abuse with benefits

«я давно уже всё, ни себя, ни причин, только нежность и боль и немного тепла. ничего, ничего мне хватает и их даже нравится боль» Zemfira

У неё муж и двое детей-подростков. Так что, по возрасту я, скорее, ближе к ним, чем к ней. Мужа своего она вообще-то любит и уходить из семьи точно не собирается. Мы с ней всего лишь обсуждаем кино, литературу, погоду и политическую ситуацию в стране и мире, а после — страстно занимаемся любовью. Без всяких обязательств с обеих сторон. Она даже не пытается делать вид, что тяготится ситуацией. Всячески даёт понять, что я у нее не одна такая и всё это ничем не закончится. А я… Я люблю её, и живу от каждой такой нашей встречи и до. Она красива, смугла, черноволоса. И, кстати, серьёзно на меня обиделась, когда я сказала, что новый, почти черный цвет волос её старит. У неё успешная карьера, всегда мало времени, отличное чувство юмора и прожигающий взгляд из-под длинных ненакрашенных ресниц. Она старше меня на 16 лет. Но я совсем не ощущаю эту разницу. Мне легко с ней и тяжело, когда она уходит. Пару лет назад, на старших курсах, она была моей преподавательницей. Самой требовательной и единственной, на пары которой я всегда приходила. Я влюбилась в нее в тот момент, как только она переступила порог аудитории. Наверное, моя привычка перечёркивать всю свою жизнь между встречами с ней выработалась ещё тогда. Мы встретились полгода назад совершенно случайно и в самом, казалось бы, неожиданном месте. Моя неусидчивая подруга Милка вытащила меня в клуб на «тематическую» вечеринку только для девушек. Под предлогом того, что я наконец найду себе какую-то милую девицу, а она потанцует спокойно без дурацких подкатов парней. Я далеко не фанатка подобных заведений. Мне не нравится музыка, которая играет в таких клубах, а алкоголь там всегда разбавленный и «не берет». От вида зализывающихся на глазах у всех девушек мутит. Поэтому после минут 15 пребывания в клубе, я сбежала на свежий воздух, сказав Милке, что хочу курить. На самом же деле, выкуривая вторую, серьезно думала о том, чтобы уехать совсем. На крыльце заведения спиной ко мне стояла девушка со схваченными золотистой заколкой длинными каштановыми волосами. Она скучающим движением листала ленту смартфона. Потом начала рыться в сумочке и выудила оттуда пачку ментолового тонкого «Винстона». Вдруг обернулась и, прищурив глаза, уставилась на меня. Спросила зажигалку. Слишком пристальный взгляд карих глаз меня смутил. Я бы и не вспомнила тогда в этой хрупкой женщине свою университетскую зазнобу! Если бы не её голос. Уж слишком я старалась стереть из памяти образ, который преследовал меня довольно долго даже по окончанию учебы. Как ни странно, она сразу меня узнала и иронично преподняв бровь, произнесла:  — Леонтовская, неужели вы?  — Я. Очень странно вас тут встретить, если честно, — наверное, я даже немного нахально кивнула на афишу темной тусовки. Всё от неожиданности!  — А я вот совсем не удивленна. Ещё когда вы у меня учились, мне было странно представить вас с каким-нибудь молодым человеком. Хотя вы очень красивая и женственная. А сейчас так вообще, ещё краше стали. В клуб ни я, ни она в тот вечер не вернулись. А Милка так и не узнала с кем я тогда уехала. Совершенно не помню как мы оказались в её квартире. Скорее всего — вызвали такси, потому что она была без машины, так как собиралась пить. Хорошо помню свой робкий вопрос в дороге о том, куда делся муж и дети, о которых я прекрасно знала со студенческих времён - тщательно изучала все её соцсети. Не знаю, что она тогда ответила. А ещё помню, что как только она закрыла входную дверь, сразу набросилась на меня с поцелуями. Не думаю, хотела ли я кого-то ещё так сильно. Желание завязавалось в тугой узел внизу живота и отдавало ноющей болью в сердце. Дышать было нечем. Вообще не было ничего, кроме её тела, запаха её духов, длинных мягких волос, уверенных и чувственных движений. Она тоже хотела меня и, сбиваясь, между поцелуями призналась, что ещё со времён моей учебы у неё. Мы окончательно выдохлись около трёх утра. Как ни странно, спать не хотелось никому. Уставшие и голые, без какого-либо стеснения, мы пользовались тем, что уже начиналась суббота и долго ещё пили вино и говорили. Тогда она и рассказала, что муж с детьми уехал на выходные к бабушке. Что она любит его, а может — просто привыкла. Но ей никогда не нравился секс с мужчинами. Она часто спит с разными «бабами» (в студенческие времена и не подумала бы, что предмет моих воздыханий будет выражаться такими словами), и супруг, возможно, даже об этом знает. Но никак это не комментирует. Я тогда в шутку спросила:  — И что, теперь я тоже твоя очередная баба? Она промолчала. Спросила-то я в шутку, но на душе похолодело. Когда за окном достаточно рассвело, она сказала, что мне пора. Я долго пыталась найти свои разбросанные по всей комнате вещи. В коридоре она вдруг обняла уже одетую в верхнюю одежду меня. Сунула в карман визитку и как-то по-детски чмокнула в щёку. Я написала ей в тот же вечер. Сказала, что была рада увидеться. Она ответила, что совсем не против повторить. Вот так всё и завертелось. Другие девушки, да и вообще всё вокруг, перестало меня интересовать. Зацикленность на ней, которую я испытывала в университете, вернулась. Я больна. Мне больно до скрежета зубов, когда её нет. В это время она беззаботно ужинает с семьёй, пишет статьи и сценарии, выступает на телевидение, стоит в пробках, преподаёт те же лекции, которые вела у нас. Затем мы встречаемся и боль на какое-то время утихает. Я возбуждаюсь от её шёпота, дыхания на моей шее, каждого прикосновения теплых пальцев с аккуратным маникюром. Я возбуждаюсь от наших диалогов, в конце концов! Её мысли всегда интересны и оригинальны. У нас на 90% сходятся вкусы на музыку, кино и литературу. Она никогда не говорит, что чувствует ко мне. Вот такие мы friends with benefits. Лишь изредка пускает лаконичный комплимент: «Ты так красива в этом красном» или «Улыбнись ещё раз, мне нравится». Она любит, когда я играю ей на гитаре и напеваю что-то лирическое и затертое, про «белую посуду и черные обои», например. Она и сама умеет, но говорит, что всё забыла. Я не верю. Как и не верила раньше в то, что могу быть так зацикленна на человеке. Мои робкие попытки прояснить ситуацию и поговорить по душам именно о личном, а не кино и политике, заканчиваются ничем. Она или начинает меня целовать, глубоко и властно, и я сдаюсь. Или так и говорит, что сейчас не время выяснять отношения. Такое время никогда не приходит. После каждой нашей встречи, как только начинает неистово ныть в области сердца, я обещаю себе, что этот раз был последним. Что завтра же напьюсь, заблокирую её во всех соцсетях и добавлю номер в черный список. На следующий день обычно пить не хочется, а мысль о потере этой связи подобна страшному диагнозу. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти же меня! Возможно, тогда поболит и перестанет. Время лечит. Ну или что там ещё говорят в таких ситуациях? Так больно ещё и от того, что мне совершенно не с кем поделится этим. И не потому, что рядом нет подходящих людей. Просто хочется оставить это всё исключительно между нами. Сегодня её день рождения. Она обещала приехать после семейного застолья в ресторане. «Неуверенна, что надолго, но свой подарок получить я успею,» — хитро улыбнулась мне в телефон. Я приготовила её любимое вино и букет кремовых мелкоцветных роз. Специально не покупала какого-то особенного подарка — знаю, что даже этот букет окажется в ближайшей мусорке. Она не хочет лишних вопросов от мужа. Я впервые за полгода накрасилась. Интересно, заметит ли она.  — Завтра же всё это порву, удалю к чёрту номер, заблокирую её везде. Я ведь тоже живая! — уверенно гляжу в глаза своему отражению. Звонок в дверь. Наконец-то. Я слишком соскучилась. Только она так звонит — кратко и ненавязчиво. Пойду открывать. Не отпускай меня.