Непохожие

      Родители Чимина были в шоке, когда узнали с кем встречается их сынок. Он – всегда послушный, умный, никогда не связывающийся с плохой компанией – Пак Чимин вдруг начал встречаться с альфой. Да и не просто с альфой, а с Ким Намджуном, у которого на руке тату огромное и одежда хулиганская. И сам он хулиган. И вообще, нечего их дитятке встречаться с кем попало. Да и пахнет он коньяком, небось и сам пьёт, курит и наркотики не раз пробовал, как думал один из родителей. В общем, домашний арест, изъятие телефона и выход из комнаты только поесть и в туалет сходить.       Разгневанные родители были не умолимы и сами начали искать жениха. Вот только косяк их был в том, что омега три года как совершеннолетний. Потому жених был послан Чимином сразу, впервые был огромный скандал с альфой-отцом и, получив одну смачную пощёчину от него, омега на оставшийся день скрылся в своей комнате, ревя в подушку от досады.       Но грусть была недолгой, так как в эту же ночь он проснулся от того, что ему в окно постучали.       Чимин жил на втором этаже и Джуну не составило труда забраться по откуда-то взявшейся лестнице и не сильно постучать в окно. Чимин знатно так испугался, когда проснулся от этого ночью. Сонный, с опухшими глазами и в пушистой розовой пижаме он открыл окно и тут же радостно завизжал, благо рот его заткнули рукой, а на ухо прошептали такое родное: "Привет, мелкий. Скучал?"       И омега отчаянно закивал головой, убирая от лица руку и налетая на альфу с поцелуями, забывая на чём тот стоит.       В этот момент Ким Намджун впервые улыбнулся так ярко и искренне, что он сам этому удивился. Омежка ему показался котёнком, который буквально изголодался по ласке и сжимает тонкими ручками его плечи, прижимаясь как можно ближе.       Благо мозг Намджуна ещё не совсем ушёл и он нехотя отстранил удивлённого омегу. — Слышь, мелкий, если хочешь свалить отсюда, то бери самое нужное и сматываемся, — как можно короче объясняет он и Чимин радостно подпрыгивает, убегая собирать вещи. — Только записочку оставь, чтоб их инфаркт не схватил, — уже когда омега собрался, усмехаясь говорит Джун и снова лыбится, глядя на мелкого. — Я всё, Намджун-хён! А как...       Не соображая как ему выйти из дома, омега нервно начал теребить лямочки рюкзака. Намджун лишь улыбнулся. — И правда мелкий ещё.       Вынес он вердикт и спустился вниз, ожидая, когда омега сделает тоже самое. Но тот только испуганно смотрел вниз. — Ну и? Что стоим? — Я... — Ты, ты. Слазь давай! — Мне страшно, Намджун-хён.       Чимин взгляд опустил и губы поджал от неловкости. "Маленький котёнок! Ну серьёзно" — подумал альфа и тяжело выдохнул. — Останешься здесь? — Нет!       И не думая больше омежка аккуратно перелез через окно. Вот только ножки еле-еле доставали до самой верхней ступени.       Кое-как спустившись, он взглянул на Намджуна такими преданными глазами, что у того мир перевернулся, а инстинкты альфы проснулись, желая прямо тут разложить это чудо и любить, любить, любить... — А куда мы поедем? — В твой новый дом, мелкий.       Пришлось лишь вернуть лестницу работникам, которые видимо забыли её убрать, дать омеге шлем, курточку и увезти на своём байке в квартиру. *****       Чимин думал, что у альфы будет не слишком чисто. Но каково же было его удивление, когда даже от пушистого котяры не было и волоска. Он только снял обувь, уже желая напасть на альфу с обнимашками, как неожиданно его припёрли к стенке, а в приоткрывшийся рот проник язык, уже хозяйничая там.       Губы у Намджуна жадные, они желают насытиться, упиться вкусом омеги и слишком яростно целуя Чимина, у которого ноги подкашиваются, и он стоит только потому, что руками цепляется за белоснежную футболку альфы, а за талию его держит широкая ладонь, прижимая к сильному телу.       Чимину плохо от переизбытка чувств. Чимину хорошо от такого Намджуна, что одним только поцелуем доказывает принадлежность ему.       А Чимин правда его! Уже давно и безоговорочно. Он млеет от такого напора и тяжело дышит, когда воздуха не хватает и, оторвавшись друг от друга, он видит эту тоненькую ниточку слюны между ними.       У омеги губы красные и влажные, у него сбившееся дыхание и невыносимое желание отдаться чувствам, отдаться Намджуну, принадлежать ему ещё и телом. Просто хочется всего и сразу. Чтобы альфа снова целовал и не останавливался. — Мелкий, блядь! Ты даже не представляешь как меня ведёт от тебя! Иди в душ пока я... Ох сука, что же ты творишь?!       Чимину сейчас эти речи про остановиться слушать не хочется вообще. Ему Намджуна хочется до искр перед глазами и ощутимым возбуждением в пижамных штанах. Он чужой член сжимает через ткань джинс и в плечо намджуново утыкается, кусая не больно за шею.       А альфа голову откидывает и матерится от безысходности. Пальцами в бока впивается и резко разворачивает мелкого к стене лицом, упираясь возбуждением в чиминову задницу. — Мелочь, ёб твою мать! Ты сам не знаешь с чем играешь! Беги, блядь, в ванну пока я даю возможность!       Но тот лишь ёрзать в руках начинает, скулит и нарочито трётся о стояк альфы. — Намджун-хён, пожалуйста... Ой!       Кима уговаривать не надо. Он перекидывает тушку омеги через плечо и не сильно бьёт по заднице того за дерзость. Чимин ойкает, скулит от того, что теперь его член зажат между ним и плечом и стонет по-блядски, когда получает удар по заднице. Заслуженно.       Намджун омегу на кровать бросает и тут же руки чужие фиксирует у изголовья, а сам целует. Жадно, остервенело, будто животное. Но Намджун и вправду животное. Ему уже надоело дрочить на эту задницу, на эти здоровенные губы и такие преданные голубые глаза. Надоело! Ему, блять, хочется метку поставить и Чимина оттрахать как следует. Но пока ещё соображает, что омега ни с кем не был.       Оторвавшись, альфа в глаза чужие не смотрит, знает, что те прикрыты и пеленой возбуждения застланы. Всё внутри альфы по-волчьи воет от усилившегося запаха ванили, и он срывается на омежьей шее, засыпая ту поцелуями и засосами.       О, боже, как же давно Киму хотелось поставить засосы на ней! Как долго ему хотелось сжимать в руках эту талию! Как же долго он мечтал пометить омегу!       Верхняя часть пижамы оказывается на полу, как и толстовка альфы. Намджун уже хочет сорвать и пушистые пижамные штаны вместе с чужими трусами, но омега, будто опомнившись, приподнимается и толкает альфу в грудь от чего тот падает на спину. — Что...       Намджун не успевает спросить почему Чимин так делает, на его губы ложится маленькая ладошка, а сам Пак становится каким-то зажатым. — Обещай, что не будешь смеяться.       Чимин ладонь не убирает до тех пор, пока не получает согласный кивок, а получив, неуверенно слезает с кровати и снимает штаны.       Сказать, что Намджун офигел – не сказать ничего. У Чимина блядь стринги кружевные и чулки, облегающие как вторая кожа, тоже кружевные. А сам омега весь такой смущённый сейчас, что тормоза у альфы отказывают, а животное, не человеческое, желание овладеть Чимином захватывает оставшиеся частички разума. — Пиздец, детка.       Он рывком притягивает смеющегося омегу и вновь целует. У Чимина, кажется, губы опухли и саднят, а ведь это только начало. — Мне, блядь, пиздец как сложно себя сдерживать!       Чимин лишь смеётся не громко, но вскрикивает, когда его вновь укладывают на спину. Его торчащие соски попадают в плен намджуновых пальцев. Альфа их щипает, мнёт, и перед тем как укусить за одну из вершинок оставляет засос на ключице, который будет слишком ярким.       У омеги соски чувствительные слишком, он мечется по кровати и стонет громко, тонкими пальчиками зарываясь в тёмную макушку альфы, не сильно сжимая волосы у корней.       Намджун же озверел окончательно, он и сам это понимает. Достаёт из под подушки смазку и не отвлекаясь от чужих сосков, продолжая вылизывать и иногда кусать их, незаметно разводя омежьи ноги. На пальцах вязкая жидкость, которую бы предварительно растереть меж пальцев, но сил хватает лишь на то, чтобы порвать кружева стринг и прикоснуться к колечку мышц, от чего омега испуганно взвизгивает. — Намджун-хён, я...       И Намджун-хёна молнией простреливает от осознания того, кто под ним лежит и испуганно смотрит в глаза. Кто доверяет ему и неимоверно боится боли. Намджун точно знает насколько низок болевой порог у этого чуда. — Всё хорошо, мелкий. Просто доверься и расслабься, ладно?       Альфа лишь слабо кружит подушечкой пальца вокруг сфинктера и когда неуверенным кивком Чимин соглашается, то он медленно проникает одним пальцем.       У Намджуна так-то фетиш на Пака. Он и с виду мягкий и на ощупь облачком. У него животик мягенький и попа округленькая, а пальцы при её сжатии буквально утопают в этой пышности. Намджуну кости никогда не нравились, а вот в меру пухленькое тело очень даже.       И Чимин даже внутри мягкий и такой горячий, что у Кима член дёргается в джинсах, но снять их означает дать себе волю, которой и так осталось слишком мало.       Омежка лишь постанывает тихонечко в чужое плечо, слушая как ему на ухо всякую милую ерунду шепчат, лишь бы успокоить.       Вторая фаланга и мелкий выкрикивает имя альфы. У омеги глаза закатываются. Вроде и больно при растяжке, и приятно от того, что комочек нервов мягко массируется пальцами. — Давай ещё один...       Еле как шепчет мальчишка и сильнее впивается пальцами в мощные плечи. — Потерпи немного, детка, иначе больно будет. — Плевать! Пожалуйста, Намджун-хён! — Сам напросился.       Третья фаланга. Вскрик. Слезы брызжат из глаз, а испуганный такой реакцией Намджун чуть ли не рычит своё привычное: "Блядь!". Он уже хочет вынуть один палец, но цепкие ручки не дают этого делать. — Нет, нет, нет, нет, нет. Оставь... Давай... Дальше. Всё нормально.       Намджуну и правда уже плохо от своей эрекции, ему бы уже быстрее столкнуться в эту глубину, ощутив мягкость этих стенок, но он лишь продолжает растягивать и с силой прикусывать губу.       Только спустя время он вынимает пальцы, вытирая их об белоснежную простынь и чувствуя, как капельки пота стекают по спине.       И пока Чимин, который уже сам начал насаживаться на пальцы, недовольно скулит от пустоты, альфа наспех стягивает джинсы с боксёрами, застонав от долгожданный свободы.       Вниз взгляд Пак не опускает, боясь увидеть там член. Увитый венками, уже сильно возбуждённый, с ярко-малиновой головкой и... Ох! Представление об этом заполняет мысли, а румянец становится в разы краснеет.       Чимину стыдно за свои мысли до невозможности. Он руками обхватывают шею Намджуна и носом утыкается в ямку ключицы. Может, так он спрячется от них? — Намджун... — он пищит и всхлипывает, сильнее сдавливая шею альфы, как за спасательный круг хватаясь. — Прошу тебя... — Мелкий, твою мать, ты мне веришь или как? — рычит Намджун. Он обхватывают одной рукой омежью талию, а второй, расставив ноги Чимина пошире, оттягивает мягкую половинку в сторону, тут же прижимаясь членом к девственной дырочке. — Выдохни и расслабься! Больно почти не будет. Готов? Выдох. Не готов вообще. — Д-да, давай. — Если что, можешь меня кусать или царапать. И входит.       Плавно, медленно и замирая сразу же. Омега слишком узкий и горячий до чёртиков. До искр перед глазами и мыслью, что уже сейчас можно легко кончить.       Чимин зубы сжимает, пальчиками впиявливается в плечи, но не царапает. Лишь не то писк, не то стон срывается с его губ, а дыхание частое очень и тяжёлое.       Намджун же темп набирает медленно. Постепенно. Плавно толкаясь в омегу и чувствуя, как тот расслабиться пытается. Как тело в его руках дрожит и льнёт ближе, желая боль уменьшить. Толчок.       Чимин стонет, чуть ли не кричит, когда член точно в простату упирается, а мозолистая рука обхватывает его плоть, не давая возбуждению спасть.       Чимин всегда думал, что секс с любимым — это потрясающее чувство. Не ошибся.       Ему до сорванного голоса и импульсов тока, проходящих сквозь тела, хорошо. У него мысли сосредоточены на члене Намджуна, на губах того, которые шепчут маты, слова удовольствия и о том, насколько он — его сладкий мальчик — горячий. Слова эти со стоном — будто рычанием — мешаются, оседая глубоко внутри Пака, а громкое "кончай!" в самое ухо заставляет в конвульсиях забиться и глаза от удовольствия закатить.       Белёсая сперма лужицей меж телами образовывается, пачкая их обоих и даря невыносимое удовольствие омеге.       У Чимина оргазм долгий и яркий. В него самого Намджун кончает, позволяя сцепке образоваться, а потом переворачивает их.       Они дышат тяжело и сбивчиво, желая дыхание восстановить. Хотя Чимин ещё пытается и мозги в кучку собрать.       Уставший, он обессиленно лежит на старшем, выдыхая горячие струи воздуха ему в шею и не сразу понимает, что ему Намджун говорит. — Детка, ты меня вообще слушаешь? — мычание в знак согласия, но все мы понимаем, что оно было скорее на инстинктах. — Понятно всё с тобой. За шею меня обхвати. — Что?.. О, господи! Ты что творишь?!       Его Намджун под попу хватает и тащит куда-то. Ему, блядь, узел на простату давит, а чувствительное тело позволяет быть и ещё одному оргазму. Намджун этого и не замечает вовсе, думая сейчас только о спавших с ног чулках и о... — Пиво будешь? Эй! Ты в себя ещё не пришёл что ли? Уже десять минут прошло так-то. — Твою ж...       Омеге реально больно из-за узла, но всё что он может — шипеть сквозь зубы. — Блять, мелкий, прости идиота! Ща всё нормально будет.       Намджун первую попавшуюся банку пива хватает и скорее в спальню возвращается. Чимин мокрый весь и обессиленный. Ему бы полежать спокойно, а этот садист его по всей квартире носит.       Намджун на край кровати садится, открывая железную банку с пивом и делая первый глоток. - Поехали в Сеул жить?       Вдруг неожиданно говорит Джун и Чимин смотрит удивлённо. — Что? — Блять, мелкий, не тупи. Я тебе говорю: поехали жить в Сеул. Пусан и без нас обойдётся, правда же?       Омежка вдруг всхлипывает и лицо в грудь альфы прячет. У него, кажется истерика начнётся. — Э, ты что нюни распустил? — А... ребёнок?       Только сейчас до альфы доходит, что они сидят со сцепкой, а все омеги к этим блядскими сцепкам относятся ну уж очень трепетно. — Ебаный... Так, пять сек, — и почти за пять секунд допивает пиво из банки. — Я планировал это сделать на твой день рождения, но ты у меня мелочь сентиментальная, — со всей силы Намджун ключ от банки отрывает и немного отстраняет от себя прилипшего омегу, заглядывая тому в глаза. — Итак, уважаемый Пак Чимин, готов ли в горе и здравии, в богатстве и бедности, в чём-то там ещё... Короче, блять, ты выходишь за меня, мелкий, и это не обсуждается. Завтра за кольцом сходим, а сейчас обойдёмся этим. Лапу давай.       Намджун не дожидается, когда Чимин сам руку протянет — берёт сам, надевая этот ключ на пальчик. Не до конца, даже до половины тот не налазиет на палец, но все довольны. И когда спустя пару минут соплей Пака, уже почти Кима, ложатся под одеяло спать, то омежка довольно улыбается, покручивая этот ключик на пальчике.       Они такие разные, но такие счастливые, когда вместе.