Мерзавец

«Мерзавец!» — мелькает в голове у Джессики, когда чужие губы осторожно касаются её. Она не целуется на первом свидании. Кем вообще себя возомнил этот невоспитанный незнакомец?! Она не такая. Или… Вопреки мыслям, губы податливо тянутся ему навстречу. А он, словно издеваясь, разрывает поцелуй и, заправив ей за ухо выбившуюся прядь, отступает от неё на шаг. Настоящий мерзавец. Яркий солнечный свет бьёт в глаза, прерывая такой волшебный сон. Как же не хочется просыпаться. Джессика накрывает голову подушкой, пытаясь ухватиться за ускользающее видение. Но серые глаза с горящим в них задорным огоньком и волосы цвета пшеницы растворяются безвозвратно, оставляя лишь цветные круги под закрытыми веками. Вот же мерзавец, даже из сна умудрился сбежать.  — Прости, но мы вряд ли сможем быть так близки, как были в Нью-Йорке, — его голос похож на шелест листьев, от которого по спине разбегаются мурашки. Она кивает, и, подняв на него взгляд, тотчас тонет в сером омуте его глаз. И выныривать совсем не хочется. Знакомый электрический разряд пронизывает всё тело, когда он её целует. Жадно и отчаянно. Мягко и нежно. И она чувствует каждой клеточкой, что он готов отдать всё, лишь бы эти слова оказались ложью. «Мерзавец» — мелькает в её спутанных мыслях, когда она беспомощно наблюдает, как принц стремительно покидает беседку. Его руки блуждают по её влажному после принятия ванны телу, в то время, как губы шепчут комплименты и раскидывают беспорядочные поцелуи по лицу. Подсознание кричит, что нужно остановить его, чтобы потом не было мучительно больно вспоминать эту ночь и понимать, что она больше никогда не повторится. Подсознание кричит, что это всё вино, что будь он трезв, он бы не шептал ей сейчас все эти милые глупости, не дышал страстно ей в шею, не заставлял её извиваться под его ласками. Подсознание кричит, но посылается к чёрту. Туда же она отправляет и угрызения совести, робко напоминающие о том, что он вообще-то почти женатый мужчина. И она растворяется в ощущениях, отдаваясь моменту и его сильным рукам, успев краем сознания отметить, какой же он всё-таки мерзавец. «Мерзавец!» — на этот раз это определение проносится в голове в своем прямом значении, оставляя после себя лишь злость, а не привычное теплое чувство в груди. Джессика сжимает кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладонь, и быстрым шагом покидает мост, облюбованный целующейся парочкой. «Не всё же ему туристок целовать, надо и невесте внимание уделить» — ехидно напоминает подсознание. В глубине души девушка понимает, что он ей ничем не обязан и ничего не обещал. Легче от этого не становится. Его запах слишком сильно въелся под кожу, чтобы признать, что случившееся ночью — просто побочный эффект алкоголя. И она клянётся себе, что с этой минуты не пьёт. И никому не доверяет. И никогда не позволит ему к себе прикоснуться. Третье обещание она нарушает буквально на следующий день, когда он признаётся ей в своих чувствах и касается её ладони, словно пытаясь подтвердить правдивость своих слов. А вечером она забывает о всех трёх. Есть только его руки, его губы с привкусом вина и морской соли, его пьянящие поцелуи, шёлк платка на её глазах и оголённые нервы — всё это смешивается в фантастический коктейль ощущений, разливающийся по венам, стирая остатки обиды и гордости, оставляя лишь чувство лёгкости и эйфории. — Какой же ты всё-таки самоуверенный мерзавец, — ей так хочется, чтобы это прозвучало с укором, но в голосе, вопреки её желанию, лишь восхищение с нотками восторга. Он только смеётся, глядя в её горящие глаза: — Я сочту это за комплимент. Она сжимает его руку так сильно, словно боится, что отпусти она его, и он снова исчезнет. И ищи его потом по заброшенным замкам. Если бы он только знал, как она волновалась, не шагал бы сейчас такой довольный. Равнодушный мерзавец. Он аккуратно высвобождает свою руку из её хватки и, притянув её к себе, шепчет куда-то в район её макушки: — Я больше тебя не оставлю, обещаю. Она всхлипывает и утыкается носом в его грудь. Она его больше никуда и не отпустит. Когда взгляды зелёных, как молодая листва, и серых, как грозовые тучи, глаз встречаются, Джессика забывает, как дышать. В его взгляде столько нежности и надежды, что захоти она ему отказать, не смогла бы. Подсознание исполняет победный танец и громко хлопает в ладоши, в то время, когда она задумчиво произносит: — Я подумаю, Ваше Высочество. Он заметно напрягается и пристально вглядывается в её лицо, пытаясь прочитать её эмоции. Она не выдерживает зрительного контакта и, обхватив его шею руками, заставляя нагнуться, шепчет ему прямо в губы: — Ричард, ну, конечно, да! Разве я могу отказать такому обаятельному мерзавцу? Генри опускается на любимую скамейку у пруда, с наслаждением вытягивает ноги. Взгляд привычно падает на надпись, выцарапанную на спинке скамейки. Король с любовью проводит по ней пальцем, стирая случайные пылинки. Неожиданно чуть левее он замечает свежую надпись: «Ричард — мерзавец! PS: Джесс, я же принц!» Генри улыбается и очень жалеет, что ему нечем оставить свой постскриптум в этом диалоге.