Наглость - первое счастье

      Если бы у Даны спросили, какие чувства она испытывает чаще всего, то ответом были бы недовольство, раздражение и злость. Ей не нравились многие вещи: идиоты, идиотские поступки, лживые речи, горчица, снобизм, жестокое обращение с животными, заторы на дорогах, люди без принципов, еда быстрого приготовления и еще многое другое. В том числе и неудавшиеся завоеватели-шовинисты с манией величия и, как выяснилось, не только длинным, но и ядовитым языком.       Она никогда не предполагала, что вживую пересечется с мистером Я-Хотел-Завоевать-Всю-Землю-Но-Не-Осилил-Даже-Манхеттен, однако вселенная в очередной раз доказала, что жизнь полна сюрпризов, часто не самых приятных. Он был достаточно раздражающим, когда маячил на новостных каналах (потому что вести репортаж во время инопланетного вторжения, конечно, опасно, но зато какие рейтинги) или на видео в Ютубе (потому что, опять-таки, снимать инопланетное вторжение на телефон, конечно, опасно, но зато сколько лайков можно собрать), но вживую… Дана никогда не была склонна к самообману и прекрасно понимала, что часто ведет себя слишком вспыльчиво: очень уж легко она раздражалась; однако то, с какой легкостью это удавалось Локи, било все рекорды. Ее выводил из себя не то, что один его вид, но, казалось, сам факт его пребывания с ней в одном помещении. А та его раздражающая ухмылка… Давно Дана не испытывала такого сильного желания вцепиться когтями в чье-то лицо.       «Из всех живых существ во всей множественной вселенной мне попался именно он… — думала женщина, заглядывая в очередную комнату. Раз уж она решила добираться на Землю на этом корабле, неплохо было бы знать, где что находится. — Я понимаю, что этот недо-завоеватель заслуживает наказания за содеянное, но я-то почему должна страдать из-за этого? Это чертовски несправедливо.»       Еще одной вещью, вызывающей в Дане не самые положительные эмоции, были прочие асгардийцы и революционеры. Не то, что б она имела что-то против них как людей в целом, просто ее несколько напрягал тот факт, что им всем предстоит вместе жить на одном корабле в течение месяцев. Если по их блоку будут постоянно сновать какие-то левые люди, то она просто не будет успевать пополнять свои и без того маленькие запасы терпения. Утешало лишь то, что валькирия сказала, что в пилотном блоке, кроме их компашки, никого толком не бывает.       Комнату себе Дана выбрала в самом конце пилотного блока. Отчасти потому, что та была рядом с комнатой валькирии, но в основном потому, что за стеной находилась ванная комната — именно ванная, а не душевая. Вопреки людским убеждениям, не все представители семейства кошачьих ненавидят водные процедуры. Дана, к примеру, очень любила подолгу лежать в горячей ванне, желательно с ароматными маслами или пеной; чем, собственно, она и собиралась заняться завтра.       «Наверное, нужно будет взять с собой сладенькую, — подумала женщина, морща нос. От ее подруги, может, больше не несло всеми возможными спиртовыми изделиями от алкоголя до полировочного средства — что, признаться, несколько шокировало Дану, ведь она не могла вспомнить, когда в последний раз видела подругу трезвой, если видела вообще — но вот запахи пота, гари и мертвечины весьма сильно въелись в ее одежду и волосы. — Ей тоже не помешает как следует вымыться.»       Дана была б не против потащить свою подругу в ванную прямо сейчас, если б только та не сопела в подушку в своей комнате, видя десятый сон. Брунгильда вырубилась еще до того, как ее тело успело приземлиться на кровать. Сама же Дана, пусть провалялась в отключке, а не в мире сновидений, сонливости пока не ощущала. Поэтому решила продолжить исследование новой территории. Учитывая, что состояние валькирии сейчас разделяли почти все на этом корабле, лучшего времени для этого занятия все равно не будет.

***

      Брюс проснулся рано утром, если утро вообще является применимым понятием для путешественников по космосу. Было тихо, потому что даже для раннего утра было еще слишком рано, так что ничего происходить просто не могло. Это радовало. Меньше событий, меньше стресса, а в случае доктора Беннера меньше стресса означало также меньше проблем не только у него, но и у всех остальных. Превращение в Халка, может, уже и не было таким разрушительным, как раньше, но Брюсу все же больше нравилось оставаться в своем уме. К тому же, у него почти не осталось запасной одежды…       Просыпаться внутри космического корабля было непривычно, как и видеть в иллюминаторе звезды, метеориты и прочие достопримечательности космического пространства. Именно поэтому Беннер поселился в комнате без окон. И с самыми толстыми стенами (на всякий случай). Осознание того, что по соседству с ним находятся несколько сотен почти что богов и вооруженных революционеров-инопланетян тоже не способствовало душевному спокойствию, хотя после хорошего сна ситуация уже не казалась такой уж из ряда вон выходящей. Пара дней и все это станет нормой. Но сейчас, одеваясь и обдумывая все недавние события, Брюс понимал, как сильно скучает по родной и такой любимой Земле. И по Наташе. Но больше всего, судя по звукам, исходящим из желудка, он скучал по еде.       Комната доктора находилась рядом с одной из кухонь. Все-таки, что бы с тобой не происходило, некоторые привычки остаются неизменными: попадая в новое и неизведанное окружение, мужчина, как и любое животное, будет держаться поближе к еде. Это даже не столько привычка, сколько инстинкт. Не зря кухня считается столицей квартиры. Она притягивает людей, собак и котов, как… как сила притяжения притягивает камни. И доктор Беннер не был исключением из правил.       Кухня была небольшой (по меркам огромного космического корабля), что не особо удивляло, поскольку находилась она в пилотном блоке — самом маленьком блоке после системного; состоял он из, собственно, кабины пилотов, пяти спальных комнат, одной кухни, небольшой холодильной комнаты, лазарета на четырех особ, каморки, которую нельзя открывать ни в коем случае (если только вам не хочется быть заживо погребенным под хранящимся там хламом) и двух ванных комнат. Словно по какому-то негласному правилу никто в этот блок не заходил, кроме их небольшой компании. Асгардийцы разбились на небольшие группы — семейные, скорее всего — и рассредоточились по всей территории корабля, кроме той, в которой расположились две королевские особы, валькирия и Брюс, которого от Халка отделяли две-три стрессовых ситуации. Может, пилотный блок теперь ассоциировался у асгардийцев с королевским дворцом, тем самым, что гордо возвышался над Асгардом, пока не взлетел на воздух вместе с ним же.       В любом случае, чем меньше суматохи, тем лучше, думал Беннер, включая свет в небольшой кухне. В ней был большой холодильник, а для тех продуктов, которые в него не впихивались, была дверь в смежную с кухней холодильную комнату. Кухонная утварь покоилась на многочисленных полках и крючках, стол в противоположной стороне комнаты был начищен до блеска, пять стульев выглядели довольно удобными, а вот к плите и прочей технике явно должна была прилагаться инструкция, потому что кнопок было много, а подсказок, какая за что отвечает, мало.       «Понятно, омлет отменяется, — подумал Брюс, рассматривая ряд кнопок на плите. Картинок на них не было, а использовать тот же метод, которым пользовался Тор, когда разбирался с земными технологиями — «Давайте нажмем сюда и посмотрим, что будет» — мужчина не собирался. Кто их знает, эти инопланетные штучки… — Придется состряпать что-то из овощей. Если, конечно, здесь есть овощи.»       Открыв холодильник, Беннер обнаружил, что овощей там было в избытке, только вот съедобные ли они… Нет, в том, что для кого-то эта разноцветная продукция определенно была съедобной, он не сомневался. А вот можно ли это есть человеку… Тут уж не узнаешь, не попробовав. Впрочем, если что-то пойдет не так, Халк вряд ли заставит себя долго ждать.       «Интересно, а что это такое? — думал Брюс, вертя в руках что-то среднее между персиком и свеклой. Мысли о Земле — а если конкретнее, то мысли о земной еде — снова заполнили его разум. Живот снова заурчал. Его не очень-то волновало, что это такое, лишь бы оно было съедобным. Если у «этого» будет еще и терпимый вкус, так вообще, считай, сорвал куш. — Что ж, не попробуешь, не узнаешь…»       Выложив на столешницу полуперсик-полусвеклу, а также нечто, похожее на желтый авокадо, и что-то, вроде листьев салата, только фиолетового цвета, Брюс отыскал разделочную доску и нож и собирался было приступить к приготовлению салата под названием «Возможно-съедобный-микс-из-стремных-продуктов-которые-выглядели-не-так-стремно-как-остальные-стремные-продукты», как из-за его спины прозвучал незнакомый голос: — Я бы не советовала это есть.       Он тут же повернул голову в сторону голоса и наткнулся взглядом на незнакомую женщину, подпирающую плечом дверной косяк. Первым, что пришло ему в голову, было мгновенное осознание того, что эта женщина точно не была асгардийкой. И дело было не только в отсутствии характерных одежд и прически, и даже не в раскосых желтых глазах, которые гораздо больше подошли бы кошачьей морде нежели человеческому лицу; просто незнакомка не обладала той идеальной, можно даже сказать неземной красотой, что, как успел заметить Брюс, была характерна для представителей народа Асгарда. Женщина перед ним определенно была если не прекрасной (назвать ее прекрасной мешало недовольное выражение лица и большие кошачьи глаза, которые несколько странно смотрелись на человеческом лице), то весьма привлекательной. Сексуально привлекательной. Ее густая каштановая шевелюра отливала золотом в ярком свете ламп, в глазах полыхали все грехи ангелов, а соблазнительная фигура сулила падение святым. Святым мужского пола уж точно. — А… Эм… — мужчина несколько растерялся под взглядом желтых глаз. Голодный желудок тоже никак не способствовал мыслительному процессу. — Доброе утро? — Зависит от того, собираешься ли ты это есть, — она кивнула в сторону разноцветной кучи продуктов. — Если да, то не видать тебе ни доброго утра, ни доброго дня, ни даже доброй ночи. Эти овощи, может, и имеют наиболее «земной» вид, но на вкус просто отвратительны, не говоря уже о вредности для человеческого организма. Особенно вон тот желтый авокадо — его сок разъест тебе ротовую полость, горло, а потом и желудок.       Брюс подозрительно покосился на вышеупомянутый «авокадо», а также на фиолетовый салат и персик-свеклу, после чего с обреченным видом открыл холодильник и принялся возвращать продукты на место. Похоже, придется довольствоваться одним только чаем на завтрак и надеяться, что после чая ему не начнут мерещиться различные животные розового окраса, а сам он не возомнит себя бабочкой, белочкой, зайчиком или кем поинтереснее… — На двух верхних полках фрукты и ягоды, — подсказала незнакомка, внезапно оказавшаяся у него за спиной. Спине, кстати, вдруг стало тепло, словно позади него находилась горячая батарея, несмотря на открытый нараспашку холодильник. — Почти все они если не вкусные, то безопасные для здоровья; только не трогай вон те ярко-желтые круглые штуки и красные ягоды. Ниже, как ты наверное уже догадался, овощи; их лучше не есть сырыми, если только не хочешь, чтобы у тебя онемели ноги от сидения в туалете, и это еще в лучшем случае. Еще ниже — жидкие продукты органического происхождения; рекомендую ограничиться молочкой, она обозначена розовой этикеткой, если что. Сбоку соусы, масла, яйца и кое-что еще, что тебе лучше не трогать. В ящиках внизу лежат сушеные насекомые, вяленое мясо и грибы; с первыми двумя можешь поэкспериментировать, но вот грибочки лучше оставь в покое. В морозильном отсеке есть мясные и не только полуфабрикаты; от них не помрешь, но на вкус и запах они просто отвратительны. Специи, пряности и приправы вон в том кухонном шкафчике. Чаи и порошковые напитки найдешь в соседнем шкафчике. — О… эм, спасибо, — искренне поблагодарил ее Брюс и достал с верхних полок пару фруктов, максимально напоминающих земные яблоки и бананы.       Женщина едва заметно кивнула, словно одобряя его выбор, после чего покинула его личное пространство и села на небольшой кухонный островок, откуда наблюдала за тем, как Беннер нарезал продукты. Ему было несколько не по себе от ее внимания, но он не возражал. На самом деле, даже такая несколько неловкая компания была для него предпочтительнее одиночества. Тем более, что незнакомка, похоже, неплохо ориентировалась на кухне и, можно сказать, спасла его от язвы.       Последняя мысль напомнила ему о том, что они составляют друг другу компанию на протяжении уже нескольких минут, а он до сих пор не знает, как к ней обращаться. И хоть женщину данный факт, похоже, не слишком смущал, Брюс начал чувствовать себя еще более неловко. Как только все фрукты были нарезаны, он отложил нож и повернулся лицом к сидящей на кухонном островке незнакомке. — Мы так и не представились друг другу, — несколько нервозно произнес он и, вытерев ладони о брюки, протянул ей руку. — Я Брюс. — Я знаю, — уголок ее губ чуть заметно дернулся вверх. Она приняла протянутую руку. — Я Дана. — Приятно познакомиться, — Беннер улыбнулся в ответ, пожимая женскую ладонь. Ее кожа была ненормально теплой, почти горячей, а пальцы хоть и были весьма хрупкие на вид, но имели крепкую хватку. — Вы сакаарийка?       Ее темные брови приподнялись, а лицо приняло странно вопросительное выражение. — А я похожа на сакаарийку? — Ну, вы точно не похожи на асгардийку, — ответил Беннер. — А третьего варианта тут, как бы, нет.       Брови Даны поднялись еще выше. Брюс вдруг на секунду почувствовал себя учеником, неправильно ответившим у доски. — Неужели? — ровным тоном произнесла она. — То есть, ты тоже сакаариец? — Нет… — Тогда асгардиец? — Нет, я… — Но ведь третьего варианта тут, как бы, нет, — перекривляла его Дана. — Я человек, — наконец смог сказать он. — С Земли. Это такая планета в- — Я знаю, кто такой человек и что такое Земля, — снова перебила его женщина. — В конце концов, я прожила там почти всю свою жизнь. — Вы… — глаза Брюса раскрылись настолько широко, что, казалось, еще немного — и они просто выпадут. — Вы с Земли? — Бинго. Хотя я думала, что ты сообразишь чуть шустрее. Я не очень, — она указала на свой наряд, — пыталась это скрыть.       И правда, подметил Брюс, женщина была одета в земные джинсы и не менее земную белую майку с рисунком рыжего кота, в котором Беннер только сейчас узнал Гарфилда. Вообще, если мысленно пририсовать ей темные очки, чтобы скрыть необычные глаза, и поменять задний фон на что-то менее… космическое, то Дана определенно точно была бы похожа на обычную земную женщину. Весьма саркастичную, стоит отметить, земную женщину.       Впрочем, в данный момент Брюсу было плевать на ее язвительность и на прочие отрицательные качества, в наличии которых он почему-то был абсолютно уверен, так как осознание того, что перед ним находится землянка (пусть и явно нестопроцентный человек), затмевало абсолютно все остальное. Эйфория, нахлынувшая на него, была сродни тому чувству, которое ощущаешь, когда вдруг встречаешь за границей человека, говорящего на том же языке, что и ты, только в разы сильнее.       Он осознавал, что со стороны, скорее всего, напоминал придурка с дебильной улыбкой, но ничего не мог с собой поделать. Радость и странное облегчение создали в его сознании призму, которая несколько меняла восприятие окружающего мира. Например, Дана из почти-незнакомки за секунду превратилась чуть ли не в родного человека.       Поэтому, когда Брюс перестал исполнять миниатюру «мужчина с выпученными глазами и дебильной улыбкой», он вытащил из одного из ящиков две тарелки, высыпал в них порезанные фрукты, перемешал и протянул одну из порций своему «самому родному человеку на этом корабле».       Дана какое-то время странно косилась то на тарелку, то на него, но в конечном итоге приняла угощение и не спеша принялась за трапезу. Беннер последовал ее примеру.       Они ели в тишине, которая могла бы показаться Брюсу напряженной, если бы его восприятие окружения не было притуплено радостью от встречи с землянкой. Компания Даны была даже более успокаивающей чем компания Тора, хотя последнего ученый знал дольше. Наверное, это было связано с тем, что Тор всегда воспринимался им как инопланетянин, пусть и знакомый; а вот Дана была «своей» даже несмотря на то, что определенно не была обычным человеком.       «Впрочем, меня ведь тоже нельзя отнести к обычным людям. Да и Стива, если на то пошло, — подумал Беннер, то и дело бросая на Дану изучающие взгляды. Он пытался делать это незаметно, но всегда натыкался на встречный взгляд кошачьих глаз. Эта женщина либо чувствовала, когда он на нее смотрел, либо сама не спускала с него глаз. — Может, с ней тоже произошло… что-то.»       Брюс вдруг ощутил острую необходимость завести разговор и, возможно, получить ответы на некоторые вопросы. — Итак, — он прочистил горло, — вы родом с Земли?       Дана весьма выразительно на него посмотрела, изогнув одну бровь, и некоторое время молчала. Беннер надеялся, что ее молчание было связано с процессом пережевывания пищи, а не с глупостью его вопроса. — Очевидно, что да, — наконец ответила она. — А откуда именно? — Египет. — Вы египтянка? — переспросил он, чем заслужил еще один взгляд из-под приподнятой брови. — По вам не скажешь.       По едва заметному наклону головы и изменениям во взгляде желтых глаз Брюс понял, что от него ожидают дальнейшего объяснения. Эта женщина обладала весьма выразительной мимикой, особенно глазами. — Ваша одежда, — он повторно прошелся взглядом по джинсам и майке с Гарфилдом. — Не слишком по-мусульмански. — Так я и не мусульманка, — ответила Дана. — А даже если бы и была, то все равно не сидела бы здесь в парандже или хиджабе. Дресс-код диктует не столько религия, сколько закон. Если ношение определенной одежды прописано в законе определенной мусульманской страны, то люди будут ему следовать, но они не обязаны соблюдать данный закон за пределами своей страны. Не то, что они не могут продолжать так одеваться — это их право — но мусульманки не сводятся к определению «женщины в хиджабах\парандже». С таким же успехом можно заявлять, что все женщины-христианки всегда должны ходить с покрытыми плечами, коленями и головой. Последнее, правда, касается только православных, но…       Далее последовала лекция, посвящена месту религии в современных реалиях, религиозным стереотипам и влиянию последних на отношение и восприятие окружающими людьми различных вероисповеданий. За то время, пока Дана говорила, Брюс успел доесть свой салат, помыть за собой тарелку, вскипятить воду в чайнике и сделать две порции чая (он выбрал ту траву, которая пахла максимально нейтрально). -… поэтому судить о принадлежности человека к какой-либо религии лишь по его одежде является признаком стереотипного мышления, которое, в свою очередь, не позволяет воспринимать окружающий мир таким, каким он действительно является. Соответственно, о возможности адекватно реагировать на происходящее и речи не идет. — Эм… — Беннер был не совсем уверен, как именно следует реагировать на прослушанную лекцию, о которой вы не просили. — Полагаю, вы правы.       Женщина удовлетворенно хмыкнула; Брюс явно угадал с ответом. — А еще у вас очень хороший английский, совсем без арабского акцента, — он попытался вернуть разговор к изначальной теме. — Я бы даже сказал, у вас весьма сильный американский акцент. — Думаю, это как-то связано с тем, что я живу в Америке, — Дана пожала плечами, отправив в рот последние пару кусочков фруктов из своей тарелки.       Да, в это весьма охотно верилось: на американку она была куда больше похожа, чем на египтянку. — А в каком городе? — продолжил он расспрос, отхлебывая маленький глоток из своей чашки. Чай был на вкус… почти никакой. Как повторно заваренная заварка. — Сиэтл. — Красивый город, — Беннер кивнул, словно соглашаясь с самим собой. — Вы попали на этот корабль из Сакаара? — Ну уж точно не из Асгарда, — фыркнула женщина, тоже беря в руки чашку и делая глоток. — Вы много времени провели на Сакааре? — Где-то тридцать лет.       Брюс завис; казалось, он мог ощущать значок бесконечной загрузки внутри своей черепной коробки. Он ведь не ослышался? Тридцать лет?       Он пристально всматривался в ее лицо. Вблизи ее глаза выглядели еще более необычно: радужка была намного больше, чем у человека, занимая собой почти всю склеру, и цвет их был, скорее, не желтым, а теплым золотистым. В остальном же она выглядела совсем, как человек. Брюс только никак не мог определить, как человек какого именно возраста. Дане можно было дать как двадцать лет, так и все сорок (при условии, что она относилась к тем женщинам, которые очень усердно ухаживают за собой после тридцати). Морщин на ее лице он не видел, за исключением тех, что появлялись при активном использовании мимики, кожа выглядела здоровой и упругой, седины в волосах тоже не замечалось, а ее тело пусть и не имело таких же четко очерченных мышц, как у валькирии, но было подтянутым и, что уж скрывать, просто потрясающим.       «Судя по тому, что джинсы и майка подогнаны под взрослого человека, на Сакаар она попала явно уже будучи взрослой, — Брюс решил обратиться за помощью к двум лучшим подругам ученых: логике и математике. — Итак, выглядит Дана максимум на сорок. Если она попала туда, допустим, лет в семнадцать-двадцать и провела там тридцать лет, то ей должно быть где-то под пятьдесят… " — Пытаешься высчитать, сколько мне лет? — усмехнулась женщина.       Он смущенно отвел глаза. Мама всегда говорила ему, что уделять пристальное внимание возрасту женщины — это неприлично. Однако, как и у любого ученого, любопытство превозмогло манеры. — По моим подсчетам, мы с вами должны быть почти ровесниками, — он неловко улыбнулся. — Но вы выглядите гораздо лучше меня. В чем секрет? — Здоровое питание и хороший уход за собой. — А если серьезно? — А кто сказал, что я шучу? — Вы ведь… — Брюс чуть замялся, не зная, какие именно подобрать слова, чтобы не показаться совсем уж безманерным, — не совсем обычный человек, не так ли? — Скорее уж, я не совсем человек, — ответила она. — Мои глаза делают это весьма очевидным. Беннер кивнул, соглашаясь. — И давно вы такая… не совсем человек? — С рождения.       Значок бесконечной загрузки вновь засветился внутри его черепной коробки. Его главной теорией, объясняющей ее необычные глаза и, как выяснилось, необычный процесс старения, был научный эксперимент, как это было в случае Стива Роджерса и самого Брюса. Однако эта теория предполагала, что изначально Дана — точно также как он и Стив — была обычным человеком. Если она родилась такой, какой является сейчас, то… — Вас искусственно вырастили? — похоже, научное любопытство напрочь вытеснило остатки хороших манер и такта, которые так старательно прививала когда-то Брюсу его мать. Судя по выражению лица Даны, женщина была о нем примерно того же мнения. — Учитывая, что у меня есть несколько свидетелей того, как моя мать сначала проходила несколько месяцев с довольно большим животом, а потом родила на этот свет меня, я имею достаточно оснований, чтобы назвать твое предположение абсолютной чушью.       Упоминание ее матери и беременности подбросило в голову Беннера еще одну идею. — Над вами экспериментировали, пока вы были в утробе матери? — Никто надо мной не экспериментировал, сумасшедший ты мой ученый, — ответила Дана. — Сказала же, я такой родилась, и родилась вполне обычным способом. То, что ты видишь, — она указала на свое лицо, — это результат смешения генов моих матери и отца. — Над одним из ваших родителей когда-то проводили эксперим- — Да что ж тебя так заклинило на этих экспериментах? — не выдержала и перебила его женщина, глядя на него так, будто была готова в любой момент взять под ручку и отвести к психиатру. — Я просто пытаюсь понять, что с вами произошло, — сказал Беннер в свою защиту. Новых теорий в его голове, к счастью, пока не было. — Ничего. Я такой родилась. Ничего не произошло ни со мной, ни с моими родителями, ни с прочими моими родственниками. — Тогда как так вышло, что вы не совсем человек? — Потому что мой отец был человеком, а мать — нет. Пауза. — В смысле? — В прямом, — Дана пожала плечами и сделала новый глоток из своей чашки. — Моя мать — Бастет. На Земле ее в основном знают как Богиню Кошек, хотя прочих титулов у нее вагон и маленькая тележка. Как раз от нее-то я свои глазки и унаследовала.       Еще одна пауза. На это раз более длинная. — Вы — дочь египетской богини кошек? — зачем-то уточнил Брюс. — А тебе следует обзавестись слуховым аппаратом, если настолько сильно не доверяешь собственным ушам. — А ваш отец? — Что мой отец? — непонимающе нахмурилась женщина. — Кто он? — Сказала же, человек. — Нет, я имею в виду, кто он такой? — Да хрен его знает, — Дана безразлично пожала плечами. — Мама встретила его, когда решила гульнуть на одной из земных вечеринок. Собственно, на той вечеринке меня и зачали, а не в био-лаборатории из твоих фантазий. Учитывая, что моя мать не склонна «узнавать получше» тех, с кем собирается перепихнуться, о своем отце я знаю только то, что он тоже был на той вечеринке, был весьма интересным человеком, чтобы привлечь внимание мамы, и, скорее всего, был шатеном, потому как коричневые волосы в семье есть только у меня.       Повисла еще одна пауза. Брюс не хотел и дальше развивать тему отцов и детей, но другие вопросы просто отказывались приходить в голову. Новость о том, что рядом с ним завтракает не результат научного эксперимента, а настоящая полубогиня, несколько ошарашивала.       Беннер чуть заметно поморщился. Полубогиня… Это слово как-то не ассоциировалось у него с сидящей на кухонном островке женщиной в темных джинсах и майке с мультяшным рыжим котом. Вот Тор и Локи были другим делом. Они хоть и не имели таких же кричащих отличий, как большие кошачьи глаза, но глядя на них было легко поверить в их божественность: их одежда, идеальная внешность, то, как они себя ведут, и даже их манера говорить — все выдавало в них «больше, чем просто людей».       В случае с Даной же, Брюс бы скорее поверил в то, что она просто очень любит цветные линзы, чем в ее полубожественное происхождение.       Пока Беннер занимался размышлениями и сравнительным анализом всех знакомых ему божественных и полубожественных сущностей, его новая знакомая допила свой чай, успела вымыть чашку и уже была на полпути к дверям. — Вы куда? — «очнулся» он, переводя взгляд на уходящую женщину. — К себе, — ответила она, оборачиваясь через плечо. — Раз уж я решила остаться на этом корабле, стоит обустроить свою комнату. Заодно попытаюсь отыскать в своей сумке пену для ванны. — А. Ясно, — он вдруг снова ощутил неловкость. Заканчивать разговоры также не являлось его сильной стороной. — Рад был с вами познакомится. Правда. Представить не можете, как приятно встретить кого-то с той же планеты, что и ты. Пусть даже и… кхм… не совсем твоего вида. — Взаимно, доктор Беннер.       Брюс проводил женщину взглядом до самой двери, после чего вспомнил про недопитую чашку чая. Первый же глоток заставил его поморщиться. Если в горячем виде чай на вкус был в лучшем случае никаким, то остывшим он чем-то напоминал разведенный водой микс из лимонного и лукового сока.       Беннер перевел взгляд на упаковку и позаботился о том, чтобы ее образ в малейших деталях отпечатался в его памяти. Больше он к этой гадости не приблизится.