Один шаг

Не-на-ви-жу. Хочется разбить это слово на слоги и шептать тебе, пока ты, наконец, не поймешь. Ненавижу. Ненавижу твою холодность. Эту вечную маску на твоем лице, все это притворство. Ненавижу твой голос. Порой обманчиво мягкий, с изумительными низкими нотками. Ненавижу. Ненавижу твою улыбку. Ты расточаешь улыбки направо и налево. Ты говоришь всегда полунамеками – только со мной прямо, чтобы я все понял. Я ведь не силен в намеках, ты знаешь. Ненавижу. Ненавижу твои глаза. Они голубые, как небо, и такие же равнодушные. Порой они зажигаются странным огнем, который пугает меня. Потому что я давно научился читать твое настроение, и только этот огонь в глазах, когда ты смотришь на меня, мне незнаком. Но я люблю... люблю наши словесные дуэли. Люблю смотреть, как ты пишешь что-то – мне никогда не удавалось красиво писать, а твой почерк похож на летящих птиц. Люблю смотреть, как легко ты поднимаешься в седло, и непринужденно управляешь лошадью. Как одним-двумя словами ты зажигаешь в сердцах солдат желание сражаться. Люблю смотреть издалека. С тех самых пор, как впервые поднял на тебя глаза. Люблю. Хочется шептать тебе это слово, пока ты, наконец, не поймешь. Люблю. Люблю твою горячность. Эту вечную бурю эмоций на твоем лице. Люблю твой голос. Порой так забавно срывающийся. Чистый. Твой выговор. Наверное, женщины тают, когда ты говоришь им о любви своим чудесным голосом. Люблю твою улыбку. Она нечасто освещает твое лицо. Лишь изредка я позволяю себе пошутить, и ты улыбаешься, старательно прячешь эту улыбку, - словно не зная, позволено ли тебе? – но я успеваю ее поймать. Ты всегда говоришь все прямо. Признаешься в том, за что любого другого я бы уничтожил. Но вновь я не могу долго сердиться на тебя, и прощаю – за твою честность, твою улыбку. Люблю. Люблю твои глаза. Зеленые пруды, затягивающие своей кажущейся прохладой. Когда ты зол – они сверкают, когда смеешься – они манят спокойствием. Но я ненавижу... ненавижу, когда ты снова оказываешься в центре сражения, и я против воли боюсь, что на этот раз удача тебе изменит. Ненавижу смотреть, как ты ведешь жену по лагерю. Ненавижу читать жалобы на тебя, поступающие от обманутых женщин, и знать, что эти счастливицы получали то, в чем мне заранее отказано. Ненавижу смотреть лишь издалека, пытаясь угадать, чем ты живешь. Ненавижу. Люблю. Люблю. Ненавижу. Сталкиваются взгляды. Глаза в глаза. Доли секунды. Неверие. Ненавижу?.. Растерянность. Летит на пол задетая в прыжке лампа. Пальцы переплетаются, губы впиваются в губы, раздирая, мстя за годы безмолвного наблюдения издали. Сбито дыхание. Одежда отлетает в угол. На твоем синем сюртуке слишком много пуговиц, извини – часть из них осыпается на пол, но все безразлично, есть только безумное, звериное желание – добраться, наконец, до этого тела, повалить, покрыть поцелуями, взять жестко и властно, так, как снилось бессчетными ночами, когда я просыпался от своего стона, тяжело дыша, и с горечью понимал: приснилось... твое тело горячее. На лице нет больше маски холодности, а глаза горят тем самым огнем. Он не пугает меня больше. Ты в моих руках, ты отвечаешь на мои поцелуи, изгибаешься под моими ласками, без слов прося продолжать, не отпускать тебя. И не надейся. Не отпущу. Никуда. Твоя горячность оказывается сильнее моего страха обмануться. С обычной своею прямотой ты решаешься на то, что я боюсь сделать. Сдираю с тебя твою жесткую драную куртку, сжимаю твои плечи – на доли секунды мне кажется, что я падаю, голова кружится, словно я пьян. Я и впрямь пьянею под твоими поцелуями, твоей неожиданной властностью. Ты нашептываешь мне в ухо что-то, я не разбираю слов, я слушаю только твой голос. Как в тех снах, после которых я просыпался, тяжело дыша, и понимал с отчаянием – этого не было и не будет! Но сейчас – есть. Сейчас – это реальность. Горячая реальность, которая воплотилась жесткой травой под моей спиной, твоими твердыми руками, сжимающими меня так сильно, что я не могу и двинуться без твоего позволения, жаркими губами, терзающими мои так, что они уже распухли и не слушаются, но это так сладко... я извиваюсь, пытаясь получить еще больше ласки, еще больше твоего горячего тепла, прижаться к тебе всем телом, чтобы осознать: это действительность. Воздуха не хватает. Твои глаза кажутся огромными. Глаза в глаза. Доли секунды. Ненавижу? Смех. Ослабляется твоя хватка. Я отпускаю твои плечи. Мы нежно сплетаем пальцы, вдруг осознав: это не сон. И я закрываю глаза, со странным чувством правильности происходящего. - Артур. - Да, Ричард? - Мы с тобой дураки. Фырканье. - Артур. - Да, Ричард? – сонно. - Я никогда не думал, что ты такой горячий. Ты всегда был очень холоден. - О да. Особенно когда устраивал тебе выволочки. Ты всегда выводил меня из себя. Фырканье. - Ричард. - Да, Артур? - Я думал, что безразличен тебе. - Ты слишком много думаешь. Смех. - Ричард. - Да, Артур? – сонно. - Я... Нет, ничего. Спи. Улыбка.