Всезнающий

      Два дракона из ночной стаи по очереди несли караул высоко в горах, забившись в неглубокую одинокую пещеру. Они покинули свою стаю, перебравшись к этому месту, уже как несколько дней назад. Старый вожак сказал им, что яйцо вскоре проклюнется и паре лучше подняться высоко в горы, дабы ничто не помешало восходящей луне искупать их рождающееся чадо в своих белых лучах.       Летунья и её супруг Сочинитель, два гордых чёрных дракона с редкими серебристыми чешуйками и небольшими слезинками под глазами, вели свой бессловный диалог, прижавшись боками друг к другу, следя за стоящим у края яйцом. В любую минуту родители были готовы броситься к проклёвывающемуся детёнышу. Лунное сияние, порой задерживаемое редкими облаками, купает в своём свете постепенно серебреющее яйцо.       "Скоро", — слышит Летунья в своей голове мысли супруга, подставляя под ласковое прикосновение его носа свою шею. Она волновалась и нервничала: это её первый детёныш. Однако сидящий рядом Сочинитель был островком спокойствия. Он верил в то, что всё будет хорошо, и тихая трель мыслей супруга успокаивала грозящую разразиться в её голове бурю.       "А вдруг..." — начинает драконица, поднимая свой взгляд на Сочинителя.       "Нет", — тут же обрывает он, уже прочитав в её голове зарождающуюся паническую мысль. Пальцами своей лапы он осторожно проходится по её щеке, приподнимая чужую мордочку и ловя взгляд Летуньи. — "Всё будет хорошо. Оракул сказал, что нам нужно прилететь сюда. Разве он ошибался хоть раз?"       "Ошибался", — напоминает дёрнувшемуся Сочинителю драконица. В его мыслях и глазах вспыхивает мимолётная обида, которую он не в силах скрыть. — "Прости. Не хотела напоминать".       "Ничего", — качает головой дракон, прикрывая свою возлюбленную крылом и слегка прижимая её к себе, вместе с этим начиная полностью оправдывать своё имя, рассказывая неуверенно улыбнувшейся Летунье на ходу придуманные истории и байки о том, каким прекрасным и сильным будет их маленький драконёнок, как они будут с ним играть и летать вместе со своей стаей, пересекая всю Пиррию от края до края. Улыбка на её мордочке становится всё смелее, и она даже прикрывает свои глаза, ощущая, как усталость бессонных дней накатывает на неё. Под тихий шёпот мыслей своего супруга драконица проваливается в беспокойный сон.       — Вылупляется, — тихий голос Сочинителя вырывает её из дрёмы, навеянной тёплыми рассказами супруга, где она, он и их маленькое чудо наслаждаются спокойной и столь недосягаемой для драконов жизнью. Мечта... Драконица открывает свои глаза и тут же вскакивает на свои лапы, забывая о шипах на своей спине. Её супруг слегка морщится, прижимая к себе "помятое" резким движением крыло.       "Прости..." — кидает она Сочинителю, ощущая с его стороны мимолётную вспышку боли и обиды, которая тут же сменяется скрываемым за надуманными "упрёками" беспокойством.       Их яйцо, покрытое серебристыми витыми узорами, слегка дёргается на краю. Драконица тут же бросается к своему проклёвывающемуся сокровищу и осторожно обхватывает его своими передними лапами, не позволяя ему скатиться в обрыв, в то же время до последнего момента держа его под лунными лучами, дающими силу всему её племени. Треск разрываемой скорлупки – родители слышат ещё не до конца сформированные мысли маленького дракончика. Он спешит покинуть ставшее слишком тесным убежище. Летунье хотелось помочь, отодрать коготками лишнюю скорлупу, однако драконица замерла, завороженно смотря за тем, как разбегаются во все стороны трещинки по поверхности яйца.       "Нельзя", — на всякий случай предупреждает её маячащий за крыльями Сочинитель, чьё тёплое, уже никак не маскируемое беспокойство столь приятно обдаёт мысли драконицы. Вот небольшой осколок откалывается, падает под лапы Летуньи, и из-под прозрачной плёнки показывается маленький мокрый носик дракончика с крохотным яйцевым зубиком на своём кончике.       "Ну же. Ещё чуть-чуть", — подбадривает она своего первенца, который на несколько долгих секунд замирает, делая свой первый настоящих вдох в этой жизни. Холодный горный воздух наполняет его лёгкие, и дракончик отвечает негромким писком своей матери, вновь начиная яростную борьбу со скорлупой, скребя своими крохотными коготками по её внутренней поверхности.       "Может, поможем?" — без прежней уверенности в мыслях топчется на месте Сочинитель. Его обеспокоенность перерастает в волнение.       — Нет. Он сильный. Да, малыш? — вслух отвечает супругу драконица, осторожно прикасаясь кончиком своего коготка к застывшему носику. Тихий писк, и детёныш вновь возится в яйце, пытаясь выбраться из своего тесного домика. Всё больше кусочков скорлупы отлетает в сторону, раздаётся победный треск, и маленький безымянный детёныш, путаясь в кусочках кожи, оказывается в лапах радостной матери.       "Такой маленький..." — морда Сочинителя показывается сбоку, и он вместе со счастливой Летуньей разглядывает крохотного, как ему кажется, дракончика. — "Смотри. У него мордочка прямо как у тебя. И серебристые чешуйки на кончике хвоста".       Ещё не открывший своих глазок детёныш осторожно счищает с себя крохотным язычком остатки от яйца, жадно глотая прозрачную, мягкую кожицу и слизывая с лапок капельки липкой жидкости. Его чешуйки отдают синевой ночного неба, а на тёмных крыльях и животике поблёскивают под светом одинокой луны серебряные узоры, прямо как у отца.       "Малыш", — тихо зовёт дракончика Летунья, вслушиваясь в испуганные, слегка нервные, но в то же время довольные мысли дракончика. Это его первая победа, принёсшая в жизнь много нового. Ведь он только что покинул укромный, тихий и удобный дом, в котором проспал так много времени, и оказался в незнакомом холодном месте. Дракончик не откликается на её мысленный возглас, продолжая заниматься своими делами, и в мыслях Летуньи вспыхивают искорки паники.       "Спокойнее", — тут же успокаивает супругу Сочинитель, проходясь тыльной стороной коготка по спинке своего сына и помогая тому очиститься от остатков мокрой кожицы.       "Он не отвечает", — делится своим беспокойством Летунья. — "А хотя... Важно ли это? Он наш. Твой и мой, маленький и чудесный сынок".       "Именно", — кивает дракон, улыбаясь и подставляя коготь с прозрачной плёнкой под мордочку дракончика. Маленькие, но уже острые клычки тут же впиваются в предложенное "угощение".       — Малыш... — тихо зовёт Летунья дожёвывающего плёнку дракончика, и тот откликается, поднимая свою маленькую мордочку, силясь открыть свои глазки. Вот звёздный свет бьёт в мутные глаза дракончика, но тот будто бы не замечает его, оглядываясь по сторонам. В его голове драконица не видит отражения мира вокруг, лишь темноту и удивление по поводу того, что мир за пределами тесного яйца оказался точно таким же. Его выцветшие глаза поворачиваются к источнику шума, и дракончик осторожно тянет лапки к своей матери.       "Он слепой..." — две одинаковые мысли почти синхронно вспыхивают в головах драконов и между ними начинается короткий, бесшумный спор.       "Именно поэтому Оракул сказал нам лететь сюда! Он предвидел это... Он хотел, чтобы мы избавились от дракончика!" — не находила себе место Летунья, прижимая маленькое чудо к своей груди.       "Глупости", — тут же поправляет её хмурящийся Сочинитель. — "Он всем так говорит делать".       "Он мог предупредить!" — не унималась драконица, прижимая к себе своего негромко пофыркивающего детёныша.       "И что бы ты сделала?" — грустная улыбка наползает на морду дракона. — "Избавилась бы от яйца? Я бы не позволил. Да и разве так важно, какой он? Если он наш с тобой. Если он часть стаи, наше маленькое счастье. Я уверен, что, если бы детёныш не смог выжить, Оракул бы нас предупредил. Всё хорошо. Летунья... Всё хорошо".       Крылья отца накрывают слегка потрясённую мать и тихо сопящего дракончика. Неуверенность покидала сознание Летуньи, уступая место тихому материнскому счастью. В конце концов, это её первый детёныш. И она будет его любить несмотря ни на что.       Когда слепой детёныш смог уже самостоятельно ходить по пещере, тыкаясь носом в холодные камни и удивлённо подёргивая своими маленькими ушками, ощупывая неожиданные преграды на своём пути, Летунья забрала своего маленького чудесного дракончика и вместе с Сочинителем отправилась на поиск стаи. Всё чаще в мыслях своего сына пара драконов замечала странные образы и обрывки мыслей. Вроде бы слепой дракончик пытался понять, что именно его окружает, прислушиваясь к миру вокруг и изредка моргая.       Дорога домой и поиск родной стаи не заняли много времени. Оракул остановил своих драконов на небольшом горном плато, объявив, что они никуда не полетят, пока не родятся два молодых дракончика. И если спина счастливой матери первого уже мелькала среди беседующих между собой драконов, то Летунье и Сочинителю только предстояло предстать перед старым, могучим драконом.       Оракул возвышался над каждым членом своей стаи. Он был самым старым драконом из когда-либо видимых Летуньей, и его дыхание давно отдавало старческой хрипотой. Тело дракона покрывали узоры из шрамов и ожогов, оставшихся ещё со времен древних, не знакомых ей войн. Следы когтей, оставленные драконами других стай, пересекали блестящую чешую на шее – большая часть тела старого дракона была покрыта серебристой чешуёй, и лишь небольшие вкрапления чёрных пятен можно было разглядеть на его хвосте. Некоторые говорили, что он был единственным выжившим ночным, родившимся в трёхлунную ночь за последние столетия. И именно он выбирал имена дракончикам, вглядываясь в их судьбы и мысли. Летунья беспокоилась, примет ли старый дракон слепого детёныша, обещавшего стать для стаи обузой, но стоило ей только опуститься меж камней, как тёплые мысли Оракула наполнили её сознание. Он знал и надеялся, что молодая пара сделает правильный выбор. И он был очень рад тому, что не ошибся. Осторожно Летунья опустила своего сына на небольшой пучок горного мха, и дракончик удивлённо замер, лапами ощупывая мягкую и влажную "подушечку", не обращая внимания на подходящих и собирающихся в круг вокруг него чёрных драконов. От мыслей некоторых исходило сочувствие, когда они смогли разглядеть, какой недуг постиг детёныша Летуньи и Сочинителя. Многие выражали свою поддержку и готовность следить за дракончиком как за своими собственными детьми. А некоторые были искренне рады тому, что у прекрасной пары родился такой чудесный детёныш. И разве так важно то, что он не ничего не видит и не слышит чужих мыслей?       Всё чаще в голове пока что безымянного дракончика проскакивали размытые образы. Вслушиваясь в мысли сына, Летунья будто бы видела себя и всё пространство вокруг со стороны, однако картинка это казалась размазанной и слишком непривычной. Может, её дракончик не слепой?       "Нет, он слепой", — спокойные мысли Оракула гремят в голове, отсеивая чужие эмоции, когда серебряный дракон склоняется над недавно родившимся детёнышем, изучая его своими тёплыми красными глазами. — "И в то же время... Он видит куда больше многих".       Короткий вердикт Оракула вселяет искорку надежды в сердце Летуньи, и она слегка приподнимает свой нос к звёздам, всматриваясь в ночное небо. Быть может, её маленькому чуду заготовлена судьба более счастливая, нежели судьба слепца? Оракул молчит, не отвечая на посыпавшиеся со стороны Сочинителя вопросы. Мысли старого дракона сокрыты ото всех присутствующих за завесой тихого дождя, и как бы стая ни старалась, в этот момент никто не мог пробраться в голову серебряного дракона.        Безымянный дракончик чуть встрепенулся, а затем приподнялся и подался навстречу склонившему к нему голову Оракулу. Пару раз он взмахнул своими маленькими передними лапками, а затем осторожно упёрся коготками обеих ладоней в чужой тёплый нос, будто бы пытаясь поцарапать чешуйки на морде старого дракона, весело и радостно попискивая. Улыбнувшись, немного постояв и помолчав, лидер стаи вынес свой вердикт.       — Нарекаю тебя Всезнающим, — громко произнёс провидец, рассмотрев нечто важное в судьбе маленького драконёнка.