Железнодорожная байка

Миха переписывался с сестрой, мрачнея с каждым новым сообщением. А после своих безрезультатных попыток дозвониться, подскочил с места и заметался по вагону, словно тигр в клетке. Он начинал конкретно выходить из себя. Ян раскурил сигарету и почти сразу же отдал её беспокойному брюнету — вряд ли тот вообще заметил, как та попала в его распоряжение. — Понаписала мне всякой ебалы, а теперь трубку не берёт, зараза! — выпалил Миха, всплёскивая руками. Нельзя сказать, что это полностью прояснило ситуацию… да и обращался он скорее к своему телефону, нежели к своему попутчику. — Какой ебалы? После озвученного вслух вопроса Милкович посмотрел на рыжего так, будто только что в принципе вспомнил о его здесь присутствии. Но в этот же момент раздался звонок, так что он вновь позабыл о его существовании. Брат с сестрой орали друг на друга по телефонной связи, и Галахов, даже не стараясь быть тактичным к чужой жизни, вслушивался в каждое слово. — Ты цела, овца?...... с ума сведёшь...... что он сделал?...... как мелкая?...... где Игорь, блядь?.. погоди… когда?.. Разъединение произошло по воле девушки и против воли парня. — Да чтоб тебя! Дура тупая! — крикнул тот сестре с расстояния 1500 км. После чего извлёк две банки пенного из своих закромов, кинув одну Яну, и устало плюхнулся задом на трубу. Галахов не спеша цедил своё пиво, в то время как Миха, в несколько глотков уничтожив первое, тут же перешел ко второму и начал предельно эмоционально жаловаться на свою сестру. Она обрушила на него пулемётную очередь непонятных тревожных сообщений, после чего исчезла из сети на целых «пять ужасно долгих минут», за которые Милкович успёл вообразить себе самые жуткие картины, какие только мог сгенерировать его мозг. — Так она объяснила тебе, что стряслось? — Да ни хуя она не объяснила! Не может дома разговаривать… Обещала перезвонить скоро, когда пойдёт с мелкой гулять. Ян устроился поудобнее, перекинув длинные ноги через промежуток между двумя катушками, поставив ступни на соседнюю. А Миха прислонился спиной к борту вагона, широко расставив ноги по обе стороны от облюбованной ими бобины, и такой завидной растяжкой мешал своему попутчику сосредоточиться на важном разговоре. Ещё и губы покусывал в задумчивости и раздражении. — А писала что? — кроме коротких уточняющих вопросов Ян пока ничего не мог из себя выдавить. Но Миха был на удивление словоохотлив. — Какой я козёл. Я же её не предупредил, ещё и на сообщения вчера полдня не отвечал. Может мстит мне теперь ответной нервотрёпкой? — он полез в карман за телефоном и несколько раз провёл по экрану пальцем снизу вверх, пролистывая переписку, — «Ты уехал, тётка уехала, Игорь где-то шляется. Оставили нас одних с этим мудаком. Мне надо куда-то съебать из дома, иначе или меня посадят за убийство, или Алиса останется сиротой». Зачитав эти сообщения вслух, он поднял взгляд на Яна, выразительно выпучив глаза и вскинув брови, при этом так резко развёл руки, что часть пива выплеснулась из банки. — Вот, понимаешь, блядь? И чё я должен делать с этим пиздецом? Желая прикинуть возможные масштабы пиздеца, Галахов аккуратно поинтересовался: — Он вас бьёт? — Да этот мудак вообще никогда её не трогает, он же души не чает в своей единственной принцессочке, — не глядя на него ответил Миха. Ян позволил ему ответить таким образом, не наседая на парня. Откровенное игнорирование той части вопроса, где речь шла не только о его сестре, говорило само за себя. Как и тот отчётливо запомнившийся страх в голубых глазах, когда в их купе начали ломиться среди ночи. — Вот я и не догоняю, чё там у них произошло… Стоило уехать, блядь… — походу Миха начинал жалеть о спонтанности своего отъезда, — Не надо было так поступать, наверное… Она привыкла на меня рассчитывать. Есть на кого Алису оставить, пока она с клиентами, — последние предложения брюнет произносил приглушённо и уже явно самому себе. В попытке отвлечь попутчика на время ожидания звонка, Ян наводящими вопросами вывел его на подробный рассказ о том, что представляет из себя Мари, кроме самой большой занозы в Михиной заднице. — Она родила в шестнадцать. Залетела, пока я торчал в колонии. Я никогда не спрашивал, почему она приняла решение рожать в таком возрасте. Это какой-то бабский заёб. И не ебу, какой гандон являлся донором спермы. Милкович достал сигареты из-за пазухи и, вытряхнув на ладонь последнюю штуку, смял пачку и швырнул за спину через борт. — Эта мелкая засранка — копия сеструхи. Только глаза дедовы, что пугает, — поведал он, прикуривая. Что-то в этом рассказе насторожило парня, но он не мог уловить, что именно. На душе заскреблось какое-то неосознанное подозрение. Но он отвлёкся на теплоту в голосе Михи, по которой чувствовалось, как этот гопник любит своих сестру и племянницу. Ругательства, которыми пестрила его речь, лишь усиливали это чувство. Его обзывательства больше походили на ласковые прозвища. — Кстати, если бы у неё родился мальчик, она назвала бы его Костей, — поделился брюнет чуть повеселевшим тоном. — О, у неё большая любовь к Кинчеву, — усмехнулся на этот факт Ян. — Не то слово, — хмыкнул Миха и тут же резко переместил своё внимание на вибрирующий в руке гаджет, — О, звонит, сучка. По видео, блин. *** Миха свайпнул по экрану, нехотя принимая видеозвонок. Но лучше уж физиономиями друг перед другом покрасоваться, чем сбрасывать и ждать ещё столько же времени на повторное соединение. У него и так уже нервы на пределе. Он начал говорить ещё до того, как на чёрном экране проступило мутное изображение: — Связь будет дерьмо, так что зря ты… — тут пиксели сложились в лицо его племяшки, — Алиса? Привет. А мама где? — Тут я, она очень хотела увидеть твою рожу, — услышал он прекрасно узнаваемый звучный голос за кадром. — Миша, почему ты такой грязный? — искренне изумилась девочка. — И что с твоим глазом? — картинка чуть отдалилась, впуская вытянутое лицо Мари в обзор фронтальной камеры. Парень сразу же просканировал его на предмет каких-либо побоев. Но, к своему облегчению, ничего инородного, кроме привычного обилия косметики, на нём не нашёл. — Херня всё. Говори, чё у тебя? Эти две особы разглядывали его со смесью глубокой заинтригованности и лёгкой брезгливости. Он бросил взгляд в угол экрана, где маячило маленькое изображение его вымазанной в угле рожи с подбитым глазом и жёсткой щетиной. И машинально пригладив топорщащиеся сальные волосы, поторопил её с объяснениями: — Ну? Чё ты молчишь? — Любуюсь, — скептически усмехнулась стерва, — С детства тебя таким не видела. Где ты там вообще находишься? — В поезде, — раздражённо констатировал очевидное Миха. — И куда делось хвалёное СВ? — Мари выгнула свою чётко прорисованную бровь. — Ты просто хотела поболтать? — его терпение подходило к концу. Она многозначительно скосила взгляд на дочь, прежде чем сообщить: — Нам бы где-нибудь перекантоваться. Вы все свалили и теперь всё внимание достаётся мне одной. Её лицо оставалось непроницаемым. Сцепив до скрипа зубы, Миха с трудом удержал себя от вопросов, которые не стоит задавать при ребёнке. Но тиски страха безжалостно сдавили парню грудь. Мудак же не мог ударить Мари? Верно?.. Должны быть у этого подонка хоть какие-то человеческие принципы? — Мама говорит, что дедушка — совсем ебобо, — детский голосок вырвал его из оцепенения. — Так и есть, — хором подтвердили брат и сестра. — Если ей нужно где-то перекантоваться, то можно у меня дома, — этот тихий баритон, так внезапно раздавшийся не из динамика, а рядом с ним, заставил Миху дёрнуться, а так легкомысленно озвученное им предложение на какое-то время и вовсе лишило его дара речи. Поверх своего телефона брюнет уставился в зелёные глаза — такие ослепительные на ярком солнце. Галахов сделал беззаботное лицо и выставил вперёд ладони, безмолвно давая понять, что если нужно — то ему это не сложно провернуть, но если его помощь им не сдалась — то он спокойно продолжит и дальше помалкивать в тряпочку. — С кем это ты там разговариваешь? — насторожились Мари. — Погоди, сейчас перезвоню. — Эй!.. — он резко оборвал её протестующий вопль отключением связи. — Ты предлагаешь незнакомкой бабе ночлег в своем доме? — и сразу же перешёл к прояснению ситуации. Правильно ли они друг друга поняли? Может он всё-таки ослышался? Галахов пожал плечами всё с тем же беспечным видом и протянул свои длинные грабли к его сигарете. — Кого только мои родственники в дом не притаскивали. Так что милая девушка с ребёнком — это ещё ничего. — Уверяю тебя, она — не милая! — поспешил заверить его Милкович, отдёрнув руку. — Ну если она хоть каплю похожа на тебя… — сказал конопатый паршивец с такими игривыми нотками в голосе и такой вызывающей ухмылкой, что Михины неудержимые брови просто слиняли с лица от неловкости и возмущения. С настолько нахальным флиртом в свою сторону купчинский гопник ещё ни разу не сталкивался. Как впрочем и с менее нахальным. С флиртом вообще. Он и слово-то это дурацкое никогда даже в мыслях не употреблял до этого момента. Ему просто не находилось места в его лексиконе. Пока он не встретил рыжего кретина, который сейчас так довольно лыбился, буквально сияя от восторга, лишь одному ему известно чем вызванного. Он не стал убирать это идиотское выражение с веснушчатой физиономии только лишь потому, что был поглощён проблемой сестрицы. Правда, думать получалось больше над самой проблемой, нежели над её решением. Мари — крепкая штучка, и она не стала бы просто так выкобениваться… Должна быть веская причина, по которой она реально не может оставаться с отцом наедине и о которой она, скорее всего, бессовестно умолчит… Миха ни за что бы и не уехал, не будь он уверен в неприкосновенности её и Алисы. Но, видимо, если любимого мальчика для битья под тяжёлой рукой не наблюдается, гнев всё равно девать куда-то надо. Сука… Милковича окутала такая беспомощность, что он с силой сдавил кулак и уже замахнулся им, чтобы долбануть со всей дури по стали, но тут холодные пальцы крепко обхватили его запястье. Миха и не заметил, когда Галахов оказался так близко, чем напрочь застиг его врасплох. Но когда второй рукой сукин сын погладил его побелевшие от напряжения костяшки, то это окончательно и бесповоротно выбило сурового парня из накатанной колеи. Его пальцы непроизвольно расслабились под прикосновением, но внутренне он напрягся до предела, чувствуя, будто в животе сжимается ржавая пружина. — Делай, что хочешь. Сам предложил, — собрав в своем голосе все оставшиеся пренебрежительные нотки, бросил он, резко подняв взгляд на это рыжеволосое безобразие, и вырвал руку из приятной неволи. У них с сестрой не имелось близких друзей, к которым можно было бы обратиться. По сути — никого, кроме друг друга у Милковичей и не было. Игорь с головой пропал в своих новых поебушках, а Колян чалился на зоне за вооружённое нападение с особо тяжкими — сходил, блядь, за пивом, называется. Тётка уехала к родственникам во Львов, и её квартира — далеко не крепость, это первое место, где Терентий будет искать своих отбившихся от рук отпрысков. Так что особым выбором они не располагали. И даже если Миха решит сейчас резко развернуться в обратном направлении, то Мари с дочкой всё равно необходимо временное пристанище. *** Его предложение вырвалось, как нечто само собой разумеющееся. Он даже обдумать его толком не успел. А как осмыслил, оно осталось для него таким же естественным. Это была малость, которую парень мог предложить, видя переживания Михи и слыша едва уловимую дрожь в стальном голосе его сестры. И в этом не было для него ничего такого особенного. Кирилл приводил домой целую свору беспризорных детишек, когда дружил с их старшей сестрой; Диана — брошенных стариков; Фёдор подселял к ним без спросу всяких иммигрантов, пока они не сменили замки… много кого можно было вспомнить. В их квартире царил вечный день открытых дверей. Ян по памяти набрал номер своей старшей сестры с Михиного китайского гаджета. Она зашивалась на рабочей смене, но всё равно успела завалить его своей заботой: «Что с твоим телефоном?», «Почему ты ещё не в лагере?», но Ян быстро оборвал шквал вопросов заверением, что с ним всё в порядке, а телефон он позже починит, и если что — он на связи по этому номеру. Он закурил, прежде чем позвонить Липу, готовый к тому, что так же просто от брата не отвертится — недаром его так прозвали, он с рождения был тем ещё прилипчивым говнюком. Трубку тот взял не сразу — он всегда с подозрением относился к незнакомым цифрам на экране. В отличие от Виолы, которая неукоснительно отвечала на все звонки не глядя — беспрерывно будучи начеку с оравой её неугомонных младших. — Хэй, это я! Давай сразу пропустим ту часть диалога, где ты интересуешься, что с моим телефоном, — на одном выдохе начал Ян. — Угумс… — задумчиво протянул Лип на том конце радиоволны, — И сразу перейдём к той, где я любопытствую, трахнул ты того чувака или нет? Рыжий поперхнулся дымом, автоматически прикрыв ладонью динамик и непроизвольно бросив на Миху короткий взгляд — тот, косо наблюдая за ним из другого угла вагона, подозрительно сдвинул брови. — Что? Блядь, Лип! О чём ты вообще? Он написал брату в момент слабости, уверенный в том, что дерзкого брюнета с невероятными голубыми глазами, маленькими ладонями и крепкой задницей уведёт в соседнее купе миловидная шатенка и больше он его никогда не увидит. Просто небольшая жалоба, за которую теперь парень сам себя проклинал. — Ну, так чем закончился тот ваш любовный треугольник? Ян сделал глубокий вдох. — Ничего интересного не случилось. — А чё тогда звонили из лагеря и спрашивали, где тебя, придурка, черти носят? Блядь. Ну разумеется, они звонили домой после того, как не смогли ему с первого раза дозвониться. Когда-нибудь Виола всё-таки дойдет до «Ростелекома» и отключит грёбаный стационарный телефон в их квартире. — Что там у тебя вообще за шум? Перестук колёс о рельсы, монотонный гул и периодическое поскрипывание механизмов, быстро ставшие фоновыми звуками для Яна, не остались незамеченными слухом Липа. — Ветер, — просто ответил младший Галахов. — Ты там, что, на крыше поезда едешь? — Я же не совсем конченый. Слушай, давай всё это потом. У меня просьба есть… — А чей это номер? — перебил его старший. — Пока что по нему ты можешь со мной связаться. Но только по делу! Без глупостей. Смешок, который издал его брат-дебил, абсолютно не сулил никаких обещаний. — Я серьёзно, — устало потерев переносицу, Ян перешёл к теме, ради которой вообще позвонил, — Можешь впустить к нам домой девушку с ребёнком, а? — Ооо, — ехидно протянул идиот, — Как это тебя угораздило? И часто это ты за нашу команду играешь, а? Я думал, что несомненный плюс гейского секса… — Лип! — рявкнул он на брата, спеша остановить неиссякаемый поток братского остроумия, — Это моя подруга, её ребёнку года три, а я всё тот же гейский гей, уж поверь. — Знаешь, четыре года назад от тебя можно было чего угодно ожидать… — напомнил Лип и сам же осёкся — Ладно, неисправимый ублюдок, чего там с ней? — Короче ты будешь сегодня дома? Её зовут Мари, дочку — Алиса. — Как она выглядит? Она — секси? — Об этом даже не думай! — Какой же ты зануда, а… — Я позже напишу, когда она придёт. Откроешь ей дверь? — Ну, а чё мне остаётся! Наши двери всегда открыты. — Только не Фёдору! — Нет, только не ему. Глаза Милковича лезли из своих орбит, когда Ян возвращал ему телефон. *** «Это моя подруга, её ребёнку года три, а я всё тот же гейский гей, уж поверь.» — сказал таким будничным тоном, словно о погоде вещал — «Это у вас там вечно пасмурно, а у нас солнечно без осадков». Миха сначала ушам своим не поверил. Застыл, охуевая каждой клеткой своего тела. Казалось, даже кровь в жилах замедлила свой бег, а потом резко набрала обороты, ударяя прямо в мозг. Они с братом из тех придурков, кто попиздеть любит о своих победах на личном фронте? Чем в первую очередь молодой мужчина отличался от пизданутого на всю голову зашуганного подростка, коим когда-то был, так это тем, что он прекратил отрицать свою природу и прекрасно знал все свои предпочтения. Повзрослев, он смог принять себя, но свободнее от этого не стал. Просто был тем, кто знает, чего хочет. И никому, кроме непосредственных исполнителей его желаний, знать об этом было абсолютно, блядь, ни к чему. — Нахрена ты прислал мне адрес грёбаного дома-стакана? — спросила Мари в тот же момент, как произошло соединение. — Ты просила найти тебе крышу над головой. — И кто там живёт? — Мой попутчик. — Покажи мне эту курву. — Эту курву зовут Ян, тупая ты овца! Подойди, чувак. Прежде чем сунуть своё приветливо сияющее до ряби перед глазами лицо в обзор фронталки, Галахов безуспешно попытался стереть с него следы сажи. — Хэй! — поздоровался он, неуверенно махнув Мари рукой. *** С экрана на него молча глядели две пары серых глаз, напоминающих тлеющие угольки. Девочка лет трёх и девушка его возраста. Старшая хмурила свои вычурные брови, сильно напоминая этим брата. А мелкая мило захихикала, но тут же была отправлена покататься с горки. — Кто ты такой? — спросила Мари, не сводя пристального взгляда с рыжего парня. На ней был чёрный бадлон или платье с высоким воротом, а сверху — короткая джинсовая жилетка с бахромой ниток вокруг тоненьких плеч. Девушка имела заострённые черты лица, выдающиеся скулы и густую тёмную чёлку с яркими прядками. В правой ноздре блестела серьга в виде кольца. А её и без того выразительные глазища с длинными ресницами были жирно подведены смоляного цвета карандашом. — Ян, — посчитав это исчерпывающий информацией, повторил он своё имя девушке. Оба Милковича проглотили свои пиздливые языки, предоставив возможность ему самому всё объяснить. — У меня дома — не хоромы, но место всегда найдётся. Если свора братьев и сестёр не смущает… Мари прикурила тонкую сигарету и склонила голову набок, выдыхая дым. Она беспалевно его оценивала и, судя по её приоткрытым губам и застывшей дугой левой брови, была удивлена тому, что видела. Задумчиво волохая языком по рту — семейная привычка, видать — она, наконец, сформулировала главные для себя вопросы. — Миха-а? — позвала она брата, — С каких пор у тебя есть друзья? Да ещё и такие симпатичные. И какого хрена я их не знаю? С интересом ожидая, чего Миха ответит сестре, он повернул к нему голову, уставившись на морщинки в уголках его глаз. Чтобы поместиться в кадр, парни сидели совсем близко друг к другу, почти соприкасаясь плечами и бёдрами. Настолько близко, что при его дыхании шевелились короткие волоски на виске брюнета. — Ты не можешь знать обо мне всего. После этой фразы Милковичи поиграли в гляделки, и неизвестно кто бы одержал в них победу, если бы не примчалась Алиса, отвлекая на себя внимание мамы. — Да, Лисёнок? Попив воды, девочка показала в экран язык и, получив от дяди ответную реакцию, счастливая, убежала обратно по своим делам. — Ладно. Ян, — Мари сделала акцент на его имени, — Я бы хотела знать нахера тебе это. — Он — грёбаный альтруист, — ответил за него Миха, — Обожает помогать людям, мечтает спасти человечество и создать мир во всём нашем дерьмовом мире… Галахов толкнул его плечом, вклиниваясь в это бесцеремонное обсуждение его мифических качеств: — Не преувеличивай, Мих! — Тем более не могу понять, что вас двоих связывает, — закатив глаза, подвела итоги девушка. Не дождавшись от них какого-либо ответа, она перешла на деловой тон: — Скажи, я должна что-то заранее знать о твоих домочадцах? Ян задумчиво поднял глаза к небу, прикидывая, как бы более ёмко рассказать девушке обо всём, с чем та может столкнуться в их квартире. И первое, что пришло ему в голову, прозвучало неимоверно глупо. — Не разбрасывай нижнее бельё, а то мелкий извращенец Киря спиздит себе в коллекцию, — но тут же решил уточнить, — На самом деле он неплохим парнем растёт, мы ожидали, что к четырнадцати годам он уже кого-нибудь укокошит… Брюнетка презрительно фыркнула: — Этим дерьмом меня не напугаешь. Следующий? Парень не знал связано ли это с тем, что она — Михина сестра, или с чем-то другим, но Мари вызывала в нём человеческую симпатию. — Виола может быть строга, но не сердись на неё за это. Она всю семью тащит. Хотя её забота бывает навязчивой, это факт. Про старшую сестру она выслушала настороженно и не стала комментировать. — Диана с детьми прекрасно ладит. Только у неё сейчас трудный переходный период, но она действительно сможет помочь с мелкой, если понадобится. Да и Лёнька даст поиграть со своими динозаврами. Честно, не знаю, как он ладит с младшими детьми, потому что самым младшим всегда был он. Но мальчик он — серьёзный и добрый. Иногда он сам себе казался болтуном, каких поискать, блядь. Особенно, когда речь шла о его семье. Но сестра Михи, казалось, внимала с неподдельным любопытством. Наверное, она и впрямь не часто видела добровольно находящихся рядом с её братом людей, потому была заинтригована. — Это всё? Или сколько вас там? — выражение её лица постепенно смягчалось. — Ещё Лип. Он — напыщенный кретин, так что не обращай на него внимания. Но он уступит тебе нашу с ним комнату. — Мило, конечно, с его стороны, но куда он сам денется? — Об этом не волнуйся. К мелким или в гостиную. Не пропадёт. — У вас есть гостиная?! — В генеральном плане нашего дома не было предусмотрено кухонь. Это же огромное общежитие. Столовка на первом этаже и хватит. Потому кухни оборудовались своими силами в комнатах. — Да, у вас ебанутый домик. — Не спорю. Но есть что-то… что-то такое… позитивное в отсутствии прямых углов, — он действительно так считал. — Я бы побоялась у вас дуть, — заявила на это Мари, чем вызвала смех у рыжего парня. Действительно. Если в обычной квартире накуриться, сесть на табурет посреди комнаты и тупо на нём сидеть, то через какое-то время начинаешь сваливаться, потому что идеально ровный пол редко где встречается, а в таком состоянии тело замечает малейший наклон. Но у них дома из-за диагональных стен вообще начинается лютая херь. — Окей… А сколько они знают обо мне? — Столько же, сколько я, — пожал он плечами, — Имя. Ты — моя подруга, кстати, — сообщил он с лучезарной улыбкой. — Что ж, красавчик. И где же мы с тобой познакомились? — склоняясь ближе к экрану, спросила девушка, изменив интонации своего голоса на более томные. — Предоставлю это твоей фантазии. Потом поведаешь мне душещипательную историю, как всё было. — Тогда я должна обладать хоть какими-то исходными данными. Расскажешь немного о себе? — явно заигрывая с ним, попросила Мари. — Думаю, тебе достаточно знать, что я учусь в универе при МЧС и еду сейчас на сборы. Что мне двадцать. И что я — г… Эй! Ты охуел?! Миха, который давно уже передал ему свой телефон и безучастно сидел рядом, маяча на краю обзора камеры, откинувшись назад и нетерпеливо постукивая пальцами по коленке, вдруг двинул ему локтем под дых — несильно, но достаточно, чтобы он подавился своими словами. — Ему просто противно смотреть на наши шуры-муры, не обращай внимание на этого грубого засранца, — пояснила из динамика Мари. Но он-то чётко понял истинные намерения её брата. Ян как раз хотел обрубить эти самые шуры-муры на корню, когда Миха сделать ему это решительно не позволил. Наверное, Галахов в самом деле запизделся малость. А судя по ходящим желвакам на бледном лице брюнета и пускающим молнии глазам — далеко не малость. Качество принимаемого сигнала начало ухудшаться одновременно с тем, как Алиса ударила мальчика лопаткой по голове, так что сумбурное прощание прошло в срочном порядке. — Я вам позвоню вечерком… — Будь так добра, обойдись смс-кой, курва! Последнее, что увидели Милковичи перед разъединением — это во весь экран факи друг другу на прощание. *** Как назло им, видать, попался какой-то облагороженный антеннами участок путей, потому что связь, сука, работала просто на удивление отменно весь разговор. Только приходилось иногда перекрикивать скрип и грохот механизмов железной дороги. Несмотря на изначально подозрительный настрой сестрицы, в какой-то момент Михе показалось, что эти двое могут трепаться бесконечно, блядь, долго. Как лучшие, подружки, ёптерь. Серьёзно! Он ясно видел, как разгладились вечно сердитые морщинки Мари, а пару раз та даже готова была сорваться на неприкрытое веселье. И бессовестно пялилась, стерва, на Галахова, как на какое-нибудь грёбаное чудо света. И чары свои блядские напускала, манда. Долбоёб своей тошнотворной доброжелательностью лишь подлил масла в огонь сестринских несбыточных мокрых надежд. Миха перекинул языком сигарету в другой уголок своего рта. И расстегнул ширинку, чтобы отлить. Попутчик ему достался, походу, совсем чиканутый и живёт он в каком-то своём собственном мирочке — где единороги блюют радугой, окрашивая всё вокруг в кислотные цвета. Иначе кто будет в здравом рассудке первому встречному выкладывать всю свою подноготную? И впускать к себе домой? Кретин запизделся настолько, что чуть было не посвятил Мари в такие подробности, какие ей знать вовсе, блядь, не обязательно. Миха задумался. Сестра будет жить в его комнате… и кто сказал, что она вся не увешана разноцветными флагами и плакатами голых мужиков? Закончив, Милкович хорошенько стряхнул, застегнулся и, закрутив крышку на бутылке, направился обратно к рыжему, ловко перепрыгивая с бобины на бобину. Тот сидел с прикрытыми веками, купаясь в тёплых солнечных лучах. Он вытянулся вдоль катушки и занимал собой чуть ли не всю её длину. Да чего там — всё пространство вагона собой заполонил. И все Михины мысли, чёрт. Выходит, он сам не в меньшей степени псих. Ведь либо они оба ёбнулись, либо он едет в одном тесном пространстве с маньяком. Очень привлекательным маньяком. Но брюнет реально чувствовал, что знает этого идиота давно. Галахов одновременно являлся для него чем-то до боли родным и чем-то доселе неизведанным. Конопатыми у паршивца оказались даже веки… И они распахнулись, как только на это чудовищно великолепное лицо упала тень от Михиной коренастой фигуры, выпустив зелёные лазеры, которые моментально прожгли его до самых кишок. Чего теперь отрицать, когда так далеко зашёл? Всё с ним ясно уже — пропал он в этой веснушчатой вселенной. Миха перешагнул одной ногой через выставленные ходули, нависая над парнем, и взявшись руками за край вагона, склонился вперёд, глядя на запрокинутую к нему физиономию. — Спасибо, — поблагодарил он его, кусая губы. Ласковые улыбки, которыми они одарили друг друга, быстро превратились в озорные, а потом — в плотоядные. Галахов, схватив его за голени, повёл руками вверх по изгибам, смял ягодицы, и потянул вниз, легко роняя на себя, потому что коленки предательски подкосились, не способные больше выдерживать вес вмиг потяжелевшего тела.