Жуткие верлибры

пожалуй это должно быть молитвенной исповедью так говорил психотерапевт универсальным письмом-утешением но я дышала письмами много лет подряд и сейчас я не буду говорить в бумагу а буду делать это в кору, в корни в сладкую землю буду говорить так словно в твою раскрытую грудь в твое сердце шептать губами прямо в этот дорогой мне орган вот что значит молитва вот что значит утешение которого нет и не будет * знаешь накладывать мазки будущей истории труднее всего представить точку отсчета нащупать тропку определить фундамент для постройки особенно это трудно если сдавливает горло и боишься сказать вслух произнести запретное заклинание так что подозреваю буду путаться в показаниях как безумный шляпник но пожалуйста не ругай я всегда была глупой в отличие от тебя * всё началось с высокой и дикой смоковницы — не обнять руками и взглядом не окинуть мать упоминала что ходила туда на свидания с отцом; прямо как в феечной сказке ты конечно об этом не знал — догадался сам ведь вряд ли отец вспоминал нашу мать после развода ну так вот думаю с нее всё началось и ею по странной иронии закончилось * психотерапевт говорил мне вспомнить тебя даже не говорил а требовал а я отвечала ему что не могу что меня разорвет изнутри пустота прямо тут в его дорогом кабинете и заляпает стены а он говорил давайте за что вы мне тут платите круглый год и ходите как лиса подыхающая от голода возле мертвой мыши вот так просто я стала подыхающей лисой а ты мертвой мышкой в чем-то он прав бесспорно прав с тех пор я его не посещала перестала чистить зубы мыть голову и менять постельное белье а весной сняла деньги с банковского депозита который открыла ради тебя и приехала в эту глушь на нашу старую ферму с нее уже съехали последние владельцы вроде бы она вышли в убыток и не смогли ее продать даже в добрые руки как старого кота не смогли слабаки, правда? знаешь мне всё это только на пользу я планирую многое но об этом потом * до того как завертелись закрутились жернова адской мельницы мать с отцом тогда еще просто — мама с папой (правда, тепло?) называли нас "перстенек" и "его жемчужинка" какие глупые прозвища; ведь кто и должен быть из нас жемчужинкой то только ты а я твоими ладонями а не каким-то бессмысленным куском металла мы родились поздней весной врачи сказали нонсенс одна девочка рослая розовенькая пряничная а мальчик — как будто мертвец бледный костлявый с длинными конечностями с длинными пальчиками и с абсолютно льдистыми глазами арахнодактилия сказали врачи альбинизм и скорее что-то еще готовьтесь умрет в течении пары дней а ты не умер такое счастье * как уже говорила я была не очень умной зато здоровой а ты как дите индиго научился читать в три года и писать в четыре и к пяти прочел вслух все сказки про муми-троллей — преимущественно мне и домашней собаке но часто и долго болел зимой ты чах до последней черты — мерз и худел потому что от консервированных овощей, мяса и хлеба тебя тошнило ты практически жил впроголодь я была глупой я кормила тебя печеньем с рук как олененка пока мама не видит а ты не отворачивался ел только его делал вид что тебе вкусно и нравится а кашляешь потому что крошки в горло попали ничего страшного эми я почти наелся глупый боялся меня обидеть и оттолкнуть когда накидывалась чтобы обнять чуть ли не ломая твои хрупкие длинные кости * а вот еще о еде когда наступала весна и все зацветало ты срывал всё что ни попадя и глотал — головки одуванчиков цветы вьюнка луговых собачек обгладывал ветки деревьев с каким-то кроличьим голодом в глазах и всегда марал коленки в травянистом соке как будто купался в траве и жил в траве соседи ругались когда мы проходя мимо срывали бутоны еще не созревших георгинов и лилий и запихивали себе в рот как пирожное — ты с хрустом а я с мольбой в глазах мне было так горько так невозможно а тебе вкусно но я боялась обидеть как и ты зимой когда ел печенье поэтому тоже хрустела и тщательно пережевывала меня не тошнило только болел живот мама всегда удивлялась — как наступала весна у меня начинал болеть живот а еще мы рано нашли — когда нам было лет пять не больше — ту самую смоковницу — обнаружили в лесу как что-то грандиозное и как будто родное то что стоило защищать будь мы рыцарями или королями мы часто проводили там время ты выкапывал из-под корней толстых личинок жуков-короедов и клал их себе на язык я говорила фуууу и смеялась а ты закрывал глаза как будто вот оно — деликатесное блюдо после этого у тебя губы все были перемазаны в черной земле и сквозь ее комочки казались краснее чем обычно а потом мы лежали под корнями большой смоковницы раскинув звездоподобно руки и ноги и ловили языками лепестки с осыпающихся ветвей как снег * наши родители были обычными людьми отец фермер мать официантка у обоих карие глаза у меня карие глаза а у тебя — льдистые словно бледные топазы такие льдистые что белки казались слегка розоватыми будто ты минуту назад заплакал но взял себя в руки и успокоился мы жили в деревне среди обыкновенных людей которые любили посплетничать посочинять байки поочернять поперемывать косточки кажется нашей семье эти косточки не только перемыли но и соскоблили до основания отец часто злился ругался с матерью ему казалось она ему изменяла (чувствуешь я уже не называю их мама и папа) а мать била посуду и хлопала дверьми мы прятались в тесном чулане и я от испуга закусывала ткань уткнувшись в твое плечо чтобы не зареветь ты был прохладным и легким * не смотря на то что здоровье досталось мне ты быстро рос и любые штаны из нормальных практически моментально превращались в клоунские штанишки для бедняков так ты и бегал всегда и везде — в штанах которые доходили максимум до тонких икр еще закатывал рукава старых рубах выставляя острые локти хрустальные запястья тонкие пальцы с розовыми лунками ногтей не давал стричь свои белые волосы и они росли как у принцессы из сказки про башню даже когда достигли поясницы — не путались и мать не заплетала их в косу как мои — к слову мои она драла прилично до слезинок * к десяти годам ты прочитал всего толкина и лорда дансейни которых я однажды принесла из школьной библиотеки с вызовом говорил — всё на самом деле не так они не представляли о чем пишут и злился и хохотал и непонятно о чем еще думал я только беспомощно кивала — читать я не любила а в школу ходила в одиночестве без тебя потому что ты часто болел * потом наши родители со скандалом развелись и матери перешла половины фермы ну и я в качестве отягчающего бонуса тебя оставили отцу мать продала свою часть и уехала в город забрав меня как неудобный чемодан который еще не хотел закрываться и пришлось над ним изрядно попотеть мы купили какую-то убитую квартирку с клопами в мегаполисе а мать устроилась в местный бар где довольно быстро нашла себе друга потом еще одного еще одного еще одного между нами теперь было расстояние и я была слишком маленькой чтобы его преодолеть физически но была почта — почерк никакой но я честно отправляла одно письмо в неделю и получала ответ но всё-таки когда мне исполнилось пятнадцать мать со скрежетом на зубах отпустила на ферму — конечно деньги на билеты сэкономила я самостоятельно вот так я пересаживалась с автобуса на автобус чтобы увидеть тебя а ты спустился с крыльца в своих смешных штанах и с закатанными рукавами такой длинный длинный как садовый шланг и ей богу такой же худой руки врозь мол чего же стоишь беги и я побежала и чуть не свалила с ног и ты спиной еще врезался в закрытую дверь и мы долго молчали а потом пошли к смоковнице где я и узнала что отец запил и оставшаяся ферма на тебе — курицы овцы коровы ты ведь даже не ел мясо и не пил молоко говорил — никто не покупает а продавать на забой жалко работал впустую бессмысленно до язвочек на руках и синюшных тенях под глазами и отца вытаскивал из всяких пабов что поделать отец же говорил еще знаешь когда-нибудь меня позовут и я уйду отсюда и так мне страшно было спросить кто позовет и когда ты уйдешь делала вид что не расслышала просто прижималась теснее * я приезжала каждую весну на сэкономленные с обедов деньги только к тебе не к спившемуся отцу не к его искаженному отражению себя прошлого нет только к тебе а ты был как будто прежним и как будто нет вырос высоким но джинсы по привычке закатывал до икр часто ходил босиком и обгладывал веточки как в детстве выковыривал личинки и клал на язык облизывал красные-красные губы но худел был практически невесомым боялась сломать надышать повредить я решила тебя спасать что-то делать копить деньги только чтобы вытащить тебя из этого ада из этого расцветья злых языков и бесконечных запоев отца из этой затхлости и гор немытой посуды (у тебя болела и трескалась кожа на руках на твоих прекрасных руках) а ты ведь дурашка даже не знал что такое интернет и телефон только письма только они тоненькая ниточка символическая пуповина и больше ничего * я стала подрабатывать насколько это возможно и училась за троих чтобы поступить и выиграть конкурс на бесплатные места но денег было мало а ты угасал я знала что угасал поэтому я сознательно влезла в плохую компанию научилась делать закладки посещать клиентов прятаться от копов деньги стали копиться быстрее я давно съехала от матери (у нее к тому моменту родился ребенок) и жила в каком-то сомнительного вида притоне беспорядочный секс наркотики воровство но по-прежнему ездила к тебе даже чаще я приезжала зимой чтобы привести фруктов потому что поняла — даже с рук тебя не стоит кормить печеньем ты не олень в последнюю весну я приехала как обычно чтобы сказать тебе — я справилась почти всё готово я куплю нам дом квартиру что захочешь только потерпи еще чуть-чуть потерпи мое сердце потерпи но не нашла мое сердце на рассохшейся ферме только бледную тень отца я бродила в поисках еще несколько дней прежде чем ты возник у смоковницы и уже почти не слушал что я тебе говорила знаешь сказал ты прервав мою речь наверное меня никто не позовет и я никуда не пойду это не сказка эми и я не принц то что дало мне жизнь дало ее случайно и я — всего лишь ошибка нет никаких холмов никаких подменышей есть только природные артефакты в виде случайных мутаций а у тебя не хватило сил но хватило жалости чтобы не сожрать меня в утробе не подумай я не жалею об этом я люблю тебя и тут большие паучьи ладони взяли моё лицо — они были прохладными словно меня нежило привидение позволь прошу тебя сказал ты а потом накрыл мой рот своим и на этом моменте я начала сомневаться что ты человек ведь только я одна верила в твою человечность и вдруг перестала потому что твои красные губы были теплыми почти что горячими я думала вкус твоей слюны будет обыкновенным человеческим вкусом слюны а мне передалось через нее так много господи так много вкус сладкой сахарной земли которую ты глотал в детстве внутренностей бархатных личинок жуков и кузнечиков вкус пыльцы с крыльев бабочек и мотыльков горькой вязи кореньев которую ты любил доставать из почвы и кислых одичалых кустарников с ягодами — смородина, крыжовник, малина я чувствовала целый лес ведь меня целовала его частичка а потом ты отстранился сказал прости а еще через несколько дней я уехала чтобы еще через месяц разрушить всё * я что называется последний раз в качестве завершающего куплета прошла распродавать оставшееся чтобы откупиться от дилера и его ребят но меня взяли по малолетке я бы конечно тебе рассказала что меня подставили что это злой рок что из такого бизнеса под доброй воле не уходят но ты сам понимаешь — главная причина в моей глупости ты всегда был умнее умнее прятался умнее находил варианты для решения проблем что ж дали несколько лет колонии (можно сказать легко отделалась) откуда опять писала письма но ответа к удивлению уже не получала так было больно я так корила себя что ничего не знаю не ведаю что я как беспомощная мушка в паутине * как оказалось больной и сам почти умирающий отец нашел тебя висящим на ветке смоковницы (знаешь на такой ветке что она бы обломилась под обычным весом но ты был невесомым) он нашел тебя примерно где-то через два месяца после моего отъезда соседи сказали что телу досталось — его долгое время клевали и ели птицы а еще зверье отец не стал заявлять в полицию он закопал тебя в корнях вернее твою человеческую часть — холмик бугорок чья-то заброшенная клумба мне трудно поверить что я сюда приехала что шепчу сейчас в сладкую землю обнимаю тебя и плачу в тебя и целую тебя так что на губах земляные разводы но мне сладко сладко сладко я выкуплю ферму я начну все с нуля я выйду замуж и нарожаю кучу детей и каждый день буду ждать когда ты придешь из своей эльфийской страны и скажешь привет эми; я скучал и тогда отвечу сквозь слезы сквозь улыбку и россыпь морщинок представляешь а я ведь тоже тебя люблю это вообще законно?