Первый друг/ First friend

-Волли, вот ты вообще понимаешь, кто такой друг? Мун пристально взглянул в глаза молодому волку. Тот лишь лениво повернул   к нему морду с высунутым языком. - Друг, это значит, что ты должен быть готов меня выслушать, поддержать, должен быть рядом в трудную минуту.   Волк потянулся, зевнул и, вскочив на ноги, весело куда-то побежал. - Ну Волли, почему ты меня не слушаешь? Мун обиженно шмыгнул носом, закрыл блокнотик с недорисованным портретом волка и засеменил вслед за ним.   Зверь бежал в сторону скалистого озера - красивого места, подарившего Муну не один и не два великолепных наброска. Тут они с волком не раз, сидя рядышком, громко и радостно выли, соревнуясь: кто дольше протянет. Звук отражался от скал и казалось: воет целая волчья стая. - Опять он с этим зверёнышем играет! - возмущалась обычно мама, услышав  завывания, летящие со стороны озера. - Да нет, это просто волки, иш как разошлись-то, средь бела дня, - возражал отец, но в душе, как и мать, прекрасно всё понимал. Два года назад , спасая глупого волчонка, застрявшего головой в ведре, он и подумать не мог, как дорог станет этот зверь его сыну. Мун рос вдали от своих сверстников, у него не было никаких друзей, кроме родителей. Конечно, ему было тяжело, ведь ребёнку, особенно мальчишке, так хочется приключений. И этот волк в какой-то мере заменил ему детей-старвиков, с которыми он мог бы играть, проказничать, делиться секретами и просто познавать мир. "Ничего, время всё расставит по местам", - рассуждал Риф. Ведь звери, он прекрасно знал, взрослеют гораздо быстрее старвиков... Скалистое озеро блеснуло своей зеркально-гладкой поверхностью. Муна всегда поражало его ледяное спокойствие. Вода здесь всегда была холодной, в озере даже не водилась рыба, но всё же это место тянуло  его к себе как магнитом. И Волли за эти два года тоже привык бывать тут. Но где же он сейчас? Мун внимательно пригляделся - и увидел на большом камне лежащую волчью фигуру. Волли был так красив в лучах заходящего солнца, что мун не утерпел и тут же выхватил блокнот, чтобы его зарисовать. Он лишь пожалел, что не взял с собой красок и не сможет передать всю красоту заката. Мальчик взял угольный карандаш, поднял глаза да так и замер: волков на скале было двое. С полминуты они стояли друг напротив друга, обнюхиваясь и тыкаясь друг в друга мордой. Затем принялись, весело повизгивая, бегать друг за другом, прыгая с камня на камень. Белые морда и хвост Волли мелькали среди скал, словно поддразнивая старвика. Точно так же и он много раз играл тут с волчонком, а теперь вот у него появился новый друг... - Волчица, - догадался Мун и внутри у него что-то оборвалось. Волли повзрослел, он нашёл себе подругу и скоро... скоро у него будет семья и он забудет Муна. Неужели, неужели сбываются папины слова? Мун припомнил, как с самого начала  его родители были против дружбы с волчонком. Как отец запрещал его подкармливать: - Он привыкнет, что ты его кормишь - и так никогда не научится охотиться сам, - говорил он.   Тогда Мун начал учить Волли охотиться, но так как сам он в этом деле был профан, то из этих уроков было больше смеха, чем пользы. Волки из ближайших стай не принимали к себе волчонка, он пришёл откуда-то издалека. Почему он остался один? Что стало с его семьёй?  Мун строил много догадок, но узнать этого от Волли он не мог. Ему казалось, что местным волкам его друг не нравится из-за необычной белой морды. Он даже нарисовал целую историю об этом в виде коммикса. Малыш очень переживал за детёныша, но Волли, тем не менее, со временем как-то сам научился охотиться, и  очень даже неплохо. Более того, он стал делиться своей добычей с Муном. Частенько утром он подбирался к дому, скрёбся в окно и клал на траву свежеубитую куропатку или кролика. Казалось, эти дары должны были растопить сердце родителей, и в какой-то мере это действительно произошло. По крайней мере кролики и куропатки бывали зажарены и аппетитом съедены. Но всё же отец просил Муна не строить несбыточных надежд: - Как бы ты не любил его - он всё-таки  дикий зверь. Скоро он повзрослеет - и почувствует зов природы. - А что это? - Ну, это когда хочется завести семью, продолжить свой род. - И что из этого? - спрашивал Мун. - Мы всё-равно останемся друзьями! - Малыш, пойми, лишь старвики способны к сознательной дружбе. А Волли, он просто воспринимает тебя как брата, с которым можно весело провести время. Но скоро, очень скоро у него появятся совсем иные интересы. Его ум переключится - и ты ничего с этим не поделаешь...   И теперь это всё происходило  глазах у  Муна. Неужели, неужели же он ничего не может сделать? - Волли! - крикнул он в отчаянии. Волки насторожились. Волчица устремила на Муна испуганный взгляд и скрылась за ближайшей скалой. Волли замешкался: он смотрел то на Муна, то вслед волчице. - Волли, идём! - поманил его мальчик. Давай пробежимся до плотины, а? Или повоем? Или поищем дичь? Что ты хочешь? Волк, конечно, не смог ответить. Он опустил уши, виновато поджал хвост и медленно пошёл вслед за самкой. Мун понял: это конец!  Его маленькое  сердце в этот миг переполнила такая буря эмоций, что казалось - он сейчас сгорит. Старвик стремглав бросился прочь от озера. Он не знал: куда бежит, зачем бежит? Он лишь бежал и бежал вперёд. Меж тем уже смеркалось, и его большие глаза постепенно переключались на ночной режим. Вообще-то старвики довольно хорошо видят в темноте, но сейчас Мун просто не замечал, что происходит вокруг. Он на ходу пнул какой-то тёмный камень и тут же вскрикнул от резкой боли. Он остановился и схватился за ногу: её словно огнём обожгло. Мальчик глянул на камень и обомлел: то был молодой  чёрный паук, он быстро перебирал лапками, убегая прочь. Паук был слишком мал, чтобы съесть Муна, но яд имел вполне себе взрослый. Разве что впрыснул его не так много, но не стоит забывать, что и Мун был ещё  ребёнком. Организм взрослого старвика вполне может справиться с одним или даже двумя укусами паука. Зато дети  гораздо уязвимее.   Мун почувствовал, как боль волной расходится по ноге от места укуса, голова его закружилась, в глазах потемнело. Он опёрся ручкой о ствол дерева и огляделся. Только теперь он заметил, как много вокруг густого колючего кустарника. "Неужели я забрёл в чащобу?" -  подумал он в ужасе.   Безумный страх охватил мальчика, он попытался закричать, но из горла вылетел лишь хриплый стон. Его язык заплетался, губы не слушались. Вдали послышался шорох. " Бежать, скорее бежать отсюда  " - мелькнула отчаянная мысль.  Перепуганный, одурманенный ядом старвик кинулся вперёд. Он падал, спотыкался, качался из стороны в стороны. Глаза его  совсем остекленели от ужаса. Из горла продолжал доноситься то ли стон, то ли вой, хриплый и отчаянный. А  шорох позади лишь усиливался. Мальчик  совсем забыл, что пауки реагируют на движение и что надёжней было бы где-нибудь притаиться. Забыл он и о том, что яд при беге быстрее расходиться по телу. Увы, его действие усиливалось с каждой секундой. И вот ноги старвика совсем онемели, отказавшись повиноваться. Малыш упал на колени, попытался ползти на руках, но тут же что-то липкое и лёгкое навалилось на него сверху. Это была паутина. Муна прижало к земле. Он почувствовал как жёсткие паучьи лапы коснулись его спины - это уж точно был взрослый хищник. "Сейчас укусит"- подумал мальчик и зажмурился. Но укуса не последовало. Очевидно, паук как-то понял, что жертва уже укушена или у него были другие соображения. В любом случае, он не стал кусать Муна, но ухватил  его за тельце задними лапами и стал быстро-быстро вращать. Когда вращение прекратилось, малыш уже не смог открыть глаз, он не мог даже шелохнуться: все его тело было плотно упаковано в прочные паучьи нити. Впрочем, Мун уже был так слаб, что всё равно не  смог бы сопротивляться. Как сквозь сон, чувствовал он, что  его поднимают в воздух и куда-то несут, потом был какой-то вой, рычание, он куда-то свалился, а потом... его окутала темнота.   Очнулся Мун у себя в комнате, на кровати. Солнечный свет проникал сквозь тонкую занавеску на окне. Всё случившееся казалось страшным сном, но слабая боль в левой ноге говорила об обратном. Рядом с кроватью он увидел маму: она спала, укутавшись в одеяло. "Бедная, наверное всю ночь надо мной сидела", - подумал Мун. Он протянул руку и осторожно погладил её по голове. Как он был рад, что она рядом. В окошко тихонько поскреблись. Не веря ушам, Мун аккуратно слез с постели и, держась за стенку, добрался до окошка, отдёрнул занавеску и увидел Волли. При виде старвика волк весело завилял хвостом, встал на задние лапы у ткнулся носом в стекло. - Волли,- зашептал Мун, - значит, значит ты меня не бросил, значит, ты всё ещё мой друг? - О, ещё  какой друг, - услышал он папин голос, - он тебе жизнь спас. - Правда? - мальчик оглянулся. Отец стоял у кровати с кружкой какого-то отвара в руках. - Ещё как! Ты разве ничего не помнишь? - Нет, помню лишь, как паук меня опутал, а перед этим другой - укусил.  А ещё как я бежал... - Ага, бежал... После укуса. Понятно, почему тебе было так худо. - Мун, мальчик мой, - послышался голос Примы. - Доброе утро, мам, - повернулся к ней мальчик. - Доброе... Но, зачем ты встал? Как ты себя чувствуешь? - Хорошо, мама, только нога чуть-чуть болит. А это правда, что Волли меня спас? - Да, малыш, - мама кивнула. - Ооо, расскажите : как всё было? - Сначала выпей лечебный отвар, - сказал Риф. - И ляг быстренько в постель, - добавила Прима. - Но мама, там же Волли! - Мун показал на окно. - Он ведь ждёт меня - я должен к нему выйти. - Он тут уже два дня дежурит, думаю, сможет подождать ещё  немного. - Два дня? Прошло уже два дня? - А ты сколько думал? - отец протянул ему кружку. - На вот пей.   Малыш больше не спорил, он послушно выпил горький отвар, лёг в постель и приготовился слушать. Волли снаружи притих, словно понял, что речь сейчас пойдёт о нём. - В тот вечер, - начал отец, мы с твоей мамой забеспокоились, когда ты не пришел на ужин. Уже темнело и я решил выйти тебе навстречу. И тут откуда-то со стороны чащобы раздался вой! Жалобный, призывный: я сразу узнал голос твоего волка. "Ну думаю точно что-то стряслось." Быстро хватаю копьё, охотничий нож, рюкзак... И бегом туда! Еле маму твою удержал, чтобы со мной не бежала! - Это точно, - кивнула Прима. - Боялся я : вдруг и с ней чего... Потерять вас обоих... как бы я это выдержал. - А я всё время боялась того же - мне-то думаешь легко было вас дожидаться? - Конечно не легко, - Риф обнял жену. Однако же, я должен был сделать это сам. Несусь значит, ног под собой не чую, а тут из кустов твой Волли вдруг как выскочит. Я с перепугу чуть копьём его не ткнул. А он всё знай скачет, скулит, лает. Понял я: за собой зовёт. И побежал вслед. - И он привёл тебя ко мне? - спросил Мун. - Да, прямёхонько, в норе они тебя спрятали, под большим дубом. Волчица его тебя стерегла, а как я подошёл, так в сторону отскочила, а сама скалится. - Волчица меня охраняла? - Да, представляешь? - Ну и ну! А как же они меня от паука спасли? Неужели вдвоём отбили? - Вот уж не знаю. Но был ты ещё  весь в паутине, хотя они, видно, и старались тебя вызволить. Ну, я-то быстро верёвки разрезал, тебя - в рюкзак, и бегом домой. А дома уж мама занялась твоим дальнейшим спасением. Пусть она тебе сама расскажет. - Да нет, что тут рассказывать? -  возразила Прима, - это уже совсем другая история, довольно однообразная и скучная. - Не может быть скучной история о спасении жизни, - возразил Риф. - Но главную роль в этой истории сыграли волки и ты... - Вовсе нет. Мама просто скромничает, малыш, поверь. Твоя жизнь ещё была в опасности, когда я принёс тебя из лесу. Мама больше двух суток не отходила от тебя: следила за температурой, поила отваром из бутылочки, обрабатывала ранки от укуса. Она тоже - герой! - Ого! А я не помню, как пил. - Неудивительно, ты был почти без памяти. - Зато бутылочку сосал - просто загляденье! Совсем как младенчик... - Ну мааам, - протянул Мун. - Что мааам? Знаешь, как ты меня напугал? Зачем ты пошёл один в чащобу, да ещё на ночь глядя? - Действительно,- сказал отец, вроде ж уже и не маленький - десятый год идёт, а такие глупости вытворяешь. - Простите, я просто так расстроился, когда увидел Волли там…у озера… с этой волчицей, что потом бежал не разбирая  дороги, пока не попал в чащобу. Я и сам не заметил, как так вышло. - Вот оно что, - Риф понимающе качнул головой. - Значит, ты так боялся его потерять? Что ж, полагаю: теперь тебе бояться нечего. - Похоже, что так, - Мун взглянул в задумчивые глаза волка, смотрящие  на него сквозь стекло. - Как думаешь, его подруга захочет играть со мной? - Вот уж не знаю, она ведь не росла вместе с тобой. Но, похоже, ради Волли она готова  тебя терпеть. - А можно я к нему выйду? - Ну что ты, Мун, ты же только в себя пришёл! - запротестовала Прима. - Но двое суток в доме - тоже ничего хорошего. Глоток свежего воздуха ему бы не повредил, - возразил Риф. - Но я всё время тут проветривала. И сейчас можно просто открыть окно. - Да, пожалуйста, откройте окно, - тихо попросил Мун. - Я хоть поглажу его...   И вот Мун стоит у окна с одной стороны, а Волли - с другой. Старвик нежно гладит его по голове, а волк лижет ему лицо большим мягким языком. - Ты прости меня, Волли, - шепчет Мун, - прости, что в тебе усомнился. Пусть я ребёнок, а ты уже взрослый, пусть я старвик, а ты - волк, но мы всё равно останемся друзьями, друзьями на всю жизнь, правда? Волк что-то тихо скулит в ответ. Конечно, кроме своего имени, он не понял ни слова из того, что сказал Мун. Но он догадывается по запаху и тону голоса, что его брат-старвик  выражает  свою искреннюю привязанность,  и волку этого вполне достаточно... Спасибо за прочтение. Иллюстрации ниже.