И это все о них...

— Дорогая… Люциус Малфой приветствует супругу со всей присущей ему галантностью. Нарцисса Малфой. Леди. Жена. Мать. Завтрак проходит в тишине. В изящных пальцах Нарциссы Малфой белоснежный фарфор выглядит хрупким и идеально вписывается в картину завтрака леди. Люциус смотрит на руки жены поверх газеты и мимолетная тень набегает на открытое лицо хозяина дома. — Что-то случилось, Люц? Легкий наклон головы, золотистая прядь, выбившаяся из прически… И тревога. Леди действительно обеспокоена. И поэтому не может игнорировать. — Нет… Нет. Люциус теперь смотрит в окно. — Я не помню, Нарси… Признание дается ему нелегко. Юбки леди уютно шуршат и Малфой прикрывает глаза. Жена так заботлива, предупредительна. — Ничего, ничего… — Нарцисса касается щеки мужа, скользит пальцами по платине волос… Так мало надо слов, чтобы понять друг друга. Леди едва улыбается и смотрит в глаза супругу. Взгляд чистый, ясный. Ресницы кокетливо опускаются и леди ненавязчиво поправляет прядь волос, выбившуюся из прически. Юбки Нарциссы уютно шуршат, а домовик споро убирает тарелки. Малфой- менор живет своей жизнью. *** Чулок сползает по стройной ножке и Люциус ощущает гладкость кожи. Уступчивость, мягкость… Шорох, вздох… У леди округлая грудь, которая так идеально помещается в мужские ладони, у леди плавные линии бедер… И Люциус подобен захватчику, который желает присвоить себе все, что сейчас видит. И Нарцисса кричит, кричит… От предоргазменной волны, «обжигающей» клитор и поднимающейся выше, от новой волны, когда в ее лоно проникает захватчик… Чьи волосы рассыпаются платиновой волной по плечам… Добби строго смотрит на топочущего юного эльфа. Вот неуемное создание! А хозяева любят тишину. Нарцисса перебирает волосы задремавшего супруга и улыбается своим мыслям. — Добби, чего тебе? Она чувствует присутствие домовика и тот с силой дергает себя за уши. — Госпожа не сказала, что подавать к обеду. Голубые глаза встречаются с зеленовато-водянистыми, огромными и преданными… *** — Papa… Драко привычно растягивает гласные, делая ударение на последнем слоге. Люциус непреклонен. Сын должен научиться верховой езде. Должен… Его Драко, его Дракон. Рука сама тянется к платине волос Малфоя-младшего, но Люциус быстро ее одергивает. Сейчас не время и не место. Но ничто не мешает ему любоваться наследником. А в седле тот будет смотреться еще лучше. — Papa… Драко умеет брать от этой жизни все. И он берет. Уже давно взял. То, что считает своим по праву. Нет, он понимает, что об этом не упоминают в приличном обществе, но полог спальни скроет его слабость. И слабость хозяина дома. — В седло, я сказал! Добби смотрит в окно, забравшись на табуретку. А потом всматривается вдаль. На небе ни облачка. Это хорошо. Хозяева смогут вдоволь насладиться прогулкой. Малфой-менор живет своей жизнью. *** Драко жарко, Драко тяжело. Тяжело сдерживать подступающий оргазм, но он не смеет перечить любовнику. И не желает раньше времени избавляться от анальной пробки. Он знает как потом особо сладостны минуты наслаждения. Соски Драко так чувствительны, что только безумец откажется от игры с ними. А хозяин дома отнюдь не безумец и он берет все, что так откровенно предлагается ему. — Будь хорошим мальчиком… Покажи чему ты научился сегодня. Только без рук, мой Дракон. Без рук. И Драко понимает, что ему предложено. Предложено властно, искушающе… Верховая «прогулка», сулящая наслаждение и не один оргазм. И поэтому когда его руки сзади фиксируются ремнями, он лишь поводит плечами, словно ему зябко. Но ему никогда не бывает зябко с амантом, который не знает запретов и условностей. Пробка теперь лишний предмет в анусе, ведь Драко знает, чем теперь себя наполнить. И он жаден, порывист… Он подобен молодому жеребцу из конюшен хозяина дома. Вверх — вниз, вверх- вниз… Не имея возможности прикоснуться к себе, имея возможность лишь ощущать ничем не прикрытое, острое удовольствие, имея возможность лишь смотреть, смотреть на любовника под собой. На любовника, на чей член он опускается со вздохом- полустоном, на любовника, чьи волосы сейчас жидкой платиной растеклись по подушке… Вверх-вниз, вверх-вниз… Приближаясь и удаляясь от предоргазменного пика, балансируя на самом краю… Драко лежит свернувшись клубочком и прислушивается к дыханию спящего любовника. Тихо, так тихо. И так правильно. — Добби, чего тебе? Драко ощущает присутствие домовика и поэтому не видит смысла об этом умалчивать. Эльф дергает себя за уши и едва не пробивает головой пол. — Молодой господин сегодня будет ужинать здесь? Драко улыбается своим мыслям и молчит. Серые глаза встречаются с зеленовато-водянистыми, огромными и такими преданными… *** — Люц, Люц… Гарри задыхается под возлюбленным, яростно впивается зубами в его плечо и… кончает. Бурно, ярко, словно в первый раз. Открывать глаза лень. Банально лень. Но надо вставать. Да и щетина уже отросла так, что самому надоела ее колючесть. — Добби… Зычный голос Поттера разносится по Менору и Малфой морщится. А потом накрывает голову подушкой. — Гарри, ты хочешь чтобы я оглох. — Нет, дорогой. Но Добби стал глуховат после… Гарри замолкает. Они не любят говорить о том, что было. Война никогда не является предметом приятных бесед. Ни у кого. Поттер любит бриться так, словно он застрял в викторианской эпохе. Мыло, серебряный помазок, таз с теплой водой… Люциус опускает ноги на паркет и усмехается маленькой слабости возлюбленного. А потом… Мерлин, Мерлин… — Сейчас, подожди. Спор по поводу утренней помощи давно забыт, все решено, Малфой не ощущает себя слабым и послушно опирается на руку Гарри. Время, надо просто время… Дальше ему уже легче. Как это не было бы банальным — самое трудное это встать именно утром. Встать и разминать мышцы, не обращая внимания на боль в изуродованных икрах - Лорд обожал пытать со вкусом. — Мне сегодня снились лошади. И мы… — Гарри хочется прокатиться. Но не одному. — Мог бы прямо сказать, что соскучился по моей заднице, обтянутой бриджами. Погода сегодня солнечная, да и физическими нагрузками пренебрегать явно не стоит. Но Люциус это всегда Люциус. Поттер фыркает и строит зловещую рожицу. Домовик послушно ждет, чтобы наполнить таз теплой водой. Малфой-менор живет своей жизнью. *** Сегодня за окнами метель. Сегодня Люциус особо молчалив, а взгляд то и дело устремляется в пустоту. И Гарри знает, что будет дальше. Пять лет… Пять лет как их уже нет. Пять лет как кончилась война. — Драко, Нарси? Голос Малфоя звучит как-то потерянно и даже жалобно. — Если ты хочешь, Люц… Гарри опускается на пушистый ковер к ногам хозяина дома. Дома, который все же удалось восстановить. Ведь его Люциус не должен страдать. Приступы пока не становятся реже, но Гарри не опускает руки, надежда у них есть. А еще… Еще его Люциус не должен страдать. — Их нет? — Нет. Прости, мне так жаль… Но если пожелаешь… Малфой не пытается скрыть слез. Теперь уже не пытается. Хотя Гарри знает, что завтра у любовника будет из-за этого паршивое настроение. — Нарси. И… Прости меня. Я тебя… Гарри не дает договорить, а лишь ласково улыбается и прижимает палец к губам Люциуса. — Я знаю. Я тебя тоже люблю. Мы справимся. Обязательно справимся. Гарри нужно совсем немного, чтобы сделать это. И пусть это похоже на извращение, но его Люциусу это сейчас необходимо как воздух. — Дорогой… В комнате теперь нет Гарри. Но зато есть леди Нарцисса. И она улыбается мужу. — Добби, подавай завтрак. Мы сегодня будем в малой столовой. И нас ни для кого нет. Люц, мне надо распорядиться и насчет обеда. И переоденься, наконец, к столу, дорогой. Леди спокойна и уверена. И покидая комнату она вновь слышит тихое: — Спасибо. Малфой-менор живет своей жизнью. *** Звон капели кажется повсюду. Весна заявляет свои права настойчиво и властно. Гарри перебирает пряди волос Люциуса. Он любит это делать, как и любит смотреть, как тот пробуждается ото сна. Малфой еще сонный, но его организм уже явно проснулся. — Иди ко мне… Голос Малфоя наполнен бархатными обертонами, брать такого Малфоя особое удовольствие. Как и особое удовольствие смотреть, как анальные бусины одна за другой погружаются в его анус… Движения их тел слажены словно идеально подходящий друг другу механизм. И им не нужно лишних слов. Добби строго смотрит на юного эльфа. Тот словно из породы топотунов. Смотрит, а потом распахивает окна и вдыхает весенний воздух. Малфой-менор живет своей жизнью. *** — Драко… — Papa… Пешая прогулка по лесу доставляет удовольствие обоим. А вечером верный Добби тихонько убирает прогулочный костюм Драко в самый дальний и темный угол шкафа и спешит на кухню, пока белокурый юноша что-то успокаивающе напевает хозяину дома и перебирает платину его длинных волос, где затаились тонкие ниточки седины. Малфой-менор живет своей жизнью. *** Мазь дымится и адски воняет, но Гарри не морщится. Не морщится он и тогда, когда Люциус плотно «закрывает» ей его половину лица и всю правую сторону тела, не обращая внимания на боль в пальцах. Шрамы уже не такие глубокие. Все таки лечение дает свои результаты. — Это ужасно. — Терпи. Люциус беспощаден, Люциус надежен как скала, Люциус берет Гарри за руку. И делится своей магией. Добби тоже держит хозяина Гарри за руку. Добби знает, что его магия также необходима хозяину. Ведь несмотря на то, что тот был За Гранью сразу после победы и наделен теперь особым даром "Преображения"  — «каналы» хозяина повреждены и нуждаются в подпитке. Изумрудные глаза встречаются с зеленовато - водянистыми, огромными и такими преданными… И Малфой-менор живет своей жизнью.