Передайте за проезд.

Было поздно. Улицы пустовали, когда я возвращался домой после работы поздним пятничным вечером. В голове крутилось много рутинных мыслей о ненавистной работе, где я получал мизерную зарплату, о назойливых коллегах, о моих студентах… Почему в группе смешали очень смышлёных молодых людей и тех, кому это совершенно не нужно?! { Максим Павлович Ольховиков был преподавателем немецкого языка в небезызвестном высшем учебном заведении. Он хоть и работал в три смены: «утренники», «дневники» и «вечерники», но зарабатывал на своём некогда любимом деле (сейчас, спустя десять лет каторжного труда, дело уже не казалось таким любимым) сущие копейки. Официанты в соседнем ресторане получали в несколько раз больше. } Я ещё и с Миленой поссорился. Кто же знал, что она так разозлится из-за очередной задержки зарплаты? Возникает такое ощущение, что она совершенно не хочет войти в моё положение… { С Миленой он познакомился полгода назад в том же университете, куда его перевели с прошлого места работы в другом учебном заведении. Она заканчивала магистратуру и была немного младше него, когда он только пришёл работать на факультет. Красавица, но, к сожалению, не с самыми чистыми помыслами. Искала лёгкую наживу для того, чтобы «закрепиться» в городе и не возвращаться на практику в свою деревню. Если повезёт, охмурить какого-то «додика» и заставить переписать квартиру на неё. Выбор пал на Максима. Чистая душа, доверчивый и с собственной двушкой в центре. } Я всё шёл по этой холодной и тёмной улице. Ледяной ветер пробирал до костей, я постарался закутаться в своё пальто, но оно не было рассчитано на эту погоду, к сожалению. Надо бы купить новое, что ли… Из размышлений меня вырвало подъехавшее такси чёрного цвета. То, что это такси, я понял только по «шашке» на крыше и кривому номеру на дверях и заднем стекле. Оно остановилось рядом со мной и явно не собиралось никуда уезжать, ожидая пассажира. Я остановился. Окно медленно со скрипом опустилось и показалось лицо таксиста: — Давай подвезу, — мрачно начал он. Голос у него был низкий, с какой-то жуткой хрипотцой. От одной его фразы мне стало ещё холоднее. — Да не надо, мне тут недалеко осталось… — начал было мямлить я. — Садись. Отвезу тебя туда, где тебя ждут. Несмотря на то, что его фраза очень сильно меня напугала, как и он сам, я, сам того не понимая, послушно подошёл к чёрной иномарке, открыл дверь и приземлился на тёплое сидение рядом с водителем.

А где меня ждут?..

Я огляделся. В машине было неожиданно чисто и приятно пахло висящей на зеркале заднего вида «ёлочкой». Мельком оценивающе посмотрел на таксиста: у него были абсолютно седые волосы, собранные в аккуратный хвост, морщинистое неприятное лицо и неимоверно странные для его возраста, но дико выразительные глаза жёлтого цвета. Из размышлений меня вырвал всё тот же леденящий душу голос таксиста, который, заметив мой изучающий взгляд, тоже посмотрел на меня: — За проезд передай. — Мы что, в маршрутке?! — возмутился было я, хоть душа и ушла в пятки от его взгляда. — Нет. Просто политика с некоторого времени изменилась. А то ездят тут всякие и не оплачивают потом. Гоняйся потом за ними по всему городу, стар я больно для этого. Я внезапно вспомнил, что в кармане у меня было только 200 рублей. — Сколько с меня? — потянул я. — 200. Несмотря на негодование, я почему-то снова послушно сделал то, что таксист мне сказал. Протянул свои последние кровные деньги. Он сунул две изрядно помятые бумажки в свой нагрудный карман и переключил передачу. Иномарка неспешно тронулась с места. Я даже не знал, куда мы едем, было страшно, неловко, неудобно, хотелось открыть дверь и сбежать, но я оставался смиренно сидеть на этом сидении с подогревом. А вдруг он какой-то маньяк, завезёт меня в лес и убьёт?.. Из размышлений меня снова вырвал его низкий бас: — Ну, рассказывай. Как работа? — Плохо. Зарплату задерживают, деканат и ректорат зверствует, студенты не учатся, — начал жаловаться я, даже не осознавая этого. — Всё это перманентное… Мирское, — усмехнулся таксист. — Я уже так десять лет… Варюсь. — А что тебе мешало поменять место деятельности и заниматься тем, что тебе нравится? — Да я думал, что мне это нравится… А мог бы стать актёром или нотариусом… — Служить в театре за копейки? Вариться в бумажном дерьме среди злых языков? Мерзость, — последнее слово таксист бросил с какой-то ненавистью, да так, что слюна разлетелась по торпедо. Я вздрогнул от неожиданности. — Ну… А что ещё делать. Жизнь такая, не мы такие, — бросил я. — Да все вы так говорите. Вините всё, что угодно, но только не себя. Был бы в тебе стержень, ты бы давно улучшил уровень своей жизни. Нытик. Я было оскорбился, но промолчал. А ведь он чертовски прав… Чертовски… — Максим, ты пойми, что вы все так неправильно живёте. Сначала живёте так, как говорят родители. Потом так, как говорят друзья или жена. Потом как босс на работе. Потом выслушиваете критику со всех сторон, не в силах ответить. И терпите, терпите, терпите. И так до самой смерти. Мне не хотелось отвечать и спорить с ним, потому что я понимал, что он безмерно прав. — А откуда Вы имя моё знаете? — Ты свой пропуск на пальто прицепил и светишь своими инициалами, младший научный сотрудник, хе-хе, — не отрываясь от дороги, проговорил таксист. И правда. Я совершенно забыл про это. Ищу скрытый смысл там, где не следует. Следовало бы возмутиться, почему он называет меня на «ты», ведь на брудершафт мы так-то не пили, но язык не поворачивался. — А краля твоя там что? Злится? — Откуда Вы знаете, что у меня с личной жизнью? — У тебя на смартфоне на заставке фото девушки стоит. Явно не дочь, молод слишком. И не сестра, не похожи совсем. И не мать, возраст не тот. Да и вообще, лица на тебе нет. Значит, поссорились, хе-хе. — Ваши дедуктивные методы меня пугают. — Это не дедукция вовсе. Просто ты никогда не уделял внимания деталям, — таксист сделал резкий поворот влево, да так, что я чуть было не улетел в лобовое стекло, — пристегнись, чёрт бы тебя побрал… Ну, так, из-за чего поссорились? Я, снова усевшись поудобнее и послушно пристегнувшись, так же послушно ответил: — Мне зарплату задерживают… Уже второй месяц. Живем на её зарплату пока, а ей не хватает на всякие женские штучки и вот на днях она выставила чемодан с моими вещами из квартиры… Моей же собственной! — Дурак ты, Макс. Не видишь ты в ней ничего плохого, а стоило бы. Меркантильная она. За твой счёт закрепиться хочет. А ты думаешь, что она тебя любит и будет у вас всё хорошо. Я абсолютно не понимал, почему он так говорит о Милене. Хотя с каждым его сказанным словом завеса медленно, но верно приоткрывалась, я видел истину. И истину горькую для меня. Но таксист продолжал меня вырывать из размышлений вопросами и колкими, но такими правильными фразами: — А маме ты давно звонил или писал? У тебя два пропущенных. — Недели как две… А что? — Мать — единственный человек, который на данный момент любит тебя и примет любым. Напиши ей напоследок. — Что значит «напоследок»?! Таксист многозначительно помолчал. Я разблокировал старенький смартфон, смахнув в сторону Миленину фотографию и открыл чат с контактом «Мама». «Сынок, ты как?! Перезвони мне, я переживаю! Что там с Миленой?! Она написала мне, что вы расстались,» — значилось в сообщении. Меня бросило в жар. Что значит «расстались»? «Мам, привет. Всё хорошо. Буду дома, я перезвоню тебе обязательно. Я с Миленой не расставался. Поговорю с ней потом. Целую.» — Приехали, — я чуть было не влетел лбом в торпедо, так неожиданно таксист затормозил. — Куда? — Туда, где тебя ждут. — Ладно… Сейчас узнаю. Спасибо вам, что подвезли, что сказали так много правильных вещей и дали погреться. Можно узнать Ваше имя? — улыбнулся было я. — Конечно. Меня зовут Харон. — Это что… Шутка такая?.. Моя рука застыла на ручке двери, в горле застрял крик.

***

— Дежурная группа номер двести три, выезжайте на адрес ***, найден мужчина, предположительно, тридцати пяти лет. Остановка сердца. — Принял. Уже выехали. Конец связи.