В пределах смерти

В лаборатории был полный беспорядок. Все стены обклеены отчётами, документами и чертежами. Они были здесь вместо обоев. Те же чертежи покрывали пол. На столе было более-менее чисто, но кроме бумаг, всюду находились ещё и колбы самых разных размеров, контейнеры, наполненные чем-то непонятным, и связка ключей. Все ящики в тумбочке под столом были немного приоткрыты, показывая содержимое. Слабый свет от лампы постоянно мигал, поэтому здесь было мрачно, как в психбольнице. Но наконец Дракулина увидела то, что так испугало её. Это была перебинтованная мумия с перекрещенными руками, прикреплённая к стене в неестественной позе. Она как будто бы пыталась выбраться из бинтов, но у неё не получалось. В ту комнату вела отдельная дверь, а на стенах и на полу было так же много бумаг, как и здесь. И свет был подобен этому — тусклый. Оков, сдерживающих мумию было так много, будто бы всё, что осталось от того человека, могло убежать. Над телом виднелась какая-то табличка. Приглядевшись к ней, Эммилин прочитала и спросила сама у себя: — Мина Харкер. Это мумия? — Да, это она, — Доктор смотрел на объект исследований, словно на Бога, — Вильгельмина Харкер. — За что с ней так? — Это чудовище заслужило. Мина — единственный вампир, который пил кровь Алукарда, а он пил её кровь. Когда нам удалось заполучить её тело, учёные взяли образцы для исследований. Однако чего-то не хватало. Понадобился структурный элемент ДНК другого вампира, но к нему подобраться было не так просто. Сейчас у нас есть всё необходимое для создания высших существ, подобных ему. И это просто восхитительно! Когда Шрёдингер убьёт графа, Миллениум воссоздаст множество его копий, только в другой форме. — Нейпьер говорил быстро, чуть ли не захлёбываясь. — Я всегда знал, что не достоин всех наград, что у меня есть. Не достоин называться учёным, однако это можно исправить. И всё благодаря вам, фройляйн! Теперь «Последний батальон» напомнит о себе, как тогда, пятьдесят лет назад. Полицейская медленно кивнула, хотя почти ничего не поняла. Наступило время операции. Ложась под скальпель, девушка ещё не осознала точно, что происходит, но знала: всё будет хорошо и скоро она вновь станет человеком. Под анестезией перестала чувствоваться боль, а от усыпляющего лекарства рассудок помутнился; Уоррен уснула.

***

— Как же классно, — услышала Интегра близко от себя, подпрыгивая от неожиданности. Неизвестно, как совсем рядом оказался мальчик-кот, наблюдая за битвой. — Что тебе нужно, свинья нацистская? Ты разве не помер ещё? — Представителям высшего рода не подобает оскорблять других за недостатки. А вообще, я здесь для того, чтобы забрать вас. — С какой стати я должна с тобой идти? — Цитирую: «Передайте фройляйн Хеллсинг, что если она рассчитывает видеть свою слугу в живых, то пускай поднимается наверх». — Вы забрали мою слугу?! Так вот почему она так долго не возвращалась! Интегра почти не мешкала, а позволила этому мальчишке взять себя за руку и переместиться с ним на цеппелин.

***

— Ну что, христианин? Как чувствуешь себя? Весь изранен. Даже руку потерял. Так кто же ты? Пёс? Человек? — Да что ты, вампир? Руку я ещё не совсем потерял. Хватит бахвалиться — иди сюда! — Отлично. Значит, человек. Прекрасно. С новыми силами Андерсон высоко подпрыгнул, рассекая воздух клинком, зажатым в одной руке, вновь и вновь разрезая подступающих мертвецов. Ненасытное чудовище пожрало столько, что сосчитать не удавалось. Все попытки убить нечисть не увенчались успехом: их слишком много. — Какой человек. Совсем-совсем как те люди. Однажды, сто лет назад я сражался всем телом, всей душой, но потерпел сокрушительное поражение. Они замечательны! Люди так замечательны! Иди! Ну же, иди, Александр Андерсон. Врагов тысячи, прорвись сквозь них, разбей их ряды! Уничтожь строй, уничтожь их жизни! Встань передо мной, как те люди. Как те люди сто лет назад. Как они — пробей насквозь мне сердце! — Прочь с дороги! Мужчина прорывался вперёд, чуть ли не расталкивая мертвецов, но тут перед ним появилось конное войско. Лошади зарычали, как волки, пуская пар из ноздрей. Всадники свирепо оскалились и направили лошадей на жертву. Падре приготовился снова сражаться, но удачно брошенная граната взорвала половину конницы. — Что вы… глупцы! Вы… — беспомощно оглядываясь на Искариотов, святой отец был ошеломлён. — Если бы мы сейчас вернулись в Ватикан, то это были бы уже не мы! Теперь мы будем поступать как должно фанатикам! Разве не этому вы нас учили всё это время?! — Глупцы, вы решили умереть все до единого?! Лимб* переполнится, а Ватикан опустеет?! Вы этого хотите? Что ж, хорошо. Идите же за мной! Поспешим в ад, сражаясь. Идите за мной, как прежде! Они знают, что идут на верную смерть, но ни один не проронит ни слезинки, ни вздоха, ни сожаления. Потому что их сердца переполнены восторгом. И так продолжается бесконечная война. — Прощайте! На одежде Искариотов была закреплена взрывчатка. Ученики бросались в самую гущу мертвых и взрывались, забирая с собой сотни других душ. — Всё же предстал передо мной? А как иначе? Ведь это Александр Андерсон. Алукард расслабленно стоял на месте рухнувшей колокольни. Его волосы и плащ развевались на ветру, а взгляд добавлял картинности. Мужчина просто наблюдал за тем, как его заклятый враг достаёт из кармана какую-то коробочку и извлекает оттуда что-то острое. — И это есть ваша козырная карта и секретное оружие? Гвоздь? — Святой грааль, копьё лонгиния. Это последняя реликвия Рима. Последняя крупица чуда — гвоздь святой Елены. — Тот самый гвоздь?! Ты правда хочешь стать чудовищем Бога? Правда хочешь стать игрушкой божественной силы и бессмертия? Ведь это не имеет значения, глупец, с верой в Бога или без неё чудовище — есть чудовище. Хочешь воспользоваться осколком чуда и самому стать таким осколком? И что собираешься делать со мной, с нашей битвой? Таких слабых чудовищ, которые не смогли стать людьми, должны убивать люди. Не делай этого, стой, человек! Не становись чудовищем, как я! — Мы столько сражались, что ты уже должен был понять, — горько усмехнулся Андерсон, — мне следовало родиться штормом, огнём, грозой, бурей, сметающей всё на своём пути. И если я ею стану — да будет так. Аминь! Падре размахнулся и воткнул себе в сердце гвоздь. Алукард со скрытой тревогой наблюдал за его действиями, не спеша нападать, словно желая посмотреть, что будет дальше. Разорванная плоть быстро зарастала. С гвоздём святой Елены Андерсон стал божественным чудовищем. От нахлынувшего гнева вампир отступил на шаг. — Какой… какой идиот! Не успел Носферату опомниться, как Андерсон снёс ему голову. Успев выстрелить, Алукард не остался в долгу и снёс своему врагу пол-лица. Кровь хлестнула во все стороны. Оба мужчины упали, одновременно поднимаясь, не желая показывать, что они — слабее. Раненое место на лице святого отца заросло, голова графа тоже восстановилась. Казалось, что эта битва теперь может длиться вечно. — Отец?! Что вы… чем вы стали? Это терние… терние! Андерсон больше не человек. И войны, сплетшие венец из терна… теперь его, как и вампира можно уничтожить, лишь вонзив кол сюда. В самое сердце.