Lantern Slides

Она просыпается задолго до него – золотое свечение рассвета, проникающее в комнату сквозь шторы, слишком яркое. Азриэл спит, и она невольно разглядывает его: спокойное лицо; волосы, освещённые солнечными лучами. Она думает, что ей бы не хватило воображения, чтобы представить его таким умиротворённым. Когда она медленно выползает из-под покрывала, он не просыпается, но, кажется, немного сдвигается к тому месту, где она только что лежала. Его деймон лежит мирно, а её – бодрствует. Халат удаётся найти легко, и Мариса бесшумно выходит из комнаты. Большую часть дома она ещё не видела. Мариса приехала в Оксфорд вчера, поздно ночью, и они были заняты более важными делами, так что на экскурсию времени не нашлось. Кроме того, ей хотелось самостоятельно всё осмотреть и вынести вердикт. Дом оказывается меньше, чем она ожидала, практически скромным (если представить, что Азриэл вообще способен быть скромным) и обставленным в одном стиле. На первый взгляд обстановка кажется довольно непритязательной: отполированная деревянная мебель; множество окон, обрамлённых лёгкими льняными шторами. Но Мариса знает, как выглядят искусно сделанные вещи, так что, несмотря на свою простоту, это убранство стоило недёшево. Она останавливается в кухне, проводит пальцами по ткани дамасских штор и распахивает их, впуская рассветное солнце внутрь. Мариса ищет чайник, её деймон ищет заварку. Через пару минут она уже сидит за обеденным столом, держа в руках кружку, а золотой тамарин наблюдает за качающимися ветками, сидя у окна. Дом был окружен деревьями, и всё, что происходило внутри, было скрыто от взоров прохожих, чему Мариса была рада. Они оба услышали тихие шаги, но никак не подали виду, а только замерли в ожидании. Она сильнее сомкнула пальцы вокруг чашки и через секунду почувствовала руку Азриэла, убравшую в сторону её волосы, и его губы на своей шее. Его «доброе утро» прозвучало почти что как рык. Она прекрасно осознает, как быстро бьётся её сердце – не важно, насколько хорошо она притворяется спокойной, в таком положении он мог бы губами почувствовать её пульс. «Я думал, что ты меня разбудишь», - шепчет Азриэл, через каждое слово оставляя поцелуй на её шее, опускаясь всё ниже. Она дышит прерывисто и поверхностно, теряя контроль над собой. Когда Мариса отвечает: «Я собиралась…», оборачиваясь к нему, её голос звучит слабо и нерешительно. Ладонь Азриэла ложится на её щеку, и остаток фразы тонет у него на языке. Она не знает, как у неё получилось не разбить кружку, которую Азриэл, разорвав поцелуй, убирает куда-то подальше. Ей это уже не важно, потому что её внимание полностью сосредоточено на нём. Мариса притягивает Азриэла к себе, забирая у него инициативу, и во время поцелуя скорее чувствует, чем слышит, его стон. Его руки тянутся к её ногам, и Мариса окончательно сдаётся. Она позволяет Азриэлу усадить себя на стол, всё ещё чувствуя его пальцы под тканью халата. Он так и не разорвал поцелуй – её рука, обхватившая его шею, не позволила бы ему отстраниться. Азриэл вслепую развязывает пояс, позволяя халату сползти с её плеч, и припадает губами к обнаженной коже. Мариса хотела его подразнить, растянуть это утро, заставить Азриэла ждать, изводя его шёпотом и настолько лёгкими касаниями, что они могли бы показаться нереальными. Но внезапно нахлынувшее желание заставляет её ногтями впиваться в его шею, оставляя отметины, а его - сжимать её бедра до синяков.