Крайний

      В группе происходит какая-то перестройка, отношения меняются, каждого так или иначе выворачивает наизнанку, потому что график никого не щадит. Даже в свободные дни кто-то да и заставит себя променять отдых на лишнюю нагрузку. В основе в этом преуспел Хенджин и, конечно же, Джисон, который на одном остановиться не может.       Лидер, конечно, понимает, что ребята стараются, двигаются вперед и выживают себя максимально даже тогда, когда ситуация того не требует. Но в этом, черт возьми, как раз и дело. Привычно было гнать именно Чана, который возможно и не знал даже, что ночью все нормальные люди должны спать. А теперь больных трудоголиков стало больше.       Ребята шутят, что Хенджин с Джисоном соревнование устроили просто. Но становится как-то не до шуток, когда Хвана охватывает внезапный приступ агрессии, а другой просто не собирается стоять истуканом и игнорировать что-либо в свой адрес. Они сцепились неожиданно, на это среагировали даже не сразу, потому что еще несколько секунд потребовалось чтобы осознать всю серьёзность этой шумихи. Парни ведь любили подурачиться. Да только какое веселье, если у одного уже губа разбита? Соучастники не должны подправлять лицо друг другу, не так.       Сынмин наблюдает, не лезет, но старается все же понять. И вроде бы все достаточно очевидно, да и ссоры в коллективе абсолютно нормальны, особенно если ты сам себя выматываешь только так. Все копится и в итоге выливается на крайнего. Но Сынмин и не думал, что крайним окажется и он тоже.       Чонин привык видеть ласкового Хенджина, хотя то и не удивительно, потому что к младшему Хван относился с таким трепетом, что щемило сердце в группе у каждого. Они правда похожи на братьев. Но не только для Чонина так странно видеть ярость этого рэпера вне дела, когда такие эмоции, вроде как, не должны иметь место быть.       Сынмин после такого Хвана не шугается, но не может ничего с собой поделать, напрягаясь каждый раз в присутствии старшего. Особенно когда тактильный Хван обнимает, кладет руку на плечо, виснет или просто стоит относительно близко. Ким надеется, что никто не замечает.       А потом, когда всегда нужный всем Кристофер уезжает куда-то с Минхо и Феликсом, заслужившие звание проблемных вновь успевают что-то не поделить. Этот момент первым застает Сынмин, который старался держаться обычно в стороне, а если и оттаскивать, то только Джисона, да и того не в одиночку.       И лучше бы Сынмин так и оставался в стороне или шугался (как бы реагируя вовремя), потому что Хенджин попадает ему локтем в солнечное сплетение. Это выбивает из младшего воздух, заставляет схватиться за ушибленное место и, согнувшись, упасть на колени. Кто-то подбегает к нему, кто-то разнимает дерущихся, до которых еще не дошло, что случилось вообще. Хван дергается, пытаясь вырвать руку из крепкой хватки Уджина, но это отходит на задний план, потому что он видит сгорбленного на полу Сынмина. Осознание ударяет мощно, оставляя лишь неприятный осадок в уже пустой голове.       У Хенджина в памяти есть картинки того, как он грубо отталкивает младшего, приказывая отвалить и не лезть. Он понимает, как у него получилось убрать лишнего. Ему жаль, но он не извиняется, просто покидая зал. Ким закусывает губу сильно, морщится и почти ненавидит себя за слезящиеся глаза, слабость и обиду.       Оставшуюся часть дня Ким игнорирует одну конкретную личность, а на следующий день эта конкретная личность плюет на сынминов игнор. Утром они с Хенджином сталкиваются в коридоре. Старший пытается остановить, сказать что-то, но получает только толчок в плечо. Чувствует себя реально отвратительно. С Сынмином такое положение дел он вообще не мог представить.       Хвану, очевидно, промыть мозги успели, да и не только ему. Драк больше не было, да и негатив уже не витал так в воздухе, как это было раньше, но отношения все еще оставались на позиции, которая нормой не считается. И Кристофер не находил времени для того, чтобы нормально собрать команду и разобраться. Само собой ничего не проходило, обычно все решалось не без помощи Бана, но на того свалился еще один проект, работа, которая требует особого внимания. Его не дергали, не тревожили лишний раз, да даже с попытками помочь не лезли. Сынмин же так и не подпустил Хвана к себе, а сделать с этим в принципе ничего никто не мог. Чонин с тем разговаривал, Хенджин знает это, ради него же, но и это не помогло. Мелкий тогда плечами считай только пожал, не рассказывая, что выяснил.       Позже Хенджин стал действовать более настойчиво, хотя идея залезть в чужую кровать, как выяснилось, была не очень хорошей. Это было солнечное утро, а спящий парень выглядел совсем безобидно и трогательно, особенно вблизи. Но потом Сынмин открыл глаза, а старший замер, задержав дыхание в ожидании реакции. Та, собственно, последовала незамедлительно. Ким просто спихнул лишнее тело на пол. Момент был испорчен, но Хван не стал отчаиваться. В другой раз он зажал обиженку в лифте, но не сказать, что по делу. Потому что стоять, прижимая парня к холодной поверхности и просто молча рассматривать его лицо - не значит пытаться помириться. С другой стороны, появилась догадка: Сынмин Хвана, кажется, боится. Иначе как объяснить то, как напряглось тогда тело напротив, как забегали карие глаза. А еще нервное покусывание губ, ну да. Последнее не могло не привлечь внимание. Оторваться пришлось из-за остановки - в лифт зашли посторонние.       Прошло еще некоторое время. С Джисоном наконец-то удалось восстановить мир. Все, казалось бы, должно быть уже в порядке, но Мин на контакт с Хенджином так и не шел. Лишиться возможности хотя бы просто повисеть на Сынмине, обнимая - не конец света, но все же плохо. Скучает. - Отпусти...       Хенджин мычит в ответ на кряхтение снизу, прекрасно понимая, что не так уж сильно Сынмин его скинуть старается. Силы, конечно, неравны, но если бы Ким действительно хотел, то выбраться бы смог. Диван в зале поставили новый, и стоило Сынмину только сесть, как его, схватив за плечо, повалил Хван, придавив собой. Чонин страдальцу не помог, только увел из зала Феликса. - Мне тяжело. - Мне тоже.       И молчание. Еще пару секунд, и Джин, на всякий случай взяв Кима за запястья, чуть поднимается, впрочем, продолжая сидеть на чужих бедрах, ногами сжимая. Смотрит, изучает и чувствует ком в горле. Голову роняет, прижимаясь к чужому лбу своим. Сынмин этого действия не понимает и не может разобрать, что там Хенджин шепчет. Только спрашивает, что тот творит вообще. - Что-то, быть может, не совсем логичное. С ума схожу, - наконец четко выдает Хван, прикрывает глаза и, почувствовав сопротивление, давит на запястья, прижимая. - О, я вижу, - Сынмин хмурится, дергается и шипит, плевав на формальности. А потом вскрикивает, потому что его кусают за нос, - Ты больной?! - Прости, - и смеется, - Не только за это. - Ага, действительно? - яд в голосе веселит, - За что еще тебя простить, хен? - За это. Младший давится, почувствовав тепло чужих губ на своих. Хван смешивает нежность с настойчивостью, улыбается, когда понимает, что Сынмин не пытается увернуться, и все же сбавляет обороты, после отрываясь. - Что-то ты не выглядишь шокированным. - Да просто не один ты тут сумасшедший, - на шум в коридоре они внимания никакого не обращают, - Хотя на такое я не рассчитывал. Хван смотрит с изумлением, ослабляя хватку. Спрашивает, уточняя. Ким же, потянув задумчиво несколько секунд, все же отвечает: - Я, конечно, не был уверен, но все же попробовал, - ерзает немного, чувствуя, как ноет спина чуть ниже лопаток, - В целях воспитания. Ты правда иногда пугал. Ну и любопытно потом стало. Я бы не стал столько держать обиду на самом деле. - И как, доволен результатом? Сынмин чуть позже расскажет о том, какого ему было на самом деле, поделится подробностями. Расскажет о том, что Хван ему, на самом деле, нравится уже давно, поделится своими тараканами. Манипулятор чертов, в том правда. - Да, стоило того.