Часть 1
14 декабря 2019 г. в 20:40
Четыре тысячи лет исполняется не каждый день, но, если бы не Старший вурдалак, я бы и не вспомнил о юбилее. Вообще не люблю покидать подземный мир. Тут привычно, спокойно. Да и глаза могу открыть самостоятельно. В мире людей без помощи не обойтись — неудобно, знаете ли. А все эти вопли-крики? Нет, дома спокойнее. Но Вурдис заладил: отметить, мол, надо, не дело без дней рождений жить, словно нелюдь какая. Хотел спросить, почему это я должен считаться «людем», но передумал. В конце концов, могу я хоть раз повеселиться с друзьями? А их у меня, оказывается, не так уж и мало. Кстати, товарищи мои все больше в людском мире обитают, и, получается, это я к ним в гости иду, а не они ко мне.
Собраться решили от городов подальше, на природе. Место хорошее — мертвая поляна в дремучем лесу. Люди ее Чёртовым кладбищем зовут. Тут и разгуляться есть где, и воздух свежий. Вурдис костры разжигает — похлёбку варит. Хорошая у него похлёбка выходит. Черт знает, что он туда добавляет, но все нутро огнем адским горит, ух!
А вот и первый гость — палёным несёт за версту, как от сотни сгоревших трупов, даже запах похлёбки перебивает. Товарищ мой, Фредди Крюгер. Жуткий тип, я бы даже сказал — бешеный. Шума от него, что от сотни чертей в аду.
— Хэй! — кричит совсем рядом. — Кто тут у нас именинник? У вас, говорят, за уши таскать принято. Ну-ка, дай-ка…
И лезет когтищами к моим ушам.
— Убери руки! — отмахиваюсь от него. Тоже мне любитель русских традиций нашелся! — Поднимите мне веки! Не вижу, — это я уже слугам своим верным, надоело незрячим сидеть. Слышу, суетятся, оттесняют Фредди. Упырятки мои родные, да что бы я без вас… Фуф, наконец, свет божий! А этот оболтус ухмыляется, физиономию мерзкую корчит.
— Здравствуй, Фредди! Смотрю, ты с каждым годом все страшнее становишься, — надо же что-то приятное сказать гостю. — Так держать!
Он хохочет и скребёт когтем затылок.
— Людской страх и воображение о-го-го что делают, почаще их навещай, тоже прокачаешься! А я тебе подарок принес, — и с довольным видом достает из мешка черного кота. Напуганного, притихшего. — Любое блюдо полить кровушкой свежей, сразу вкус лучше станет! Только не смотри на него, раньше времени окочурится!
Пришлось отвернуться, чтобы не столкнуться взглядом со зверем, пока Фредди сует его обратно в мешок.
— А вот и бабка Яга с Кощеем громыхают ступой. Эй, бабусь, ты бы сменила корыто свое! — кричит подлетающим гостям Фред. — Не модно это сейчас.
— Тьфу, молодежь заморская! — Яга, кряхтя, вылезает из ступы. — Да что бы вы понимали! Отойди, дай именинника посмотреть. Виюшка, сколько лет… Я тебя совсем маленьким помню, несмышленым, во-от такой кроха на руках лежал!
И Яга показывает на ладонь. Чушь! Не был я таким никогда. Ну да ладно, пусть болтает. Кстати, ее возраст для меня до сих пор загадка. Сколько себя помню, она старая была.
— Вот тебе, Виюшка, снадобье от нас с Кощеем. Вечная жизнь в нем! — и смачно меня в обе щеки целует.
Кощей скалится стоит. Кожа да кости, а живой. Видать, и правда действует бабкино средство.
— Дракула! — радостно машет руками Фред. — Эй, давай сюда спускайся.
Еще один старый товарищ. Он один среди нас на человека похож, только какой из него человек? Народу положил, поди, больше меня, кровопивец!
— Доброго вечера, Вий, — Дракула картинно слетает со своего демонического коня. И где только взял такого? — Говорят, скучно тебе стало.
Протягивает мне клетку с черной глазастой летучей мышью.
— Корми три раза в день и отпускай полетать. Ее зовут Элеонорой. Так звали одну мою…
— Дракула! — хором одергивают его Фред с Ягой.
— Что? — кровопивец поднимает брови.
— Потом будешь про свои похождения рассказывать! — Яга смачно плюет на землю и размазывает каблуком.
— А я бы послушал… — бормочет Кощей и тихонько вздыхает.
— Эй, народ! — раздается вопль сверху. — Ку-ку!
Это наш юный друг Пеннивайз летит на связке шаров. Рукой машет, улыбается во все свои сто с лишним зубов. Приземляется чуть мне не на голову и сразу заводит дурным голосом песню иностранную: «хепи пезды ду-у-ю». И пляшет смешно так, ноги в разные стороны выбрасывает. Я-то не любитель всех этих «дерганий», а упыри мои рады-радехоньки — пританцовывают. Чуть веки мои не уронили, пришлось прикрикнуть.
Гости, стало быть, все в сборе. А нет, одной не хватает. Я ж ее специально позвал, а то из баб только Яга, надо как-то украсить праздник. Придется ждать. Отправляю упырей поискать в окрестностях, мало ли заблудилась.
Пеннивайз тем временем сует мне охапку воздушных шаров — специально для меня разрисовал. Убийства там всякие изобразил во всех ракурсах. Не особо я разбираюсь в живописи, но, похоже, он перспективный художник. Теперь главное, чтобы не бросил. Пока ждем гостью, Пеннивайз меня пытается танцам своим обучить. Да пустое это, какой из меня плясун?
Наконец, вижу, ведут мои упырята под руки Самару Морган. Оказывается, застряла она в старом колодце неподалеку. Уж кто его вырыл и когда, даже представить не могу. Наверное, единственный колодец на сто миль вокруг. Как Самара умудрилась его найти? И зачем ей понадобилось туда лезть? Поди пойми этих женщин…
Вот теперь стоит передо мной, с ноги на ногу переминается и протягивает что-то завернутое в грязную тряпку, еще и мокрую — вода капает.
— Это кассета, — говорит. — Очень интересный фильм. Со мной в главной роли.
От воды-то, поди, пленка в кассете испортилась, но нельзя же обидеть гостью. Принимаю подарок и вежливо улыбаюсь. Эх, забыл… От моей улыбки кого угодно Кондратий хватит. Вон даже зубастик Пеннивайз пятится испуганно, а Фредди за сердце хватается:
— Фух, ну ты крутой! Реально стрёмно, знаешь ли… — и смеется, а за ним все остальные хохотать начинают.
Если бы кто-то живой услышал этот хор, точно помер бы на месте… Кстати, надо бы проверить кота. Не удивлюсь, если у него сердце остановилось. Пока гости хохочут, шепчу Вурдису, чтобы тот посмотрел. Вурдис идет к костру, берет мешок и хорошенько встряхивает.
— Кажись, сдох… — кричит и лезет лапой в мешок.
Гости замолкают. Вурдис шарит в мешке и вдруг роняет его с воплем, а следом раздается истошный кошачий крик. Черный котяра, изворотливый, как налим в речке, выпрыгивает из мешка и несется в кусты, а по пути задевает подставку с котлом. Котел начинает раскачиваться. Вурдис бросается спасать наш ужин, но спотыкается о корягу, к которой я велел привязать шары Пеннивайза. Вурдис путается в связке, падает и под громкие хлопки шаров и дружный вопль гостей опрокидывает подставку с котлом в костер. Огонь вспыхивает синим пламенем, шипит, искрит во все стороны и гаснет. Почерневшее вмиг варево растекается по углям и обдаёт нас неведомой доселе вонью. Ну вот и все. Накрылась праздничная трапеза!
— О, горе мне, горе! — Вурдис садится на землю и заливается слезами.
Гости печалятся, все же рассчитывали на угощение. Один только Дракула противно хихикает. Но с ним все ясно — как обычно, «поел перед выходом».
— Я три дня и три ночи собирал падаль в лесу, — причитает Вурдис. — Готовил закваску, чистил жаб и давил личинок!
— Вурдис, не убивайся ты так, — пытаюсь его подбодрить.
— Сейчас я найду этого проклятого кошака! — кричит Фред.
— Не утруждайся, — бурчит баба Яга. — Этот засранец уже далеко отсюда.
Кощей с Ягой отходят в сторонку и начинают шушукаться, косятся в мою сторону недовольно. Конечно, они-то разборчивые, любят по гостям ходить, не терпят скуки. Будут теперь рассказывать, какой у Вия день рождения неудачный вышел. Фред сидит угрюмый у потухшего костра, а Пеннивайз всхлипывает и собирает ошмётки своих воздушных картин. Не унывает только подлец-Дракула — уже рисуется рядом с Самарой, аккуратно приобнимает её за плечи и что-то шепчет на ухо. Та стесняется, постоянно волосы поправляет и икает, но видно, что ей нравится. Чую, еще немного, и на моем дне рождения приятно проведут время только эти двое. Надо срочно что-то делать.
— Давайте-ка выпьем, гости дорогие, — говорю. — Есть у меня зелье — «Зеленый змий» называется. Забористое.
Вурдис утирает слезы и, шмыгая носом, идёт разливать «Змия» гостям. Вот за это люблю его — работу свою знает, что бы ни случилось. Золотой мой!
Гости немного оживляются. Баба Яга достает из ступы мешочек и протягивает Вурдису.
— Вот. Куриные лапки и сушеные мухоморы на закуску пойдут. Эй, Пеннивайз. Ты ж у нас клоун — весели! Мы, чай, не на похоронах. Подумаешь, без жратвы остались. Не оголодаем.
Пеннивайз смотрит угрюмо.
— Вот ещё! Я вообще-то представлениями себе на пропитание зарабатываю! А сюда в гости приехал.
Фред хмыкает.
— Что, думаешь, нам твои представления не годятся?
— Они для детишек, — бурчит «клоун».
Вурдис с помощником тем временем раздают всем гостям кубки-черепа со Змием, «Змием», по паре куриных лапок, да по одному мухомору — всё, что нашлось у старухи.
— Твое здоровье, Вий! — Фредди поднимает кубок, носом втягивает запах бурлящий жидкости и довольно жмурится. Смрад от нее знатный, отборный, сам люблю.
Под дружное булькание, кряхтение и хруст куриных лапок меня вдруг осеняет:
— Друзья! А давайте я вам экскурсию по нижнему уровню ада устрою? Там даже нам с вами есть на что подивиться.
Гости гудят одобрительно, друг с дружкой переглядываются, кивают. Мало кого пускают на нижний уровень. Там особые грешники заточены, особые пытки представлены. А великие адовы умы трудятся над созданием новых соблазнов для человечества. Айфоны вон недавно придумали. Сколько народу из-за них в долги влезло и порокам различным предалось… Но провести на нижний уровень может лишь сам Сатана. Надо его призвать для начала. На счастье, у меня с ним доверительные отношения, думаю, не откажет. К тому же он и сам предлагал…
— Я призыв сделаю! — заявляет Яга с самодовольным видом и подходит ближе к углям.
— Как призовешь, старая? — спрашивает Кощей ехидным тоном. — Кровь-то человеческая нужна.
— И так сойдёт! — презрительно фыркает бабка и прикусывает палец. — Я уже сто раз делала.
Начертав в воздухе посохом древние руны, она брызгает вперёд себя кровью из пальца. Раздаётся хлопок, в ноздри врывается аромат тухлых яиц, и в клубах дыма проявляется силуэт.
Нда, видал я Сатану в разных обличьях, но чтобы в таком — никогда. Какой-то хлюпик очкастый. Недоразумение, а не Князь Тьмы.
— Ты кто таков будешь? — спрашиваю строгим голосом.
Парень очочки свои снимает, протирает подолом рубашки и нервно так озирается.
— Э-э-э… Здрасте… — говорит, очочки обратно на нос водружает и спрашивает: — Где это я? Не понял, вы кто?
Голосок дрожит, но держится молодцом — другой бы сразу в обморок грохнулся. Яга к нему поближе подбирается, за плечи узкие приобнимает и ласково так подкатывает, а у самой, вижу, слюнки уже текут:
— Нечисть мы, внучек. Ты как сюда попал?
— Вырубился, что ли? — бормочет парень и вдруг оживляется. — Сто пудов, сон!
Оглядывает нас уже без страха.
— Кто же ты, сладенький? — Яга когтем очочки с носа цепляет да покрепче сжимает паренька. — Я ж Сатану вызывала.
— А я и есть Сатана, — ухмыляется он во всю рожу. — То есть, Аццкий Сотона. Ник у меня такой.
— Да как ты, плесень, смеешь себя так величать? — Вурдис аж краснеет от злости, но Пеннивайз его оттесняет в сторону, приближает к очкарику раскрашенную морду и ухмыляется:
— А почему ты так себя назвал, мой юный друг?
— Так это, фикрайтер я, — отрок чешет прыщавый нос и нахально хватает очки из когтей Яги. — А клевый кроссовер может выйти! Ты ведь Пеннивайз из «Оно»? — клоун кивает, а этот фик-как-его-там остальных гостей оглядывает, глаза щурит. — Кто там еще у нас? Фредди, Самара, Дракула… М-да-а, старье. Ну ничего, сойдет! Классика всегда в моде.
Гости мои злобно на парня зыркают, а тому хоть бы хны.
— А ты кто? — щурится на меня через свои очки. Помрет сейчас, думаю, от взгляда моего. Но нет, живехонек, ничего ему не делается. — Ты Джабба Хатт, что ли? Не, не похож. Из нового Ведьмака, наверное, кто-то.
Нет, ну каков наглец, а?! Самого Вия не признал! Что еще за Жаба Хата такая? И с ведьмаками я дружбу не вожу. Этот очкастый хлюпик совсем без головы, что ли? Нашлю на него своих упырят, мокрого места не останется! И вообще ужин из него можно неплохой сварганить на скорую руку. И только я рот открываю, Вурдису приказание дать, как Пеннивайз меня за руку дергает и на ухо шепчет:
— Не надо, Вий, лучше не трожь его. Не советую.
— Чего это? — кошусь на Пеннивайза. Неужто испугался? Уж от него такого точно не ожидал.
— Эти фикрайтеры — страшные люди, — шепчет клоун благоговейно. — Могут такое про нас понаписать…
— Так тем более надо его… — не успеваю договорить.
— Нет, что ты, — это уже Фредди в другое ухо мне шипит, подкрался незаметно. — На весь ад ославит. Эти писаки интернетные, они такие.
Очкастый Сотона тем временем какую-то чушь несет несусветную:
— Энца с элементами хоррора. Или хорорр с энцой. Ладно, потом разберемся! Старуха с Самарой на фэмслеш потянут, а из Дракулы, Фредди и Пеннивайза можно слэшный тройничок сваять…
И дальше несет его так, будто молока с огурцами хватил, глазенки за очками блестят. Я-то ничего понять не могу, а товарищи мои, смотрю, морщатся, Кощей уши зажимает. Дракула попробовал было влезть, так очкастый ему мужской беременностью пригрозил. Это даже я понял.
— Слушай, Яга, — маню к себе старую каргу. — Ты его сюда призвала, давай отправляй обратно!
Яга бочком-бочком мимо Сотоны ко мне подбирается.
— Да кабы знала, как, соколик, вмиг бы отправила, — говорит елейным голосом. Вижу, не сильно она расстроена.
А паразит этот никак не уймется.
— …Нет, лучше омегаверс! Альфой этот из Ведьмака будет, — и на меня показывает. Вот засранец! Чую, какую-то гадость задумал. — А омегой м-м-м… Скажем, Пеннивайз. Но он будет влюблен в Дракулу, а Дракула окажется омегой, который без ума от Фредди. Хм, неплохо, можно попробовать. Старуху в сексуальное рабство отдадим. Вон тому чахлику, — на Кощея кивает. — М-м-м… Геронтофилия. Или даже некрофилия. Найс.
Яга как последние слова услышала, так словно кислицы объелась, рожу кривит.
— Тьфу, пакостник мерзкий! — плюет на землю. — Была-не была! Попытаюсь. Вдруг сработает.
Чертит в воздухе те же руны, что при призыве, только задом-наперед, и снова кровью брызгает. Очкастого дымом заволакивает, и медленно тает он ко всеобщему облегчению.
Так и закончился мой день рождения. Настроение праздничное у гостей и вовсе пропало, все спешно убрались восвояси. А я уже вторую неделю в раздумьях. Сколько живу на свете, а про писак этих не слыхал. Знаю только, что в интернет через телефон попасть можно.
— Друг мой, — говорю Вурдису. — Раздобудь-ка мне айфон, хочу посмотреть, чего мои гости так испугались.