Догоняй!

— Хаку, да хватит уже скакать горным козликом! Что такого ты услышал вчера от Пятой, что готов пуститься в пляс? Мы торчим в этой чертовой Деревне уже три дня, а я уже хочу сброситься со стены. — рычал Кисаме, которого вместе с парнем и его учителем отправили в Коноху на месяц, на укрепление отношений, путем тренировок с молодыми шиноби. Самехада требовал крови, мужчина хотел достойного соперника, тишины и одного конкретно носителя шарингана под бок. Ученик Забузы вертелся словно уж на сковородке и в нетерпении поглядывал на ворота. Возле входа столпилась буквально вся деревня, во главе с Хокаге и двумя санинами, рядом стояли главы кланов, позади толпились команды и простые люди, которым только дай повод посплетничать. — Кисаме сама, вы не понимаете! Все настолько плохо, что они позвали ЕГО! — прошептал парень, округлив глаза. Шиноби едва сдержался чтобы неприлично не открыть рот. Ну если пошла такая пьянка… Да что ж в Конохе стряслось, раз они выдернули этого человека? И что они ему пообещали? Ведь этот человек за свои услуги просит много, неприлично много. Подошёл Момочи, который, судя по почти незаметному запаху сакэ, только что пил. Судя по вполне ощутимому амбре сигарет, пил с Хиданом и Какузу. Только эти двое курили такую гадость, от которой потом воняло за три километра. Да, да, члены Акацуки были здесь, как охрана. Именно охрана, а точнее как члены АНБУ Кагуре. Это произошло несколько лет назад, когда цель Пейна, пробуждение Джуби, была выкинута на помойку, после того, как кто-то раскрыл истинные мотивы Зецу и лже Мадары. Древесного ниндзя убили с особой жестокостью, а Тоби оперативно был вправлен мозг, собственно, как и лидеру группировки. Новой целью стал государственный переворот в Листе, который они успешно провернули, не далее чем пять лет назад. Пейн, которого как оказалось, зовут Яхико, вместе с Конан и Нагато наводили порядок в деревне, поганой метлой вычищая оттуда шавок Данзо. После этого пришлось практически полностью обновлять состав, ведь преданных Деревне, а не Шимуре лично, было от силы человек пять. За Какаши хлопотал лично Обито и товарища отстоял. Хатаке был торжественно поставлен на должность капитана полиции, со штатом, который тот отбирал сам. Получилось ли? Судя по тому, насколько было тихо и спокойно в деревне, то да. Миссия в Акацуки не предполагала их выживания, но получилось то, что получилось. Поэтому мечники с чистой совестью смогли отправиться домой, изредка выползая на редкие миссии. Время стояло более менее мирное, кризиса не предвидится, можно было спать спокойно, с одним кунаем под подушкой. — Что за шум, а драки нет? Они что, Кьюби в клетке увидели? — безразлично спросил мечник. Его ученик сделал глубокий вдох и был готов разразиться тирадой, как ворота распахнулись. В деревню вошла невысокая фигура, закутанная в черный плащ с очень глубоким капюшоном. Шиноби Тумана беспардонно растолкали толпу и встали так, чтобы все видеть. Незнакомец протянул Пятой небольшой свиток, а затем подошел вплотную и что-то сказал ей на ухо. Женщина резко отпрянула от него и уставилась на свиток. Быстро развернула и бегло пробежалась по строчкам, ещё шире распахивая карие глаза. А затем испуганно посмотрела на пришедшего. В этот момент он наконец снял плащ и кинул его под ноги медику. Толпа шокировано ахнула. Где-то со стороны раздался восхищенный крик. Перед ними предстал довольно высокий блондин, чьи волосы до лопаток слегка краснели ближе к кончикам. Яркие глаза цвета неба выражали спокойствие и легкую степень пофигизма. На каждой щеке было по три широких и черных полосы, напоминавшие усы какого-то зверя. Одет наемник был в черную форму, которая очень выгодно подчеркивала фигуру. Одежда была без каких-то опознавательных знаков, значит прибыл он сюда как гражданский. Единственное, что указывало на его происхождение, был протектор страны Тумана. Наконец, все расшаркивания с Каге были покончены и парень развернулся чтобы уйти, пока в толпе не раздался громкий выкрик и не показался очень знакомый силуэт. — Хима чан! Хима чан! Хима чан! Обернись, хитрая рожа! — орал Юки, прыгая от нетерпения. Блондин обернулся и просиял так, словно клад нашёл. А затем быстро сложил руки в хитрую печать и его одежда сменилась на форму джонина Тумана, а за спиной вместо огромного меча были парные катаны. Но это только на виду. Что скрывали карманы формы и свитки, спрятанные в них не знал никто, кроме тех, кому довелось пережить встречу с Красным лисом, одним из самых опасных мечников Тумана. Ранг S намекал, что живым от этого юноши никто не уходил, но слава Ками, парень был вполне себе адекватным. — Хакушка, душа моя! Вы что в этой дыре забыли? Или вы по спец приглашению? И да, Забуза, райкири тебе в разенган и через чидори, когда свадьба, бессовестный? — обрадовался парень. Через секунду оба молодых бойца уже сжимали друг друга в крепких объятьях, а Хаку ещё и целовал его в щеки, нос, лоб и висок. Учитель тихо офигевал, а Кисаме откровенно хохотал. — Свадьба через месяц, я же тебе приглашение лично выслал! — надулся протеже. Блондин рассмеялся и потрепал его по голове. Юки он искренне считал своим братом, не только по оружию. В чем-то похожие судьбы и одиночество. Вот только Химари так и не смог найти свою гавань, оставаясь вечным путником. — Помню, помню. Просто не мог не подстебнуть твоего мастера. Кисаме сан, здравствуйте! Вы по личному или по работе? А хотя да, вон остальные прут, значит работа. Что случилось то? Меня с отдыха выдернули! Я только хотел погреть свою бедную больную спину в горячих песках Суны, как приперся ворон Итачи и трындит что я нужен! А я может занят был! Я, может, Казекаге охмуряю! Да ладно, я шучу. Каге занят своим Кукловодом, так что к ним я не полезу, задавят. Но обидно, ттебайо! Заклевал меня, обозвал, отправил в Туман, оттуда в Облако, а теперь в Коноху. Не был тут десять лет и возвращаться не собирался! Слишком… Много всего. — под конец тирады парень устало опустил плечи и ссутулился. Хаку нутром почувствовал, что дело пахнет дурно и поспешил увести товарища в сторону квартир, где они командировались, усадил на диван и организовал поесть и выпить. Блондин отхлебнул с горла сакэ, укусил рисовый пирог и немного расслабился. Теперь он не выглядел как хладнокровный убийца, а как очень уставший молодой человек лет семнадцати, с очень сложной судьбой. — А теперь рассказывай. Хима, мы с тобой в разную задницу влипали. Ты пережил и мои закидоны, и ворчание Забузы, и попойку с Кисаме саном, которую в принципе никто не может выдержать, войны, Акацуки, Хвостатые. Я так подозреваю, что здесь тебя знают, но откуда? Когда ты пришел в Туман тебе было от силы семь лет, ты обучился за пять, получил ранг S еще через два года, а сейчас вообще на вольных хлебах. Ты можешь мне верить, я клянусь, расскажи мне правду о себе. — говорил парень, подливая ему алкоголь. Блондин фыркнул, тряхнул волосами, отхлебнул еще несколько глотков и заговорил. Рассказал о Кьюби внутри, который освободился, когда ему было 5, потому что ограничители, наложенные АНБУ подточили силу печати, а потом и вовсе ее разрушили. Рассказал о том, как травила вся деревня, как игнорировали дети и избивали взрослые. Как по гадски поступил Третий, держа его в полном информационном вакууме, оставив парня полным сиротой при живом крестном отце, который в курсе, чем карапуз промышляет на данный период и абсолютно им доволен. Как устал быть слабым и сбежал, спасаясь от очередных неадекватов и как встретил Кисаме, который его чуть не загрыз. — И выбегаю я такой на поляну. Смотрю, а там наша рыбка, злой как черт. А мне уже и пофиг, я со всех ног к нему и тут Самехада меня ам! И спрятал. Пожалел что ли? Я ему потом птичек носил и прикармливал, а он мне мурлыкал и языком облизывал. Акула в шоке, дети разбежались, а он давай меня вытряхивать. А я не хочу! Мне там хорошо, тепло, темно, никто не кусает. Выманил меня на рис с мясом, попытался отругать и отправить домой, а я глазки как у котика, слезы, печальная мордашка и завел печальную песню. Проняло! Кисаме! Проняло! Представляешь? Нет? Вот и я теперь с трудом представляю. Забрал меня, привел в деревню, запихнул в Академию. Остальное ты знаешь. — закончил парень, доедая рамен. Мечник тихо охреневал от обилия информации. Момочи, который все это время был в дверном проходе, присел рядом и хлебнул остывшего чая, так как Хаку, в силу особенностей организма, ничего крепче кофе было нельзя, и задал свой вопрос. — А как тебя зовут на самом деле? Хаку точно знает, по глазам вижу. А вот мне ты так и не сказал. Хотя честно скажу, Химари Умино звучит вполне естественно. — В какой-то степени так и есть. На самом деле меня зовут Наруто. А вот с фамилией у меня не жизнь, а песня. Официально, я Намиказе, да да, сын Желтой молнии Конохи. А вот мама у меня Узумаки. Кровавая Хабанера, может слышал? Светить фамилию отца мне не собирались, дали мамину. А когда нужно было подавать документы, я решил имя и фамилию поменять и затеряться. Кисаме мне бы свою не дал, не те у нас отношения были тогда, я его боялся до усрачки, а он понятия не имел что со мной делать. Умино это фамилия моего… учителя в Академии. Ты его видел, у него шрам на лице и волосы в хвост собраны. Он единственный, кто ко мне нормально отнесся, я ему пишу постоянно. Он мне как старший брат был. Сейчас иногда открытки ему шлю, мол, все нормально, Ирука сенсей, не парьтесь, я еще покопчу это небо своим присутствием. — рассмеялся парень. Уже темнело, и он, попрощавшись, отправился к себе. Ноги сами вспомнили дорогу до квартиры, ключи были там же, даже замки не поменяли. В доме было тихо, но не пыльно, словно кто-то приходил и стабильно убирался раз в неделю. На кухне раздался негромкий стук. Парень достал кунай и медленно зашел в помещение. Спиной к нему стоял шиноби в облачении джоунина и разливал чай по двум кружкам. Знакомый голос, мягкие руки и вкусный запах. Что-то из детства, что-то родное и теплое. В груди разрастается непонятный ком, дышать становится просто нереально, хочется обнять и не отпустить. — Здраствуйте, Ирука сенсей. — хрипит парень, прижимаясь к косяку и тяжело сглатывая. Мужчина обернулся. Нисколько не постаревший, все такой же родной и единственно близкий в Листе. Только ради него и стоило вернуться, спустя десять мать их лет. Чтобы увидеть этого человека снова. Шиноби улыбается. Так по домашнему и мягко, словно только и ждал его здесь, в этой квартире от деревни. — С возвращением, Наруто. — произносит он так мягко, как обычно говорил ему, когда хвалил за что-то. Последняя нить самообладания рвется на мелкие кусочки. — Сенсей… — тянет Узумаки и падает в распахнутые объятья, словно сломанная кукла. И рыдает, словно ему все еще семь лет и он не может понять, почему деревня его ненавидит? Почему даже дети сторонятся его, почему отталкивают и называют монстром? Почему бьют и оскорбляют? За что? Где ответ? Он плачет как тот десятилетний парень, который впервые убил человека. Это была девушка из Песка, вроде ее звали Темари Собаку но. Потом это выльется в конфликт с тогдашним Казекаге, пока не докажут, что девица напала первой. Он теряет собственное имя, а то, которым его называют, жжет язык хуже и гораздо больнее раскаленного металла. Крик и запах крови становятся его друзьями. В двенадцать он смиряется со своей натурой и заканчивает Академию одним из лучших ее выпускников. Он даже не помнил, как сдавал экзамены. Но сдал же. Он хрипит, как тот четырнадцатилетний юноша, который узнал всю правду про смерть своих родных и увидел их убийцу, великого Девятихвостого биджу. Он больше не боится монстров, он сам стал монстром во плоти. Красный лис Тумана, вот его вторая натура. Он получает высший ранг и теперь имеет право заломить цену на свои услуги. Никто из заказчиков недовольным не остался. Если еще жив. Он тихо трясется в чужих объятьях не как Химари Умино, Красный лис Тумана, что наводил ужас на всех, кто лишь слышал его имя, мечник Тумана, верное оружие дерени, верная тень за спиной Мизукаге, а как Наруто Узумаки, потерявшийся много лет назад ребенок, который наконец-то вернулся домой.