не любить их обоих

Семью бы ей. Детишек побольше, чтобы было, кому любовь отдавать, кого учить уму-разуму и своей перевёрнутой новой морали, но нет. Не срослось и не получилось. Ульяне по душе скорее чья-нибудь невозможность, чем собственная реальность, в которой ядерной физики иногда куда больше, чем простого здравого смысла. Хомюк обожает сложности. Ей по душе изворачиваться. Ей по душе Борис Щербина. Он ей по нутру. По складу подходит. Но она выбирает Легасова. Она берёт под своё чёрное крыло Легасова. И ни капельки этого не стыдится. Потом, конечно, она его убьёт. Пусть даже чужими руками, его же руками, но частично она всё равно дотронется до того места, которое таилось не для неё. И тлело уже пару лет не для неё. Но ей всё равно можно. Ей в первую очередь можно. Она женщина. Она не брезговала белой ватой вести по запылённому радиоактивным йодом стеклу. Она не брезгует отмечать укусами на профессорской коже тёмные веснушки. Сейчас она всё тот же исследователь. Сердечная диаграмма выдаёт человеческий элемент. Не её. Валерию больно, и он сам не знает, отчего ему невыносимее: от того ли, что на языке у них обоих застывает Щербина, от того ли, что уже персонально для себя он всё давно решил. Ульяна — катализатор. Валерий — неотвратимая химическая реакция. Хорошо, что в бога никто из них не верит. Ужаснулись бы. Может, когда он входит в неё, то и представляет совершенно другого человека. Но пока рядом находится эта упрямая, ядовитая женщина, её с огромной душевной лёгкостью можно ненавидеть и оставаться при этом почти безгрешным.