Я сыграю тебе на гитаре

Букер и Элизабет шли через многочисленные трущобы на пути к полицейскому участку. Им надо было во что бы то ни стало достать инструменты для оружейника Ченя Линя. Ведь в противном случае не будет ни оружия для народников, ни дирижабля для ДеВитта и Лиз, ни, тем более, билета из этой дыры под названием Колумбия. В паре десятков шагов виднелся ничем не примечательный кабачок. Рядом у входа находилась парочка зевак, сонно поглядывавших друг на друга, да несколько ящиков с давно уже прогнившими фруктами и овощами. - Может, зайдём туда? – спросила Элизабет с привычной ей весёлой интонацией. - Не думаю, что это хорошая мысль, - настороженно ответил ей Букер. - Разве там нет ничего полезного? - А что там может быть полезного кроме алкоголя и игр с ножами? - И всё же?.. - Эх, ну будь по-твоему… Распахнув двери кабака, они вошли внутрь. Букер оказался прав – не лучшее место для посещения, особенно, для таких девушек как Элизабет. В помещении царило довольно-таки грустное настроение: обшарпанные деревянные стены, тусклый свет ламп и подозрительная тишина. За барной стойкой стоял, очевидно, хозяин заведения и не спеша вытирал стаканы. За столиками сидело по двое-трое человек, в основном, негры, уставившие свои угрюмые полупьяные полуизбитые лица на наших героев. Некоторые из них заметно приободрились, увидев их; кое-кто старался даже подмигивать барышне в ситцевом платьице, а кто продолжал клевать носом. Вдвоём они прошли дальше. Девушке стало немного не по себе. Она растерянно глядела то в одну, то в другую сторону, не понимая пристальных взглядов со стороны этих пьяниц. - Не смотри на них, - процедил еле слышно сквозь зубы Букер, - сделай вид, будто их тут нет. Справа от барной стойки можно было разглядеть дверь бледно-серого цвета. Возможно, за ней можно найти хоть что-то стоящее. Лиз мотнула головой Букеру в сторону дверцы и вопросительно посмотрела на него. Он лишь пожал плечами в знак согласия. За дверью находилось только несколько бочек и пара полок с пустыми коробками. Ничего особенного. В углу комнаты вниз вела деревянная лестница. Спустившись по ней, пара обнаружила себя в довольно просторном помещении. Скорее всего, это была кладовая – сразу чувствовался запах алкоголя с винных полок, фруктов из ящиков и множества других продуктов с антресолей. Были также пара-тройка загонов, где томилось несколько коров, мычавших время от времени, да небольшие куски ткани грязно-жёлтого цвета, вероятно, выполнявших функцию занавесок, не очень вписывающихся в общую картину пространства, но всё равно очень красивых. В отличие от Лиз, любившую исследовать каждый закуточек, Букеру безразлично было здесь находиться. «Кладовка как кладовка… и что тут можно такого найти?» Но один предмет, вернее, музыкальный инструмент всё-таки привлёк его внимание. Старая, задрипанная, непонятно кем забытая гитара, лежавшая справа от него на таком же «древнем» деревянном стуле. ДеВитт взял её в руки, сел на стул и попытался настроить уже давно готовые порваться струны. Колковый механизм некоторое время не поддавался, пришлось приложить усилие. Видимо, прежний владелец этой семиструнной красавицы обращался с ней не так, как должно было. Наконец, из гитары послышалось некое подобие звука. - Я могла бы что-нибудь сыграть на ней, если б, конечно, умела... – невольно проронила Лиз. - Ну, раз она у меня уже в руках, то, может, я смогу выдать какую-нибудь мелодию, - усмехнулся Букер, - как, например, вот эту, - и гитара начала своё первое за долгое время повествование: Качнется купол неба большой и звездно-снежный. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались… Как отблеск от заката костер меж сосен пляшет. Ты что грустишь, бродяга, а ну-ка улыбнись! И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет: Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались… И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет: Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались… - Хм, красивая песня… Откуда ты её знаешь? – спросила Элизабет. - Э-э.. Помнишь, на фабрике Финка ты убегала от меня? Ну ты там ещё на меня воздушные шарики насылала, оркестр? - Ах, да, вспомнила. Ты бы себя видел, когда перед тобой появился поезд… - Хех, ну да, ну да… Так вот, - продолжал Букер, - после того, как тебя… эм… схватили (его голос на долю секунды сменился на более низкий, подавленный), и… портал закрылся, открылся ещё разрыв. Я увидел людей, сидящих у костра. В лесу. И один из них как раз пел на гитаре эту песню… ДеВитт вновь остановился, будто смотрел куда-то в одну точку. Ему не давала покоя одна мысль. Почему его голос секунду назад дрогнул? От чего это? Он что, влюбился, что ли? Глупости какие… Какая к чёрту любовь?.. Рано ему пока об этом думать и уж тем более Элизабет. Она же ещё ребенок! Ей в куклы играть да книжки читать! И всё равно Букер никак не мог выкинуть из головы её чарующий образ… Это милое личико, ямочки на розоватых щёчках... А эти волосы, аккуратно сплетённые в хвостик? А её глаза, какие глаза! Большие, голубые, словно само Небо смотрит на тебя! Загляденье! Но в таком случае, достоин ли он её? Он знал, Лиз помогала ему всегда, неважно как, при любых обстоятельствах. Даже когда уже было понятно, что гибель его неминуема, она всё равно его выручала. Для ДеВитта Элизабет была словно некий страж, словно ангел-хранитель… И Букер понимал, что так или иначе у неё тоже могло проснуться подобное чувство взаимности. Но была ли эта взаимность простой привязанностью или всё же нечто большим? Этого он понять не мог. И вот после секундного молчания он продолжил: - Мне так сразу тепло на душе стало, уютнее, что ли… мне захотелось пойти прямо к ним, туда… но тут разрыв закрылся. - Интересно… Я вот тоже, когда была в башне, тоже часто слышала подобные мелодии, но такую – никогда. - И ты уж точно не слышала эту, - весело прибавил Букер и вновь забрынчал струнами для новой песенки, но уже более активно и бодро: Цыпленок жареный Цыпленок пареный, Пошел по улице гулять. Его поймали, Арестовали, Велели паспорт показать. Паспорта нету – Гони монету. Монеты нет – снимай пиджак. Цыпленок жареный, Цыпленок пареный, Цыпленка можно обижать. Цыплёнок жареный, Цыплёнок пареный Не мог им слова возразить. Судьёй задавленный, Он был зажаренный… Цыплёнки тоже хочут жить! По комнате пронёсся звонкий смех Элизабет, чья обворожительная улыбка потом не хотела сходить с неё ещё несколько минут. Давно она не так смеялась, по крайней мере, за последние пару дней, которые трудно было назвать весёлыми. - А эту песню ты откуда знаешь? - спросила она, безуспешно пытаясь скрыть свои очаровательные белоснежные зубки. - Ну, она у меня уже давно на слуху, - ответил Букер, тоже не сумевший сдержать улыбки, - я часто её пел, когда был маленьким. Бывало… сяду на завалинке или каком-нибудь снопе сена вместе с другими ребятами напою её, и… вроде как всем веселее стало… Я ещё полно таких песен знаю, я тебе потом их как-нибудь тоже спою… Элизабет в это время слушала Букера с неподдельным вниманием, всё так же улыбаясь и кивая ему. А между тем она думала про себя: «а в нём всё-таки есть что-то от романтика…» То, что он интересует её как товарища, как собеседника – это, безусловно, правда. Но думала ли она о нём как о мужчине? Действительно ли она начинает потихоньку влюбляться в него? Но как это тогда могло случиться? Ведь он же такой холодный, жёсткий, местами даже жестокий… Или это только маска, которой он прикрывается дабы скрыть от всех своё прошлое, свои грехи?.. Нет же, он не может вечно быть таким! В нём ещё осталось добро, и сегодняшний случай тому наглядное подтверждение. Никогда он ещё не был с ней так мягок, так нежен, так близок… Да, они знакомы всего каких-то пару дней, но всё же?.. Ответит ли он ей тогда взаимностью? Так ли это? Это ей ещё предстояло узнать… Тем временем гитара начала играть свой следующий аккорд, скорее всего, уже последний. Теперь мелодия стала более размеренной, более расслабленной, более спокойной. Элизабет знала её, она часто слышала её у себя в башне, когда около её дома пролетало здание Церкви. И вот вновь знакомые ей мотивы отозвались в её разуме… Коровы в загоне почему-то перестали мычать. Пьяные крики и вопли, доносившиеся из двери наверху, приутихли. Всё стихло. Казалось, лишь звуки музыки заполняли это помещение. Букер посмотрел на Элизабет, давая ей понять, что сейчас будет петь уже она. Лиз так же взглянула на него как бы давая немое согласие… И из её уст послышалась завораживающая по своей красоте соловьиная трель: Will the circle be unbroken By and by, Lord, by and by? Is a better home awaiting In the sky, in the sky? One by one their seats were emptied. One by one they went away. Now the family is parted. Will it be complete one day? Will the circle be unbroken By and by, Lord, by and by? Is a better home awaiting In the sky, in the sky? Едва слышное эхо прокатилось по кладовке, тем самым создавая удивительную атмосферу спокойствия и умиротворения. Они оба взглянули друг на друга не в силах вымолвить что-либо. Букер невольно улыбнулся Элизабет и подмигнул ей. Девушка слегка покраснела от смущения и улыбнулась ему в ответ, отведя глаза в сторону. Букер хотел сказать что-то, но осознал, что здесь слова окажутся лишними. Он привстал со стула и отложил гитару в сторону. Никогда ещё они не попадали в столь неудобное положение и полчаса назад даже и подумать не могли, что будут стоять друг напротив друга, не смея связать хотя бы пары слов. Они просто не знали, что делать дальше. Они ещё раз переглянулись. В глазах Букера были видны непонимание и полнейшая растерянность, в то время как в глазах Лиз можно было прочитать понимание, если не сочувствие, и решимость, как будто она была готова… готова к нечто большему… И это действительно было так, хоть она и сама не до конца это понимала… Букер поправил прядь её волос и осторожно подвёл её личико к себе, не переставая наслаждаться взглядом этих прекраснейших глазок, кристально чистых как слеза. Элизабет привстала на одну ножку, обвила вокруг его шеи свои элегантные ручки, легонько повиснув на нём, и их губы слились в едином поцелуе: мягком, нежном, чувственном… Они пытались запомнить этот сладкий вкус, этот притягательнейший аромат, этот незабываемый момент – момент истинного счастья и наслажденья… В этом не было ничего такого постыдного, пошлого и уж тем более вульгарного, наоборот, со стороны это вызвало бы только умиление и радость за них… Они стояли и, приобнявшись, глядели друг на друга со счастливыми лицами. Казалось, их покою ничто не может помешать. Но тут у девушки невольно навернулись слёзы… - Что… что-то не так? – отрывисто промолвил Букер и осторожно вытер её маленькие слезинки, скатывавшиеся по таким же нежным щёчкам. - Да нет, всё хорошо… - ответила ему Лиз и улыбнулась, - люди плачут не только от горя… С этими словами она лишь сильнее прижалась к нему, а он её так же крепко обнял. Они молчали и ничего более не говорили, зато чувствовалось, что им было хорошо и потому хорошо, что они теперь вместе…