***
Девушка не спешащим прогулочным шагом идёт по сырой лесной дорожке. Влажные листья, смешанные с водой из луж и стекающей с деревьев, издают неприятные хлюпающие звуки под ногами. В лицо дует холодный осенний ветер, он же пробирается под куртку заставляя поёжиться. Несмотря на позднее время суток — лес встречает её довольно приветливо: кроны деревьев почти не шумят, а где-то вдалеке слышны ауканья кукушки. Чем глубже девушка уходит в лес, тем отчётливее слышно журчание воды. Она выходит прямиком к небольшому водопаду. Кристально чистая вода искрится, будто тысячи алмазов. Гулко стекает, ударяется о камни. Девушка протягивает руку, и ладонь обдаёт ледяным потоком. — Ты всё ещё ходишь сюда? — спрашивает голос за спиной. Девушка оборачивается, и её лицо тут же расцветает в улыбке. — Привет, конечно, это же наше любимое место, — с теплотой в голосе отвечает она. — Разве же оно наше? Ты забыла? — лицо парня выглядело искренне удивлённым. — Забыла что? — девушка тоже была в недоумении. В этот момент выражение лица молодого юноши приобрело злобный оскал, глаза почернели и из них полились кровавые слёзы. От испуга она отступает на шаг назад и встаёт прямо в лужу, в лёгкие осенние ботинки заливается холодная вода. — Я мёртв, Сара! — прозвучало слишком грубо. Из глаз девушки полились слёзы. — Прошу, не говори так, почему ты говоришь это? — спрашивает сквозь всхлипы. — Потому что это правда…***
Резко глотаю воздух, будто задыхаюсь. Смаргиваю слёзы с ресниц. Принимаю сидячее положение в кровати. Снова, снова эти сны… После того как Джон покинул меня, они снятся мне ежедневно, и в каждом из них я вижу разные вариации его смерти. Вчера мне снилось, как его переехал школьный автобус, позавчера он повесился, а сегодня… Я даже сама не понимаю, что это было. Но трясло только от одного воспоминания того, как он смотрел на меня. Со дня его смерти все краски жизни стали какими-то тусклыми. Мне уже не было весело проводить время с друзьями, их занятия мне казались скучными, от чего мы отдалились. Раньше мы могли после школы кидать в друг друга мокрый липкий снег, а потом вместе падать в белоснежные сугробы и задорно смеяться. Могли прыгать по лужам, разбрызгивая всю воду друг на друга. Сейчас мне кажется это таким скучным… Мне перестало нравиться рисование, хотя это было моим любимым занятием, которое могло скрасить мой вечер. Мне нравилось, как шуршит бумага под грифелем карандаша, как мягко плывут кисти, вырисовывая новые причудливые узоры. Нравился этот запах новой бумаги. И нравились мои рисунки, которые были наполнены различными цветами. Сейчас единственное, что я могу рисовать — те страшные сны, и даже те блёклые и не вызывают совершенно никакого восторга, нарисованные одним лишь серым карандашом. Мои руки сами непроизвольно вырисовывают эти ужасные картины каждый раз, когда я пытаюсь начать рисовать. Он научил меня готовить, что мне доставляло удовольствие, но после того случая… Не то что готовить, мне кусок в горло не лезет! Я насильно заставляю себя есть, хотя вовсе не хочу. Любая пища вызывает отвращение, а того хуже рвотный рефлекс. Мама говорит, что я сильно похудела, и хожу мрачнее тучи… Провожу ладонью по лбу, вытирая небольшую испарину, выступившую на нём. Закрываю лицо ладонями и беззвучно плачу. Каждый такой сон для меня ещё больший стресс и боль. Мама пыталась водить меня к гадалкам и сумасшедшим бабулькам на вроде мисс Хилл, но всё было без толку, все они пожимали плечами, мол, помочь не можем. Откидываю большое мягкое одеяло и встаю с кровати. Белый ковёр щекочет ступни, но я никак не реагирую. Подойдя к зеркалу, смотрюсь в него. На меня смотрит страшно худая девушка — одежда висит, как мешок из-под картошки. Под глазами пролегли тёмные синяки, которым поспособствовали те самые сны. Волосы растрёпанные, более походят на птичье гнездо. Прошло ровно три месяца с того случая, а он всё никак не выходит из головы. Перевожу взгляд на настенные часы, которые раздаются в равномерном тиканье. 6:47 Времени ещё полно, чтобы собраться в школу. Это место мне не нравилось с самого начала, слишком оно мрачное, серое, неприветливое. А теперь и подавно: все друзья от меня отвернулись. Дерек, Бобби, Майкл, и даже Кэнди, которая в первые дни знакомства с таким энтузиазмом общалась со мной. Лишь Люк иногда бросает какие-то короткие дежурные фразы, и те лишь из вежливости. Учителя давно уже забыли не то что, как я выгляжу, а то, что я в принципе существую. Я довольно редко стала появляться в школе. В основном сидела дома и пересматривала тот самый фильм, который мы смотрели вместе, либо просто бездумно смотрела в стену. Так и сегодня, идти в учебное заведение совершенно не было желания, но и сидеть дома надоело. Мне нужно подышать свежим воздухом, просто окна не достаточно. В голове всплыл сегодняшний сон, я передёрнула плечами. Пожалуй, стоит сходить к тому водопаду. К тому же я обещала туда ходить время от времени, но совершенно позабыла о своём слове.***
Мы шли по какой-то странной лесной тропинке, которую раньше я никогда не видела. Я вообще редко бывала в этом лесу, особенно после случая с Писадейрой… Очень уж сильный удар это нанесло по мне. Надо сказать, что Сентфорский лес очень красив, особенно в это время года. Осенний лес переливается различными пёстрыми красками, листья бесшумно опускаются на остывшую землю, птицы всё ещё поют, но собираются уже улетать на юг. — Пришли, — голос Джона вывел из транса. Я оглядела место, куда он меня привёл. Водопад… Журчащая вода так и манила подойти ближе. — Это просто… — Фантастически? — закончил за меня он. Я ничего не ответила, лишь подставила руку под воду, он сделал то же самое. Я перевела взгляд на Джона, он смотрел на меня с некой заботой. Меня бросило в жар, щёки тут же залило алой краской. Он протянул руку и мягко, будто боясь спугнуть, дотронулся до моей щеки. — Могу я? — прошептал он практически в губы…***
Стоя у раковины меня потряхивало мелкой дрожью. От воспоминаний ноги снова подкосились, а руки задрожали. Я нервно ударила руками по краю. Раковине от этого ничего не сделалось, но кости на запястьях начали ныть. Шикнув сама на себя, я плеснула водой в лицо. Легче не стало, но зато вода придала мне некой свежести во внешнем виде, что тоже неплохо. Почистив зубы и вытерев лицо, я покинула белую ванную комнату, настолько белую, что резало глаза. Было ощущение, будто находишься в психиатрической больнице, а не у себя дома. Направившись обратно в комнату, мне пришлось пройти мимо маминой. К счастью она всё ещё спала. Сон её был крепок, от чего она не слышала скрипы половиц из коридора. Ну, хоть кто-то в этом доме нормально спит… Тяжело вздохнув и окинув маму грустным взглядом, я подошла к своей комнате. Дверь протяжно заскрипела, когда я стала открывать её. С таким же звуком она закрылась. Чтобы мама не увидела, как я ухожу куда-то — пришлось собираться быстро. Накинула на себя лёгкий тёмно-синий свитер, который когда-то мне связала подруга из Балтимора и вышла из дома. Эта вещь мне некогда была дорога, но такое ощущение, будто я потихоньку превращаюсь в каменное изваяние. Перестаю чувствовать то, что чувствовала раньше… Закидываю серый рюкзак на плечи, в котором шумят блокнот и карандаши. Дверь за собой не закрываю, чтобы мама покормила кота. Он всё ещё у меня живёт, но привязанности к нему больше нет. Мама приходит его кормить, но только потому, что думает, будто мне поможет он как-то оправиться. Спускаюсь по деревянной лестнице, каким-то образом проделываю это достаточно тихо. Мама всё ещё спит… Ну и отлично, ко мне будет меньше вопросов. Как только ступаю за порог — лицо тут же обдаёт холодным потоком морозного воздуха, а кожу щиплет маленькими снежинками. Отхожу от дома на двадцать шагов, снег хрустит под ногами. Взгляд падает на крышу дома, тяжело выдыхаю. Пар клубится изо рта. Холодно…***
Тихо, стараясь не шуметь, потому что мама на кухне готовит ужин, провожу Джона на второй этаж. Это была моя идея прокрасться незаметно, Джон же протестовал всеми силами, но мне всё-таки удалось его уговорить… — Тут… Уютно, — он окидывает взглядом всю комнату. — Идём, нам сюда, — я подхожу к окну на потолке. — Помоги открыть. — Ты уверена, что это безопасно? — Конечно, я тут кучу раз была. Обычно, когда мне было грустно… Джон лишь молча кивнул головой. Мы вылезли на крышу дома, которая была окрашена в болотный цвет, как символично… Я пошла вдоль, к самому краю, порывы ветра несколько сбивали, от чего меня пошатывало. Черепица скользила под подошвой ботинок. Ступаю не туда и вот уже срываюсь с края. Успеваю лишь издать испуганный вздох и зажмурить глаза. Чужая рука хватает за запястье. Притягивает ближе к себе. С облегчением выдыхаю в уже привычную и давно полюбившуюся куртку.***
Иду вдоль дороги, по которой практически никогда не проезжают машины. Весь город покрыло белоснежным полотном, которое искрится на свету. Поднимаю взгляд с дороги на улицу передо мной. Кэнди… Она с кем-то, довольно близким, судя по тому, как она улыбается, разговаривает по телефону. Она стоит полубоком, а потому не замечает меня. Не буду отвлекать её. К тому же, я скорее всего вызову лишь негативные эмоции сейчас, оно того не стоит. Сворачиваю на дорожку, которая ведёт прямиком в лес. А ведь именно где-то здесь умер Джон. Если бы я ещё знала где… Он просто ушёл в неизвестном направлении, при этом почти ничего не сказав. Иду прямо по дороге к водопаду. Он, конечно, наверняка уже замёрз и не так красив, как в другое время года. Но мне необходимо его посетить, хотя бы для успокоения души. Зима не щадит никого: деревья стоят абсолютно лысые, уже не издают эти приятные шуршащие звуки своими листьями, мягкая трава больше не щекочет ноги, а красивые цветы не радуют глаз. Даже животные попрятались в свои норы от такого мороза. Прохожу ещё несколько шагов и натыкаюсь на тот самый водопад. С облегчением выдыхаю. Подхожу ближе и рукой дотрагиваюсь до замёрзшей воды. Лёд щиплет кончики пальцев своим холодом. Губы приподнимаются в небольшой улыбке. Вот оно, то место, которое заставляет чувствовать хоть какие-то эмоции. Тихо, будто боясь кого-то спугнуть, сажусь рядом на белый скрипящий снег. Тело тут же обдаёт мурашками от холода, но я не обращаю никакого внимания. — Да, я всё ещё прихожу сюда… — Шепчу сама себе под нос, будто кто-то мне ответит. Руки сами тянутся и достают из рюкзака блокнот и карандаш. Рюкзак, замёрзший на морозе, шуршит, как целлофановый пакет из магазина. Пролистываю предыдущие рисунки со снами и подношу карандаш к бумаге. Рисунок будто сам вырисовывается. Карандаш мягко плывёт, практически не издавая звуков, а может это просто гул леса перебивает всё. От холода руки начинают трястись и практически не держат «художественные» принадлежности. Глаза начинают понемногу закрываться. Накатывает усталость и хочется спать. Зевок… Продолжаю вырисовывать новые линии не обращая внимание на слабость. Карандаш бесшумно скрывается в сугробе, а руки совсем опускаются. Веки тяжелеют не в силе держать глаза открытыми. «Что же, может так будет лучше», — проскальзывает последняя мысль в голове. Темнота с распростёртыми объятиями встречает меня, окутывая собой полностью…