Розы в венах моих

Я давно свыклась с этим. Они долгое время уже внутри меня. Цветы прорастают, прорастали и будут прорастать. Эти семена уже как часть моей жизни. Я прекрасно понимаю, что рано или поздно умру. У меня уже появились предпоследние симптомы. Цветы… Они видны около моих вен и иногда, когда я порежусь, выпадают вместе с кровью на них. Мне, конечно, предлагали от них избавиться, но чувств лишаться не хочется. Да, и забывать я его не хочу. Слишком важен он для меня. Этот зеленоглазый блондин со своими милыми ямочками и этим огнём в глазах никогда не давал мне покоя. Генри, так его зовут, звали и будут звать. С самого начала школьного года он был единственный, кто меня поддерживал и давал единственные существенные советы. А теперь… У него появилась девушка. Хотя, может быть, это неправда? Я так запуталась от всех этих слухов и разговоров за спиной. Погода за окном поддерживала мое состояние. Все эти мягко падающие снежинки, вечный холод, лежащий на асфальте снег и постоянное сказочное настроение мне всегда нравились, несмотря на то, что зима шла все мои девятнадцать лет. Бабушка однажды рассказала, как ее детство и отрочество прошло с четырьмя сезонами года. Осень, зима, весна и лето. По её словам, детям всегда нравилось лето, но ей по душе больше была весна. Эти только распускающиеся бутоны на деревьях, не жаркая, но и не холодная погода, романтичная атмосфера, красивый май, когда все расцвело, и апрель, когда только начинает цвести. Сейчас, конечно, это звучит как небылица, но что-то в ее словах заставляет меня в это поверить и желать увидеть все четыре времена года в живую. Из размышлений меня вывел оглушающий звонок, который отозвался звоном в моих ушах. Подскочив на месте от неожиданности, я подняла свою невыспавшуюся голову с парты. Блондин стоял рядом, наклонившись ко мне, и обеспокоено смотрел. Его зелёные глаза блестели, волосы были растрёпанными, а руки, на которых выступали вены, взяли меня за плечи и мягко потрясли. — С тобой всё точно хорошо? Эмма, если ты плохо себя чувствуешь, давай я отведу тебя в медпункт, — он пощупал мой лоб и машинально нахмурил свои светлые брови. — Г-генри, а… — я замялась, ненадолго задумавшись. Слишком много вопросов и так мало ответов, но если не задам этот вопрос сейчас, буду ругать себя до конца своей жизни, — У тебя есть девушка? — Этот вопрос легко слетел с моих губ, словно всю жизнь готовилась к этому моменту, и я мгновенно залилась краской. — Нет, конечно. Кто тебе мог такое сказать? — Блондин фыркнул и посмотрел в сторону часов, — Пошли, мы уже давно опаздываем. Не надо было кому-то спать на парах, — Он усмехнулся надо мной, и, быстро собравшись, мы выбежали из аудитории под раздающиеся разговоры и любопытные взгляды на нас, направившись в сторону следующей. Когда мы бежали, он взял меня за руку, не понимая, что в этот момент мое сердце чуть ли не выпрыгнуло из груди, хоть это действие и стало уже привычным. Ах, если бы все было так просто! В эту же секунду я почувствовала, что задыхаюсь и лепестки роз могут с легкостью вырваться наружу. Не добежав до места назначения, я быстро свернула в туалет, чуть не влетев на повороте в столб. — Так, первое, успокоиться, — я встала перед зеркалом и увидела девочку, которая перестала быть похожей на меня. У неё были огромные мешки под этими серыми глазами, тело слишком худое, настолько что весь позвоночники и все кости были очень хорошо видны, ключицы выпирали настолько сильно, что можно было порезаться, темные волосы давно уже были ломкими и постоянно выпадали. А между тем цвет моей кожи уже приобрёл более синеватый цвет из моего бледного, казалось, что я сливаюсь с цветом серой туалетной плитки на стене. Мама меня всегда называла «бледной поганкой» и ведь было за что. Но сейчас ведь все было совершенно по-другому, — Господи, что со мной случилось… — Я потрогала свои волосы. Воспоминания нахлынули ко мне. Раньше они были такими объемными, что все девочки, которые меня знали, постоянно спрашивали, как я ухаживаю за ними. Слёзы начали течь по моему лицу, и я не смогла их сдержать, — Т-тихо… н-нужно успокоиться, — Глубокие вдохи и выдохи потихоньку начали помогать мне и параллельно заставили задуматься о всех происходящей ситуации. — Эмма! ЭММА! — Генри ворвался в женский туалет и обнял меня, сильно прижимая к себе, — Я уже думал, что с тобой что-то случилось, — Ну, да, взяла и убежала в противоположную сторону от него. Не выдержав, я прыснула ему в плечо и сжала его ещё сильнее, — С тобой все хорошо? — Кивнув все так же в его плечо, я чувствовала как лепестки роз вырываются из моей груди. Быстро вырвавшись из его рук, и под его удивлённым взглядом я подбежала к раковине. Все лепестки вырвались наружу, заполняя все пространство красной жидкостью. Мое тело разрывало от этой боли, которая заставляла меня думать, что не уйдет. Сквозь зеркало можно было заметить напуганные глаза блондина и его огромное удивление от увиденного. Сразу же после он погрузился глубоко в свои мысли, дав мне время выдумать кучу оправданий и накрутить себя, опустив голову от стыда из-за увиденного им. — Так, значит, у тебя тоже такая проблема… — после недолгого молчания он тихо пробубнил себе это под нос, но, услышав даже так это, мне стало еще хуже. Он все это время был влюблен в кого-то как я. И теперь это точно, та самая безответная любовь, о которой нас так часто предупреждают. Мои розы еще сильнее начали вырываться наружу, — Только вот… Можно тебе задать один вопрос? — Его голос прозвучал эхом по маленькой туалетной комнатке. Не имея больше сил, я опустилась на пол и измученно посмотрела на него, ожидая продолжения, — В кого ты влюблена? Это очень серьезно, постарайся ответить максимально честно, — Он присел на корточки и наклонился ко мне, так близко, что сердце болезненно отозвалось у меня в груди. Его лицо стало очень серьезным, а в глазах бушевал все тот же огонь, который был готов ко всему, что может произойти в ближайшие моменты. — Мне нравишься… Т-ты мне нравишься, — мой голос сорвался и охрип из-за тех лепестков, которые вырвались не так давно. Я ждала любую его реакцию, но не искренний смех, от которого можно самому улыбнуться, — Что? Я что-то смешное сказала? — по своей глупой привычке я надула губы и сердито на него посмотрела снизу вверх. — Так, а теперь серьезно. Кто тебе нравится? — в конце концов он все-таки заставил себя прекратить смеяться и пристально на меня посмотрел, но, увидев мое недовольное, негодующее лицо, начал явно недоумевать, — Ты сейчас не шутишь? Если это действительно серьезно, то у нас большие проблемы. Дело в том, что я… — на секунду он замолчал, подбирая правильное выражение, слово, фразу, чтобы закончить начатое предложение, — Я нетрадиционной ориентации. Мне нравятся мальчики, — теперь я на все сто процентов понимаю выражение «с каждой секундой становилось все хуже и хуже». Мое молчание затягивалось, мысли хаотично кружились у меня в голове, время от времени из носа шла кровь и дышать становилось тяжело. Я была полностью опустошена. Мне не хотелось плакать, кричать, бить кого-то, что-то делать, лишь сидеть, молчать и смотреть в пол, но, посмотрев на него, я поняла, что и сам Генри сожалел об этой ситуации, — Извини… — Увидев мой взгляд, блондин грустно улыбнулся мне и присел на пол рядом, — Как давно ты их испытываешь? Да, и зачем тебе нужен я? Оглянись, я не один парень в твоей жизни, — он покрутил пальцем в воздухе, делая этим движением круг, — Пошли, я докажу тебе это, — Генри взял меня за руку и поднял одним рывком, но, поняв, что стоять не могу, не то, что ходить, поднял меня на руки. Мы вышли из туалета и направились по коридору, который вел к столовой. Светловолосый постоянно пытался меня развлечь, разговорить, но у него это получалось плохо. Пока он не влетел в дверь вместе со мной, рассказывая очередную неудачную шутку. Сама ситуация показалась мне настолько нелепой, что, не сдержавшись, я засмеялась настолько громко, насколько мне позволял мой теперь тихий голос. — Чего ты смеешься? Тебе совсем не жалко пострадавшего во время «автоаварии»? — сказал он спустя некоторое время после того, как перестал постанывать от боли. Хоть он и все ещё бурчал, но можно было заметить, что его хитрая мордашка довольна этим обстоятельством событий, несмотря на то, что пострадало его тело. Какое-то время мы лежали на полу и смеялись по всяким мелочам, которые приходили на ум в наши головы. Его рука обнимала меня за талию, пока я сама лежала у него на груди. Рядом с ним чувствовалась безопасность и спокойствие, хотелось бы мне остаться здесь навсегда, но время — вещь беспощадная. Спустя минут десять настало время, когда заканчиваются очередные пары, и все студенты направляются наконец-то по домам. Когда мы только собирались вставать, прошел мятноволосый мальчик с красивыми и вечно грустными голубо-серыми глазами. Этот мальчик всегда хорошо ко мне относился и стал как второй вечно думающий о чем-то лучший друг, имя которого Алекс. Увидев его, он быстро встал, но, понаблюдав за реакцией блондина, все стало намного яснее. Этот парень и есть его безответная любовь, но, посмотрев в глаза мятного, можно было заметить, что не такая она уж и безответная. Сердце, в который раз за этот день, болезненно сжалось и ко мне пришло понимание, что это действительно был конец. Только вот… Оставалось единственное НО, которое стало мучить меня. Сколько уже у Генри эта болезнь? — Генри… Как давно она у тебя? — мой голос все еще срывался при каждом слове, но этот вопрос был слишком важен сейчас, — Сколько времени у тебя осталось?.. — не имея сил сдерживаться, мой неожиданный кашель выплюнул за собой целые бутоны бордовых роз, разбрызгав везде красную жидкость. — Да, какая разница сколько мне осталось жить?! Посмотри на себя! — он мгновенно опустился на колени и протянул бумажную салфетку, которую достал непонятно откуда, — Важен сейчас не я, а ты! Сколько тебе осталось?! — светловолосый кричал от неизвестности и неизбежного ответа, его взгляд метался между мной и теми лепестками, который еще пару секунд назад были такими красными. — Просто признайся ему в своих чувствах… — сейчас я скорее не говорила, а шептала эти наставляющие слова ему в глаза, — Ему далеко не все равно на тебя как это может показаться… Сделай это… — говорить становилось сложнее, воздуха совсем не хватало, голова разрывалась на части, а его глаза, эти зеленые глаза были рядом как это происходило обычно и смотрели мне прямо в душу, разогревая там давно пропавший огонь. — Алекс! Вызывай скорую срочно!.. — басистый голос Генри кричал в другую сторону от меня, но сам он прижимал меня к себе и гладил по тонким волосам. Кажется, я ощутила мокрую линию, текущую по моей щеке, и блондин придвинул меня еще ближе. — Да, я уже, дурень!.. — неожиданный крик мятного долетел до меня из той кромешной темноты, в которую я медленно и постепенно проваливалась, совершенно не сопротивляясь и понимая, что мое рано или поздно почти наступило. Время, которое я летела в бездну, стало сплетаться воедино и лишь изредка был виден белый просвет и меня толкало вверх, но этого не хватало, и последние мысли стали хаотично кружиться в голове. Иногда до меня доносились до жути знакомые голоса, но чьи они понять было нельзя. Проносились перед глазами давно забытые воспоминания с ранних лет до сегодняшних дней. Вот я бегу, пересекая огромное снежное поле, и пытаюсь догнать надоедливого, но любимого, старшего брата, вот стою перед огромной дверью, которая ведет в школу, а вот и Генри, который подошел ко мне на перемене, познакомится с только что перешедшей новенькой, недалеко стоит и Алекс, наблюдая за происходящим с откровенным любопытством. Семейный стол на Новый Год, торты на Дни рождения, зеленые горящие пламенем глаза Генри, вечно настороженные и грустные Алекса, разговоры ни о чем, концерт любимого исполнителя, свадьба старшего брата и, конечно, начало «цветочной» болезни. «Надеюсь, у них все сложится хорошо, и моя семья будет жить счастливо без меня…» — это была последняя мысль, о которой подумала я, и окончательно провалилась в пустоту.

***

Блондин и мятноволосый сидели в зале на неудобных стульях, но разницы им уже не было, ведь на волоске висела жизнь их лучшей подруги. Шансы еще были, благодаря Алексу, который, сразу сообразив, позвонил в скорую. Глаза обоих медленно закрывались от усталости, а головы опускались вниз, пока не додумался светловолосый положить ее на плечо другому, но поспать им не удалось, к ним вышел врач, который забирал в палату Эмму. — Извините, вы приехали вместе с Эммой… — они мгновенно поднялись, обращая все свое внимание на подошедшего, он же смотрел в документы, вспоминая ее фамилию. — Кэрролл? — получив в знак согласия два кивка, врач продолжил. — Нам очень жаль… — смысла дальше слушать не было. Горькие слезы потекли по бледным щекам Генри, а в груди Алекса образовалась дыра, которую, словно вырвали из груди, и на лице образовалась одна единственная мокрая дорожка. У Генри текли они от усталости, бессилия, потери, осознания собственного бессилия и от собственного одиночества. Увидев, что творится с зеленоглазым в этот момент, сероглазый моментально обнял его и стал гладить его спине, утешая и шепча какие-то успокоительные слова. Казалось, что стояли они вечность, пока мятный не решил, что слезы блондина отступают, а его футболка достаточно мокрая. Врач исчез так же быстро как и появился, поэтому, собрав всё что было у них с собой, они направились к выходу. — Поехали за мороженым? — неожиданно даже для себя ляпнул Алекс, направляясь к черной машине, которую на время забрал у отца, долго уговаривая и упрашивая. Повернув голову к своему собеседнику, он заметил лишь грустную улыбку и взгляд, направленный куда-то далеко в небо. Решив для себя, что это был положительный ответ, он открыл дверь в просторный салон и завел двигатель. — Да, почему нет? Думаю, она была бы счастлива узнать, что мы будем жить дальше, — Генри взял за руку мятного, сплетя их пальцы, и посмотрел на него уставшими, красными глазами. Переварив его слова и кивнув самому себе, сероглазый сжал их руки и повел машину к ближайшему ларьку с мороженым.