Океан

С самого утра шёл моросящий дождь, поэтому на небе тянулись густые серые тучи, от которых пропадала и бодрость, и веселье, и настроение. Люди в такую погоду становились более раздражительными, менее терпеливыми. В очередной раз услышав, как Гриммджоу в раздражении смял вырванный из тетради лист, почти полностью исписанный его мелким неровным почерком, Ичиго устало вздохнул и оторвался от чтения учебника по биологии. Обычно, когда Гриммджоу не мог решить какой-то пример по ненавистной математике, он не просил о помощи после первой неудачной попытки, а продолжал упорно что-то писать, что-то менять в своём предыдущем неверном решении, и его решение становилось всё длиннее и длиннее. Не сказать, что не помогало, но это бывало в процентах пяти из ста. В основном, если тот не смог решить задачу с первого раза, то не получалось решить его самостоятельно без каких-либо подсказок вообще. Однако, будучи сосредоточенным, он отказывался принимать чужую помощь, считая, что вполне способен управиться сам. И к концу последней попытки, когда у Джагерджака уже сдавали все нервы, писал он уже крупным размашистым почерком, а чирканье его ручки можно было прекрасно расслышать с другого конца класса, пока после неверного ответа он не срывал со злости из тетради лист и не забивал. Ичиго прекрасно понимал, что в этот момент нужно вмешаться. Из-за плохой успеваемости Гриммджоу по математике отметка в нынешнем семестре зависела от следующей контрольной, но, к его несчастью, тема её была самой ненавистной для Джагерджака — тригонометрия. Если завалит — встанет вопрос об отчислении. Гриммджоу с силой кинул комок на пол, будто желая продырявить им пол, и сердито уставился в окно. — Гадкая погода, — только и буркнул он перед тем, как замолчать. Надолго замолчать. Ичиго вздохнул. — Ну? Что такое? Тот не отвечал. — Гриммджоу, — позвал он ещё раз, уже мягче, — если каждый раз будешь так себя вести, то никогда не сможешь сдать экзамены по математике. Нужно быть терпеливее, — Куросаки встал из-за своей парты, соседней с Гриммджоу, и поднял бумажку, — и не отказываться от помощи. Гриммджоу фыркнул. — Меня просто бесит эта математика! — наконец, не выдержав, выплюнул он. — На кой чёрт сдалась мне эта тригонометрия? Я что, по-твоему, в будущем буду считать эти дурацкие синусы и косинусы? Решать тригонометрические уравнения и неравенства? Использовать тригонометрические формулы? Зачем мне всё это дерьмо? — Гриммджоу, — успокаивающим тоном начал Ичиго, — во-первых, ты не можешь наверняка сказать, что тебе понадобится в будущем, а что нет. Для университета, например. В конце концов, до выпуска ещё два года. Во-вторых, даже если в будущем не понадобится, — он медленно разворачивал бумагу, стараясь случайно не разорвать её, — сейчас это именно то, что тебе нужно. И следующие два года — тоже. После ты можешь учить, что тебе захочется самому. Сейчас же тебе просто нужно приложить все усилия, чтобы пройти этот этап. Понимаешь? — Нет. Ичиго закатил глаза. Гриммджоу не дурак, конечно, понимал, но был тем ещё упрямцем, не желал сразу соглашаться. — Так, давай посмотрим, где ты тут допустил ошибку. Он раскрыл лист, положил его на стол и пригладил, чтобы хоть немного выпрямить. После бесцеремонно сел напротив Гриммджоу, перевернув к себе его тетрадку, и взял его ручку. Он быстро переписал пример. Гриммджоу демонстративно не смотрел в его сторону, скрестив руки на груди, но когда буквально через две минуты тот тихо заявил «готово», он резко повернулся к Ичиго и начал прожигать его сердитым и даже немного завистливым взглядом. Он потратил полчаса и ничего не решил. Этот за пару минут сделал всё без единой подсказки. — Я не просил тебя о помощи. — И не нужно, — хмыкнул Куросаки, разворачивая тетрадь с решением к нему, — я великодушно решил помочь тебе сам. — Не… — Итак, Гриммджоу, начнём с самого примера, — перебил его Ичиго, отчего тот недовольно закряхтел, но из-за непреодолимого любопытства уставился на решение Ичиго. В половину тетрадной страницы. Гриммджоу успел исписать три страницы, но так и не смог дойти до нужного ответа. Чёртов круглый отличник. — Смотри: четыре минус шесть косинусов икс равно три синуса в квадрате икс минус два синуса в квадрате икс пополам. Что сначала нужно сделать? — Очевидно, сделать так, чтоб углы одинаковые были, я не настолько тупой, — недовольно проворчал Гриммджоу. Ичиго так понял, тот был несколько оскорблён тем, что его спрашивали такие очевидные вещи. Ичиго его тон проигнорировал. — Что ты и сделал, Гриммджоу. Но, — Ичиго указал на недавно смятый лист, — как ты знаешь, в тригонометрии не всё так однозначно, и иногда разными путями возможно прийти к верному ответу. В этом случае ты рассмотрел лишь один путь и, зайдя в тупик, совершенно забыл о другом. Гриммджоу нахмурился. Он не понимал. Всё ведь делал, как там в формулах, даже перед глазами их держал на всякий случай, вдруг неправильно запомнил. Какой ещё другой путь там мог быть? — Ты приводил к икс пополам, — сказал Ичиго. — Ну да, и что? — И всё, — пожал плечами тот, — ты зашёл в тупик. И даже не использовал другой способ. Джагерджак сосредоточенно рассматривал решение Ичиго, пока не понял одну разительную разницу с его решением: не было никакого чёртового икс пополам, только икс! Он был вынужден признать, что настолько зациклился на том, что первым пришло в голову, что даже и не подумал подойти к этой проблеме с другой стороны. В итоге он искал ошибку в расчётах, в невнимательной смене знаков при переносе, даже в учебник глянул пару раз: мало ли, неправильно переписал. Нет, всё было правильным… кроме его подхода. — Тогда просто меняешь по формуле синус в квадрате икс пополам на частное разности единицы и косинуса икс и двух. Потом надо свести к квадратному уравнению и не забыть ещё про ОДЗ¹: вот ты часто про него забываешь, — напомнил Куросаки, голос звучал укоризненно. Гриммджоу скривился, чуть покраснев. Действительно, он и сам замечал, что часто оставлял без внимания ОДЗ буквально в последний момент, но ничего не мог поделать: вспоминал уже тогда, когда сдал работу учителю. Не успел он придумать хоть какой-то ответ в своё оправдание, как Ичиго взял учебник Гриммджоу, с которого тот списывал задания, и быстро обвёл взглядом данные примеры. Через несколько секунд Куросаки вернул ему книгу, указывая на один из них. — Вот, — потыкал он, — аналогичный пример. Попробуй-ка выбрать правильный вариант решения. Взгляд упал на выбранное задание, которое действительно по своей структуре очень напоминало ему предыдущее. И… после объяснений Ичиго оно действительно выглядело не таким уж и невыполнимым. Не подойдёт одно, попробует другое. Всё просто. А ещё ОДЗ, — мысленно проговорил Гриммджоу, тангенс обязывал. Куросаки видел, как Джагерджак, поколебавшись лишь пару секунд, забрал из его рук ручку, и они случайно коснулись пальцами. Последний был слишком поглощён заданием, чтобы обратить на это внимание. Да что там, Гриммджоу на самом деле и не обращал-то особого внимания на тактильный контакт, только если это не означало, что человек собирается нанести ему физические увечья. Тогда он не сдерживался. Впрочем, на это мимолётной прикосновение обратил внимание сам Ичиго, который некоторое время пялился на свои пальцы, а затем — на пальцы Гриммджоу. «Они такие горячие, — невольно подумал он, разглядывая соседа напротив, — это просто поразительно. Он сидит в рубашке с короткими рукавами, а тут, между прочим, довольно прохладно». Или это он сам замёрз? — запоздало подумалось ему. Прошла минута, Гриммджоу всё выводил что-то в тетради своим неровным, но, как заметил Ичиго, мелким почерком — признак спокойствия. Значит, уже остыл. Это хорошо. В этот момент из-за туч медленно выглянуло солнце, озарив весь класс своим светом. Они сидели возле окна, и солнечные лучи вмиг осветили и их. — О, смотри-ка, солнце, объявилось-таки, — просто так сказал Куросаки, в принципе, и не ожидая никакой реакции от собеседника. Тот, однако, не дописав ответ, приподнял голову и посмотрел в окно. — Не придётся с зонтом ходить. Ненавижу зонтики. — А по… Ичиго хотел задать закономерный вопрос: «Почему Гриммджоу ненавидел зонтики? Что в них было такого?» Но он лишь застыл, не в силах издать ни звука. Нет, конечно, у него не перехватило дыхание, и он не ощущал головокружения от внезапно нахлынувшего чувства, которое его охватило и которому он не мог дать определения, он просто молчал и смотрел. У Гриммджоу были голубые глаза, это он знал и видел почти каждый день. И всё же при таком освещении ему казалось, будто голубые глаза Гриммджоу засветились лазурным светом. Они сияли. И Ичиго подумал, что увидел в его глазах глубокий синий океан. Кажется, пялился Ичиго неприлично долго, ибо когда Гриммджоу заметил его внимательный взгляд, то лишь насторожился. — Чего это на меня так уставился? Куросаки отмер почти сразу, моргнул, будто сгоняя наваждение, и улыбнулся, кинув мимолётный взор на тетрадь. Гриммджоу успел записать слово «ответ», значит, управился. В конце концов, тот никогда глупым не был, учился довольно быстро и осваивал невыученные в средней школе предметы на ходу. Если бы тот раньше взялся за ум, Ичиго не исключал, что в нынешних рейтингах учеников он был бы с ним наравне или даже выше, а не в последних строчках. Гриммджоу имел уникальную способность к обучению, пусть и предмет мог быть ему ненавистен. — Просто подумал, что должен же я, оставшийся с тобой после уроков и объяснивший, как это решать, хоть одно доброе слово получить? — И долго ты этот ответ придумывал? — Только что, — не переставал улыбаться Ичиго. Несколько секунд стояло гробовое молчание. Никого поблизости не было, потому что уроки давно закончились, и лишь Гриммджоу остался в классе заниматься математикой, понимая свою нынешнюю шаткую позицию. Ичиго, несмотря на то что собирался сегодня пойти домой пораньше и помочь сёстрам с готовкой, задержался. Просто не встал с места после звонка, когда увидел, что Гриммджоу не собирался никуда уходить, продолжая сидеть с тетрадью и учебником по алгебре. Кейго пожаловался Ичиго перед уходом, мол, хотел пригласить всю их маленькую компанию в кино, но в итоге никто пойти не смог, у всех были дела, да и сам Куросаки сослался на то, что ему нужно готовиться к зачёту по биологии. После его ухода Ичиго и Гриммджоу остались одни. — Спасибо, — всё же пробормотал Гриммджоу, но очень тихо и слегка смущённо. Он отвёл взгляд. Вообще, странные у них были отношения. С одной стороны, казалось, очень близкие друзья, и их часто можно было увидеть вместе. С другой стороны, они никогда не говорили с друг другом на личные темы, не жаловались и не обсуждали свои проблемы, которые обычно обсуждают с друзьями. Но зато они сидели вместе на большинстве уроков, а потом оказалось, что Гриммджоу, как и Ичиго со своими друзьями, любил обедать на крыше. Хоть первый и был не особо разговорчивым с их компанией, не ощущалось какого-либо дискомфорта или неудобств, когда они обедали там все вместе. Гриммджоу продолжал вызывать его на бои, но реже, и атмосфера стала какой-то другой… не враждебной. Гриммджоу не видел в нём врага, уже нет. Ичиго видел в его взгляде огонь азарта, потому платил ему тем же, потому что тот драться стал лучше. А ещё Ичиго заметил за собой странную привычку разглядывать своего нового одноклассника, пока тот не видел. Его растрёпанные волосы, невероятно голубые глаза, его резкие жесты, своеобразная походка, живая мимика — всё это настолько цепляло взгляд, что Ичиго не мог перестать смотреть, как бы долго этого ни делал. Конечно, их отношения пока нельзя в полной мере назвать дружескими, но нужно ведь сделать когда-нибудь первый шаг? Поэтому он ответил искренне, слегка приподняв уголки губ: — Да не за что. В конце концов, мы же друзья.