Всё начинается с разговора

      Пребывание в Никольском оказало на приятелей неожиданное воздействие. Прежде чем они поняли это, оба успели порядочно отдалиться друг от друга. Базарову было удивительно обнаружить в Одинцовой, как он выразился, бабу с мозгом, а Аркадий… Аркадий просто не нашёл нужным мешать своему старшему товарищу. Точно так же, как Аркадий легко признался себе в том, что тайно влюблён в Одинцову — с такой же отчаянностью Базаров боролся со своим влечением к ней. Между ними не было и не могло быть соперничества… Но всё начинается с разговора, а Базарову, в отличие от Аркадия, было, чем занять «губернскую аристократку». Равнодушие к природе и самоуверенность, некоторое высокомерие и скрытность, а пуще всего внутренняя твёрдость сблизили их. Однако Базаров, с своей стороны, хвалил Катю, с которой его друг теперь проводил довольно много времени, словно желая окончательно отвлечь его. Но Аркадий и без этого скоро догадался, что может найти утешение в компании младшей сестры Одинцовой.       Оба были недовольны сложившейся ситуацией: Базаров — тем, что поневоле стал уделять хозяйке так много времени, а Аркадий — тем, что волей-неволей приходилось искать утешение в общении с Катей. Так прошло полмесяца, но приятели едва ли заметили это. Сколько утекло воды, можно было нагляднее представить по изменившимся отношениям. Оба чувствовали тайную досаду, что почти всё своё время проводят в женской компании, наедине с женщиной, но не предпринимали ничего. И жизнь в Никольском шла своим чередом. Размеренно, так сказать, подчинив себе друзей.       Живя в одной комнате, они, тем не менее, умудрялись почти не говорить друг с другом — а если и заговаривали, то беседа их обрывалась, едва начавшись. На дружескую она явно не походила. Аркадию пришлось припрятать своё безмерное восхищение нигилистом, а Базаров больше не занимался своим «учеником», предоставив его самому себе. Тщательно скрываемая от «учителя» любовь к природе и искусству выразилась в разговорах с Катей.       Но и нигилизм Базарова дышал на ладан… Если бы только Аркадий мог догадаться об этом! Если бы только знал, что в этом и состоит причина перемены Базарова по отношению к нему. Вот поэтому-то он с Аркадием беседовал гораздо меньше прежнего и как будто избегал, как будто стыдился его. Какой из него учитель, если всё, что он знал, вот-вот должно было рассыпаться в пух и прах?..       Последней каплей стал следующий диалог, произошедший однажды вечером. Базаров допоздна засиделся у Анны Сергеевны, а затем ещё и отправился на прогулку, намереваясь прогнать все дурные мысли, чтоб затем забыться крепким сном.       Товарищу его также не спалось, смутная тревога постепенно заполняла его жилы. Он разошёлся с Катей примерно в то же время, что и Базаров с Одинцовой, и теперь недоумевал, куда отправился его приятель, на ночь глядя. Втайне Аркадий хотел столкнуться с ним прежде, чем тот ляжет в постель. Даже если Базаров и не уснёт, то, расположившись на постели, уже не встанет, а будет запросто не замечать друга под этим благовидным предлогом. А уйдёт, как обычно, ранним утром, прежде чем Аркадий очнётся ото сна.       Словом, Аркадий знал, что им нужно поговорить… Однако не находил в себе достаточной уверенности, чтобы сделать это. А Базаров, кажется, даже не видел нужды.       Невольно замечтавшись, Аркадий мысленно перенёсся во время начала их знакомства. То время, когда он ещё не знал, что такое Базаров. Тот сразу привлёк его внимание. Порой ему даже становилось неловко за безмерный интерес к другу, однако Базаров поощрял его любопытство сведениями из биологии и медицины. Он никогда не соглашался на бесцельные прогулки, но когда предлагал их сам, то непременно становился живым альманахом, путеводителем в мир природы. «И в настоящую жизнь», — невольно закончил бы Аркадий. Перед глазами промелькнули отдельные эпизоды их совместного времяпровождения: подшучивание над ним Базарова; споры, бессмысленные потому, что второй всегда побеждал в них первого; совместные эксперименты («а пойдём лягушек резать?»)…       Им нужно было поговорить.       Не удержавшись, Аркадий встал и попытался приняться за чтение. Расположившись за столом, он открыл книгу. Но не прошло и пяти минут, как в дверях показался Базаров.       — Ты ещё не ложился? — проговорил он как бы с досадой. Ему не хотелось, чтобы друг видел его таким взбудораженным и… растерянным, каким он часто был в последнее время.       — Ты долго сидел сегодня с Анной Сергеевной, — промолвил Аркадий, не отвечая на его вопрос и не поднимая головы. Отчего-то ему было тяжело глядеть на товарища, а в горле противно защипало. Сказанные без намёка на грубость, эти слова оказались метким ударом.       — Да, я с ней сидел всё время, пока вы с Катериной Сергеевной играли на фортепьяно, — парировал Базаров.       На это его собеседнику было нечего отвечать.       — Я не играл… — начал было Аркадий и умолк. Он чувствовал, что слёзы приступали к его глазам, а ему не хотелось заплакать перед своим насмешливым другом. Базаров не раз говорил о том, что в Кате следует умерить именно сентиментальность, но в самом Аркадии её хоть отбавляй!       И вдруг его осенило…       — Катя похожа характером на меня, точно так же, как Одинцова — на тебя, — произнёс он не слишком ровным голосом: сказывалось внутреннее волнение.       Базаров не удостоил его слова ответом. Он быстро прошёл к своей кровати и повалился на неё, не снимая сапог, жуя колосок, сорванный во время бесцельных шатаний в поле. Когда-то он терпеть не мог такие прогулки, но теперь… Внутри него закипала какая-то злость, суровая, беспричинная.       — Вот почему ты говоришь, что Катерина лучше Анны Сергеевны, а мне, напротив, нравится Одинцова, — сделал неожиданный вывод Аркадий и тут же осёкся. Базаров, напротив, казался развлечён его предположением. Он перестал жевать и перевёл взгляд с потолка на своего товарища. Тот, напротив, с ещё большим рвением принялся за книгу. Базарову это показалось забавным. Всю злость как рукой сняло, в ногах появилась сила, и он ловко вскочил с кровати и вразвалочку прошёл к столу, за которым сидел Аркадий. И встал за его спиной.       Аркадия начало немного потряхивать. Он не знал, чего сейчас следует ожидать от товарища и наконец произнёс, нервно сглотнув:       — Я скоро лягу. Мешать не буду.       Базаров завис на мгновение, как будто озадаченный, но затем коротко рассмеялся:       — О, ну, конечно, ты ляжешь, — и наклонился к приятелю, быстро шепнув: — И ты нисколько не помешаешь мне.       Между тем, сам он явно мешал Аркадию, отвлекая его от чтения. Медленным, но расчётливым движением руки Базаров захлопнул книгу. Аркадий резко обернулся, взглядом как бы спрашивая: что? Но тот только усмехнулся:       — Просто желал убедиться, что ты читаешь не Пушкина.       Аркадий медленно подался вперёд, желая проверить, как отреагирует Евгений. В любом случае, после он мог сказать, что лишь собирался встать, а Базаров всё ещё стоял, близко наклонившись к нему.       Но оправдываться ему не пришлось.       …А следующим утром, сразу после чая, приятели отправились гулять вдвоём, намеренно не замечая недоумённых взглядов женщин, обращённых им вослед.