Очень, очень злой дядя

      Она едва успела проститься с отцом. В больнице, где он умирал от неизлечимой болезни, стояла в тот день непривычная тишина, будто сами стены отдавали дань уважения известному учёному.       Вольт ощущал её страх, когда входил в здание. Он усилился многократно, едва Пенни переступила порог палаты. Сегодня они узнали, что надежды больше нет, и счёт пошёл на часы.       Пенни не представляла, что будет делать, оставшись сиротой. Она росла без матери, скончавшейся после родов, а отец учил её быть самостоятельной едва ли не с пелёнок. Так что за себя Пенни не беспокоилась – проблема крылась в другом. Закон штата обязывает найти опекуна до её совершеннолетия. Никого из родных у Пенни и отца не осталось, а чужим девочка не доверяла. Да и как доверять, когда за семьёй неотступно охотится спятивший англичанин* с большим криминальным влиянием по всему миру?       От себя Пенни ожидала, что будет плакать у постели отца, пока её силой не оттащат от тела. Но вместо слёзных прощаний отец поторопился обрадовать дочку. И шокировать тоже.       - У тебя есть дядя, - едва слышно просипел он. – По матери. Правда, он порвал с нами отношения после её смерти… Прошло пятнадцать лет, он, должно быть, сильно изменился, но я верю, что ты узнаешь его и полюбишь. Надо было мне раньше начать его поиски, придётся этим заняться тебе. Он не знает, что ты жива, что тебя спасли, когда ты родилась. Надеюсь, с тех пор он поумнел, и ненависть ко мне за смерть сестры на тебя не перейдёт. Пусть это не лучшая идея, но он единственный твой родственник, Пенни. Приют – не та судьба, какой я хочу для тебя. Полюби его, как любишь меня, Пенни – этим ты излечишь его от душевной раны, а я буду счастлив и спокоен за тебя по ту сторону…       Такой поворот событий, на удивление, принёс Пенни облегчение, и, заплакав, она обняла отца. Едва наступил вечер, профессор скончался, и Вольт, едва они вышли на улицу, горестно взвыл.       - Пока не найду дядю, ты – мой единственный защитник, - шепнула она псу, присев на корточки. Тот лизнул её в щёку и заскулил. – Да-да, умница. А теперь пойдём домой и отыщем фото моего дяди.       Из семейного альбома фото Эдварда Белчера** исключили, едва он порвал отношения с мужем сестры. И всё же профессор не держал на шурина зла, понимая его горе, как никто другой. Поэтому фото, где Эдвард рядом с сестрой, профессор не выбросил, а переложил в сейф к разного рода счетам и документам. Сейчас Пенни отпирала его с замиранием сердца.       Среди вороха бумаг обнаружилась жёлтая папка, которую упомянул отец. Слегка волнуясь, девочка открыла её, обнаружив несколько фотографий, скреплённых зажимом. Пенни вытянула первую и вгляделась в неё вместе с Вольтом.       Высокий и красивый молодой мужчина в костюме с бабочкой стоит рядом с женщиной, очень похожей на Пенни. Её мать, как и он, улыбаются в камеру, а за их спинами по реке плывёт теплоход. И всё бы ничего, но правый глаз мужчины закрывала чёрная метка.       У Пенни кольнуло под ложечкой. Ассоциация не из приятных. Почему-то дядя напомнил ей главного врага. Тот же рост, осанка, причёска, проблемы с глазом… Кроме лица. Лицо абсолютно другое. Пенни подавила нервный смешок, удивляясь глупым подозрениям, и тут Вольт, принюхавшись, вдруг вырвал фото и разорвал его на клочки.       - Что ты наделал?! – вскричала Пенни, вскакивая. – Едва увидел, и уже ревнуешь?! Что на тебя нашло?       Ошарашенный обидным обвинением, пёс прижал уши и опустил хвост. Он с мольбою смотрел на хозяйку и всё ждал, что она поймёт, почему он порвал картинку. Картинку, которая едва уловимо пахла духами их злейшего врага.       Вместо этого Пенни ушла в другой конец кабинета и достала ещё одно фото. Нахмурившись, она долго и пристально изучала его. Дядя Эдвард сидел с сестрой на скамейке, и Пенни поняла, что это более позднее фото. На нём мать Пенни была в положении. До родов, вероятно, оставалась пара месяцев.       - Мама… - прошептала девочка, коснувшись изображения. Только сейчас она поняла, как ей её не хватает. Она и вправду осиротела, и лишь дядя мог бы утешить её. Пусть даже он ненавидел отца, Пенни была уверена, что всё изменится, едва он увидит племянницу. Она ведь так похожа на свою мать!       Брат с сестрой, должно быть, очень любили друг друга и не желали расставаться. Эдвард будто чувствовал, что ничего хорошего замужество сестре не принесёт. И хоть на остальных фото он тоже улыбался, Пенни разглядела, что в улыбке этой много грусти и скорбного смирения перед грядущим расставанием с сестрой.       Отец был прав: дяде нужна поддержка. Пусть прошло много лет, такие раны вряд ли заживут без чьей-либо помощи. Особенно если он одинок.       Едва она приблизилась к Вольту, тот попытался в прыжке вырвать папку. Не понимая, что с ним не так, Пенни впервые прикрикнула на собаку. Вольт оторопел и замер, наблюдая, как она выходит из кабинета, оставляя его тут.       Вернувшись к себе в комнату, девочка ещё раз просмотрела фотографии. Если бы не лицо, её дядя и вправду мог сойти за доктора Калико. Пенни даже решилась на вандализм: пририсовала ручкой бородку, искусственный глаз, подправила черты лица, состарив Эдварда. Всё равно не похож. Отчего же Вольт так себя вёл?       Так и не догадавшись про запах, она решила вернуться за псом. Но в отцовском кабинете Вольта не оказалось, а окно было разбито. Вольт решил разведать, в городе ли Калико. А иначе кто подсунул в сейф покойного профессора свои фото? И, главное, зачем? Оставлять Пенни одну было опасно, но она обидела его сегодня, а значит, нужно доказать, что злодей рядом, и сработать на опережение.       Похожего запаха с фотографии он так и не обнаружил, а вернувшись домой, не обнаружил и Пенни.       - Что я наделал?! – взвыл суперпёс. – Знал же, что нельзя оставлять её одну! Поддался эмоциям!       Он снова помчался по улице, выглядывая хозяйку и не зная, что Пенни тоже его ищет, только совсем в другой стороне. Уставшая Пенни вернулась домой поздно вечером и всю ночь почти не сомкнула глаз, временами вставая и зовя собаку из окна. Никто не отзывался, и страх потерять вслед за отцом ещё и Вольта окутал её, не давая заснуть.       Вольт объявился на следующий день. Ему явно пришлось несладко одному в ночном городе – всю ночь он, не сомкнув глаз, искал хозяйку. Несмотря на усталость, он так обрадовался тому, что Пенни дома, что вмиг позабыл обиду.       Сегодня, получив завещание отца, Пенни увидела в пакете запечатанное письмо, которое, судя по дате, отец написал незадолго до смерти. Приписка на обратной стороне гласила, что вскрыть его она сможет, когда найдёт дядю. Она бы оставила в покое этот конверт, если бы не интуиция, которая подсказывала, что в письме она найдёт ответ на свой вопрос касательно личности Эдварда Белчера. И Пенни вскрыла его.       «Милая доченька, если ты читаешь это письмо, меня уже нет в живых, а завещание оглашено. К тебе переходят права на все мои разработки и изобретения, а также всё имущество, включая Вольта. А того, чего ты ещё не знаешь, узнаешь сейчас. Я не решился сказать раньше в страхе напугать тебя, ведь иначе ты опасалась бы дядю, но сейчас, когда вы вместе, надеюсь, что у вас всё хорошо, и больше нет нужды скрывать его криминальное прошлое, от которого, верю, он давно избавился. Дело в том, что после разрыва с нашей семьёй Эдвард, видимо, решив быстрей стереть меня из памяти, связался с плохой компанией. Да-да, той, которая выросла в империю доктора Калико. Он совершил ряд преступлений вместе с этими бандитами, после чего я ничего о нём не слышал. Не думай обо мне плохо, родная, я ни за что не передал бы тебя в руки одному из этих людей. Незадолго до того, как я попал в больницу, мне показалось, что я видел его в том районе, где Эдвард жил раньше. Видел плохо, со спины, но почти не сомневаюсь, что это был он. Жаль, не окликнул, - побоялся, что его ненависть ко мне всё так же сильна. Ты прочла моё письмо, значит, он принял тебя под крыло, и я безгранично рад примирению наших семей. Передай письмо Эдварду.       Здравствуй, Эд. Я безмерно рад, что ты понял, как важен для Пенни. Она копия твоей сестры, правда? Вот увидишь, вся твоя боль уйдёт, стоит впустить её в своё сердце и всей душой полюбить. Береги её и Вольта. Отныне ты не один».       - Дядя совершил преступление… - словно в прострации, пробормотала Пенни. – И его не нашли… В то время никакого Калико ещё не было. А не нашли его потому, что он… изменил своё лицо! Вольт! – крикнула она, и всё тело пробрала дрожь. – Мой дядя – доктор Калико!       Едва услышав эти две несовместимые фразы, Вольт понял, что вчера взял неверный след, и всё гораздо хуже.       - Вольт, что нам делать? Как с этим жить? – повторяла Пенни, вскочив.       Его хозяйку трясло, этот ужас передался и псу.       - Вот почему Калико так зациклен на нашей семье! Папа не мог его узнать, а он наслаждался этим! И охотился за мной, считая, что я, вероятно, дочь его второй жены, которой у папы никогда не было. Горе и жажда мести сделали его преступником, и ни в чьих силах это изменить!       Вольт гавкнул, видимо, сочувствуя ей.       - Искать его я не стану, - бросила она, в ярости сметая со стола посуду. – И пусть он даже не надеется, я не скажу ему о наших родственных связях! Единственное, что мы с тобой сделать уже не сможем – это убить его. И не потому, что он мой дядя, а ради отца, который никогда не желал ему зла.       Она вдруг опустилась на пол, обхватила колени руками и зарыдала. Вольт притулился рядом, и, скуля, уткнулся ей в руку. Он тоже не понимал, и не желал понимать этой жестокой насмешки судьбы.