирался домой, была уже глубокая ночь. — Ну что за ерунда? Оставайся ночевать здесь. Уже поздно, ты выпил… Не хватало еще попасть в аварию сразу после того, как ты вышел из больницы. Клифф как-то странно на него посмотрел, помедлил, но все-таки кивнул. — Хорошо. И двинулся к выходу, на ходу надевая куртку. — Эй, ты куда? Договорились же. Клифф усмехнулся. — С Бренди погуляю и вернусь. Не бойся. Не убегу. Дверь захлопнулась, оставив Рика наедине со своими мыслями. Свет отражался от глянцевой стеклянной поверхности кофейного столика, вырисовывая на ней прямые строгие линии. Не бойся. Не то чтобы он боялся. Но с той ночи Рик перестал слушать музыку так громко. Это был его дом. Его крепость. Он любил его. И все равно после той ночи он иногда ловил себя на том, что вслушивается в ночные шорохи. Рик провел пальцем по одной из нарисованных светом линий. Линии. Границы. Стены. Черты, которые нельзя пересекать. Та ночь разрушила слишком много границ. Заставила пересечь его слишком много линий, которые он никогда не хотел пересекать. Он никогда не хотел стоять перед этим выбором. Он никогда не любил вопросов, на которые у него нет ответов. О чем ты, нахрен, думаешь? Не смей! Прекрати! В ту ночь он столько раз мыл руки, сколько, кажется, в жизни никогда не мыл. Ему все мерещилась кровь Клиффа на руках. Ему все казалось, что он чувствует ее запах. Ее было так много. И хотя потом он понял, что на самом деле крови было не так уж и много, тогда ему было не до здравых рассуждений. Тогда он, судорожно гладя его по волосам, шептал какие-то безумные невообразимые вещи. Он не отдавал себе отчета в том, что тогда говорил. Все равно Клифф его не слышал. А что, если слышал? А что, если он помнит? Блядь… А потом скорая, полиция… Все так завертелось. Будто кто-то поставил действие на паузу, а потом включил быструю перемотку. И он никак не мог поспеть за происходящим. Все его существо кричало о том, что он должен ехать вместе с Клиффом. Что он не должен, просто не может его сейчас оставить. Но… Ты хороший друг. Такие сухие бессмысленные слова. Когда хотелось сказать, что он испугался за него. Когда хотелось кричать, что он любит его. Когда хотелось вцепиться в него, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Но он растерялся. И спасовал. А на следующий день растерянность превратилась в панику. Увидев Клиффа, такого открытого, такого близкого, он понял, что может сорваться. Может натворить глупостей. Самоконтроль никогда не был твоей сильной чертой. Не стоило сбегать. Не стоило прятаться. Рик каждый день справлялся о его самочувствии в клинике, но прийти к нему, позвонить… Он просто не мог. Поэтому он пытался игнорировать. Прятался в новых друзьях, в новых делах. Вот только какой смысл прятаться от самого себя? Он не слышал, не помнит. Если бы слышал, он бы не пришел. Он бы в сторону твою не посмотрел. Взгляд зацепился за сложенные листки бумаги на столе. Это не мое. Наверное, Клифф оставил. Рик поднял руку над столиком, накрывая тенью световую линию. Хотелось уничтожить эти линии. Стереть их. Разбить стол ко всем чертям. Хотелось забыть. Забыть кровь на руках, забыть едва слышное дыхание. Забыть свою панику. Вернуться обратно к точке отсчета. Дверь открылась, и вошел Клифф. На несколько секунд он замер на пороге, вглядываясь в Рика. Потом отмер и закрыл дверь. — Наверное, пора спать. — Да, наверное, пора. — Все в порядке? Если хочешь, я могу остаться, еще посидеть. Да! Ради всего святого, да! Прошу! Умоляю! Не уходи! Останься! Останься навсегда! — Нет, не стоит. Иди спать, ты устал. Я только допью и тоже пойду. Клифф ушел, а Рик так и не лег. Он не мог заставить себя встать и пойти в спальню. Ведь пока он не уснул, можно сохранить иллюзию того, что этот день все еще длится. Он хотел бы, чтобы этот день никогда не кончался. Иллюзия того, что все возможно. Пусть. Пусть иллюзия. Но пока этот день длится, еще не все кончено. «Может быть» это не «никогда». «Может быть» это не «ни за что». Рик был с самого начала уверен, что если Клифф сегодня уйдет, он его больше не увидит. И чем больше они говорили, тем сильнее крепла эта уверенность. Он пришел попрощаться. Клифф действительно всегда старался быть хорошим другом. Он не мог уйти, не попрощавшись. Не мог сбежать. В отличие от меня. Я смог. Рик бездумно крутил пустой бокал в руках. Все уже было допито, и бокал, и бутылка, но он все равно не шел спать. Он бы просто не смог уснуть, когда в соседней комнате спит Клифф. И он не мог понять, почему это вдруг стало проблемой. Блядь! Прекрати об этом думать! Просто прекрати это нахрен! Проблема даже не в том, что это мужчина. Рик понимал, что это неправильно, но этой неправильности не чувствовал. Проблема в том, что это именно этот мужчина. Клифф Бут. Не идеальный, но такой живой и настоящий. С морщинками у глаз. С редкой, но такой теплой улыбкой. С теплыми руками. И с таким количеством невозмутимости, что ее всегда хватало на двоих. Рик уже не помнил, как жить без его невозмутимости. Как жить без него. Отпусти его. Не порть то, что у вас осталось, ненужными признаниями. Он все равно уйдет. Но так хоть без сцен обойдетесь. Отпусти. Но как его отпустить, когда он так ему нужен. Когда все время его реабилитации Рик жил как в аду, раздираемый между желанием увидеть его и боязнью последствий своей несдержанности. Рик не выдержал. Издав полустон-полурык, он запустил бокал в стену. Бокал со звоном разбился на мелкие осколки. Клифф — скала. Скала невозмутимости. Он, даже выходя из себя, не теряет выражения невозмутимости на своем лице. Да, Клифф — скала. На которую всегда можно опереться. Рик другой. Он как бушующее море. Никогда не известно, когда его накроет очередная штормовая волна эмоций. И как в море отражается скала, так и в Рике всегда отражалась уверенность Клиффа. Уверенность во всем, но самое главное в нем самом. Уверенность в Рике. В том, что он со всем справится. Нет, я не могу без него. Не могу отпустить. Нет. Пора. Пора дать ему жить дальше. Но как? Об этот вопрос разбивались все его рассуждения. Надо отпустить. Но как? Надо во всем признаться и удержать. Но как? Рик закрыл лицо руками. Как отпустить, отказаться от человека, который тебе больше жены и друга вместе взятых. Который уже стал твоим продолжением. — И что здесь происходит? Рик вздрогнул и резко повернулся на голос. Клифф стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, и с задумчивым видом изучал то, что осталось от бокала. — Не подкрадывайся. Мне только инфаркта не хватало. Ты о чем? А, бокал разбился. Я тебя разбудил? Клифф кивнул с видом, будто ему все стало понятно, и этого объяснения вполне достаточно. — Ясно. Нет, мне не спалось. А ты чего не спишь? — Мне тоже. Не спится. Оба замолчали. — Ты похудел. — Ты только что заметил? Да. Пока ты был в больнице, так переживал, что кусок в горло не лез. Клифф заметно напрягся. — Не шути так. — Я не шучу Да, я предельно серьезен. Настолько серьезен, что уже почти честен. — Не злись на меня. Лучше… Ну хочешь, ударь меня. Только не смотри на меня так. Да, ударь. Скажи, что ненавидишь меня. Разруби нахрен этот гребанный узел. Я сам не смогу. Нет, не говори ничего. Молчи. Это слишком больно. Знать, что я причинил тебе боль. Знать, что это я испортил все. Все, что между нами было. Опять. — Как? — С немым осуждением. Прости. Я должен был, но… У меня были веские причины. — О, надеюсь, они были очень вескими. Рик никогда еще не видел Клиффа настолько не невозмутимым. Даже в скалах иногда появляются трещины. — У нас осталось еще что-нибудь выпить? — и Клифф прошел к бару, не дожидаясь ответа. Нет, молчи. Не смей. Незачем ему знать. Если бы он мог чувствовать, то же, что чувствую я… Нет! Нахрен такие мысли! Даже думать об этом не смей! Рик продолжал сидеть на диване у кофейного столика, наблюдая за Клиффом. Тот вскрыл бутылку, щедро плеснул в бокал виски и залпом выпил. — Так, может, расскажешь, что за веские причины у тебя были? Мысли лихорадочно бились в голове. Рик не мог заставить себя соврать еще раз. Снова отговориться неотложными делами, съемками, интервью. И правду сказать не мог. Я загнал себя в ловушку. Не надо, не заставляй меня выворачивать перед тобой душу. И нахрена? Чтобы ты с омерзением отвернулся от меня… Если бы ты мог чувствовать то же, что чувствую я… Черт! — Отвечай! — Клифф резко пересек комнату и остановился напротив с другой стороны столика. — Не смей молчать. Твою мать, Рик! Я пришел сегодня чтобы узнать, что произошло, и я узнаю! Так что за такие веские причины заставили тебя бросить меня? Ты откупился от меня переводом в престижную клинику, но не нашел свободной минуты, чтобы хотя бы позвонить! Ты был нужен мне! Блядь! Нахрен! Клифф схватил столик и отбросил его в сторону. Столик повторил судьбу бокала, разлетевшись на осколки. Рик вскочил. Он не отдавал себе отчета в том, что делает, когда сделал шаг к Клиффу, стирая расстояние между ними. Только услышал, как хрустнуло разбитое стекло под ногами. Он тем более не отдавал себе отчета в том, что делает, когда, приблизившись вплотную к Клиффу, дотронулся губами до его губ. Но сделав это, Рик уже не мог остановиться. Наверное, именно так сходят с ума. Твою мать, Рик, что ты натворил… Ты все испортил. Ты опять все нахрен испортил. Но даже окончательно поняв, что творит, Рик не мог остановиться. Не мог прекратить целовать его. Просто. Просто… Я должен был держать себя в руках. Должен. Просто больше не мог сдерживаться. Просто невозмутимость не мой конек. Просто на секунду мне показалось, что ты чувствуешь то же, что чувствую я. Что ты можешь понять. Черт возьми! Я просто не мог тебя отпустить, ничего не сказав, ничего не сделав. Я так долго мечтал об этом, представлял это… Я понимаю, это так не работает. И я нахрен все испортил. Теперь ты возненавидишь меня. По крайней мере, когда я буду лежать в больнице с сотрясением мозга, мне будет что вспомнить. Блядь… Рик отчаянно цеплялся за этот поцелуй. Так отчаянно, что ему начало казаться, что Клифф отвечает. После этого поцелуя ничего больше не было. Ничего больше не было. Рик отстранился. Он боялся открыть глаза, ожидая удара. Но не дождавшись его, все-таки открыл глаза. Клифф дышал загнанно, будто только что пробежал марафон. И в его глазах не было ненависти. Не было презрения. В них была боль. И отголоски внутренней борьбы. Не может быть. Этого просто не может быть. Не может… В следующий момент они так резко подались навстречу друг другу, что столкнулись зубам. Как если бы кто-то долго сдерживал пружину, а потом резко отпустил. Жадные поцелуи были больше похожи на укусы. Под ногой снова хрустнуло стекло, напоминая о существующей реальности. Рик отстранился на какие-то миллиметры, но и это далось ему с трудом. — Клифф… Не здесь… — и потянул его в сторону спальни. Ноги слушались плохо, и во время этого почти бесконечного пути они успели собрать все стены, все углы, впрочем, даже почти не заметив этого. Уже на пороге Рик остановился в мучительной нерешительности. — Блядь… — едва слышно, почти умоляюще. — Клифф… Ты уверен? Ты уверен, что мы не совершаем ошибку? Ты уверен, что ты хочешь этого? Ты уверен, что не возненавидишь меня? И снова эта мучительная борьба в глазах. Будто он хотел что-то сказать, но не мог заставить голосовые связки подчиниться ему. Вместо ответа Клифф подался вперед, снова затягивая его в поцелуй и переступая порог комнаты. Одежда полетела в разные стороны. Рик оставлял на его коже засосы, цепочки засосов. В голове промелькнула мысль, что потом Клифф будет злиться из-за этого, но сейчас ему было совершенно все равно. Он все еще не мог поверить в реальность происходящего. И будто пытался оставить как можно больше доказательств тому, что это было на самом деле. Что ему не привиделось. Что ему не приснилось все это. Когда вся одежда была скинута, Рик снова заколебался. Он все еще слишком сильно боялся, что Клифф просто внезапно уйдет. Боялся переступить черту, за которую Клифф зайти был не готов. Видимо, что-то в выражении лица выдало его. — Не бойся, — Клифф едва заметно усмехнулся, тень невозмутимости. — Не убегу. И Клифф осторожно толкнул его на кровать, следом опускаясь сам, накрывая Рика собой. Клифф целовал его так нежно, что Рик не мог поверить. Не мог понять, откуда столько нежности в человеке, который может и убить, не меняя невозмутимого выражения лица. И под натиском этой нежности он перестал бояться. Наверное, поэтому мало понимая, что говорит, он выдохнул: — Я люблю тебя… Клифф… Я люблю тебя… Блядь… Клифф едва заметно вздрогнул и продолжил его целовать. От губ он спустился ниже, к шее, к плечам, к ключицам. Выцеловывая какой-то одному ему понятный узор. Прочертив дорожку поцелуев от груди до низа живота. Рик задохнулся. Одной рукой он сжал покрывало, другой попытался закрыть рот, заглушая рвущиеся стоны. Клифф отстранился, посмотрел на него затуманенным, сумасшедшим взглядом. Одновременно властный и подчиняющийся. — Нет. Я хочу слышать. Рик убрал руку. Осознание того, что Клиффу тоже нужны доказательства того, что все это происходит по-настоящему, сносило крышу даже сильнее чем-то, что он делал. Нахрен. Нахрен стены. Нахрен границы. Нахрен ограничительные линии. Они исчезли там, вместе с разбившимся вдребезги столиком. Разлетелись вместе с исписанными листками. Нахрен все. Ничто не имеет значения. Только его руки. Такие внезапно нежные. Только его губы. Такие горячие губы. Есть только они. Есть только здесь и сейчас. А все остальное нахрен! Тщетно пытаясь унять дрожь в руках, Рик потянул Клиффа вверх к себе. Ближе. Ближе. Как можно ближе. Как нельзя ближе. Желание поцеловать его, прикоснуться к нему всем телом казалось сейчас жизненно необходимым. Как утопающему нужен глоток воздуха, чтобы выжить. Рик понимал, что они оба долго не продержатся. И это казалось таким обидным. Слишком мало. Слишком быстро. Слишком… Клифф просунул руку между их телами и, обхватив их члены ладонью, толкнулся вперед. Все сожаления вылетели из головы вместе с остальными мыслями. Рик хрипло застонал. — Боже… Клифф… Блядь… — и толкнулся бедрами вверх. Судорожный стон, и Клифф чуть не рухнул на него всем своим весом. Ускоряя темп, он уже не целовал, просто бездумно водил губами по коже. И уже почти на самом пике, между толчками Рик скорее почувствовал, едва слышное: — Я люблю тебя… Рик… И они оба скользнули за грань. Клифф рвано выдохнул, и, перекатившись, лег рядом на спину. Вместе с ясностью сознания на Рика снова накатывалась волна неуверенности. Клифф, не глядя, нашарил штаны, валяющиеся почему-то на краю кровати, а в них сигареты и зажигалку. Закурив, он протянул зажженную сигарету Рику. Машинально затянувшись, Рик передал ее обратно. Ему снова было страшно. Что дальше? Он не уйдет? Не передумает? Не откажется? Рик — это море. Бушующее, никогда не затихающее. Никогда ни в чем не уверенное. Одна волна накатывается на другую. Бесконечно. Не имеющее начала и конца. Не имеющее опоры. Они молча курили и смотрели в потолок, пока наконец Рик не выдержал и не нарушил тишину. — Я думал, ты разобьешь мне нос, — пересохшие губы слушались плохо. — Да. Я тоже об этом думал, — пауза настолько долгая, что Рик успел два раза начать считать удары сердца и два раза сбиться, лишь бы не сорваться и не натворить глупостей. — Я бы не смог. Потому что это было бы не то, чего я хотел. Клифф — это скала. Она была, есть и будет. Ее не уничтожит никакой шторм. Она будет твердо стоять, невозмутимо следя за всеми бурями и штормами. Это основа. Не придавать бурям значения. Потому что бури это естественно. Их не имеет смысла бояться. Уверенности Клиффа всегда хватало на двоих, и сейчас Рик снова чувствовал, как она наполняет его. Клифф искоса посмотрел на Рика и усмехнулся. — Нет, если ты хочешь, мы можем все отмотать и переиграть. Рик, широко улыбаясь, наверное, даже слишком широко, покачал головой. — Пошел нахрен.