Нецельный человек

«Нецельный человек» -«Плачь же мать И плачь земля… Кровавыми слезами. Скорби отец! Сжигай венец! …Из древа вырезай. И реви же тварь — Нецельный гад, Ведь ты — урод родился! Ненужный ты… Неполный ты… Быстрее погибай», — Вот что мир кричал Нашему уродцу. Это ему он напевал Колыбельной день за днем… Ведь он слепой И он немой И даже запахов не чует. Он был уродом в крепости, Изгоем средь людей. Его отец и мать уж бросили, Оставили во тьме. И вот… Безглазый и безносый, Безрукий и безногий Лежит на хрупком теле Бесцельный человек. Он валяется на свалке Средь обломков ржавых труб, Он лежит на ржавом хладе, Смирившись… с судьбой. И мир на свалке плачет Будоражащим дождем, Разбиваются там капли, И ревет повсюду гром. Но вдруг! Средь треска грома Сверкнул ярчайший блеск, И на смену ужасному отчаянью Пришел надежды… яркий… свет! Средь туч темнейшей ночи Пришла помощи рука, И с надеждой яркой скрипкой Вдруг промолвила она: -«Эй, ты! Несчастный человек. Слышишь ли меня…? Ответь быстрей. Ответь!». И умирающий уродец Покорно голову поднял И, примерно глядя в небо, Кивок руке подал. -«Ха! Я так и знал, Что сможешь ты услышать! -«Но как же так?!», — Промолвишь ты, -«Как без ушей-то можно слышать…?!». Хочешь я отвечу?! Мой захудалый друг… Все дело в твоем сердце! Лишь оно твой верный друг. Оно повсюду зряче, И оно мудро сполна… Оно является глазами И может слышать сквозь века! Так что только люди с сердцем… Могут мир этот понять. Так что только люди с сердцем… Могут мир… вокруг… услышать. …Не уходи в отчаянье! Да, неполноценный — нет ни глаз, ни рук… Но даже многие с руками Не способны что-то делать… И даже многие с глазами! Не способны хоть что-нибудь… Узреть. …Цени, что дали. Цени себя и сердце уж свое. И тогда… Тебя полюбят. Без упреков… И фальшивых слов». Урод все слушал, не спеша — Сердцем лишь внимая, А когда услышал слово: «Любят», Вдруг заплакал сгоряча. -«Вижу, плачешь ты… А значит… Словам моим внимал. За это… Я подам тебе подарок, Что вполне ты заслужил. Получай же свои руки!!! И иди ко мне! Быстрей!». Да засеял же свет сияньем, И хором мир запел, Ведь даровал уродцу руки Друг с ярчайших-то небес! -«Теперь! Иди сюда — на гору, Что выше всех небес. Иди сквозь камни и обрывы! И позабудь. Что твои руки уж… Слабы!». …И урод без ног, без глаз Через боль, отчаяние, Стал ползти он к мудрецу. Он все полз и полз Сквозь горный ветер Он полз к мечте Наперекор судьбе. Но вдруг! Что-то треснуло внутри… Отчаянье поглотило. Он пал на острие камней Без сил души и тела. -«Эй! Ты сдаться там решил?! Нет, я знал, что все так плохо, Но чтоб пасть в конец пути?! А ну вставай, глупец! Борись с отчаяньем! Я слабости не потерплю!». Урод еле голову поднял И промолвить попытался, Но, не имея уж уста, Он выдал лишь жалкое… мычанье. -«Чего ты мямлишь там?! Ты хочешь говорить…? Ха! Ну, валяй…! Мне интересно, Что же первым ты мне скажешь, Когда я дам тебе уста». И закричал сильнейший ветер — Завыл сильнейший ураган, Ведь у нашего уродца Есть теперь уста. И первым молвит он: «Спасибо! За то, что руки даровал. Но скажи мне братец свыше, Почему же ноги мне не дал…? Зачем глумишься надо мной…? Зачем ты… издеваешься…?! Почему говоришь ты мне идти, Хотя я ползу-то еле как…?». Мудрец… Со слезами засмеялся! -«Неужто ты — глупец Надежду грел На простоту судьбы? Неужто правда верил, Что я дам тебе все просто так…?! Вот так! На серебряном-то блюдце! А ну вставай глупец! Борись!!! Не заслужил пока ты руки, Коли тощи твои руки, И слаба твоя душа. Ведь дабы что-то получить… Надо что-нибудь уж сделать — Надо хоть что-нибудь… отдать». И мудрец ушел В долину гор И скрылся там В пучине, А уродец наш… Ползти продолжил. Сквозь раны уж телесные И душевную-то боль. И вот… Когда время утекло, Он был на пике неба — Он был… средь гор. На руках его… Ссадины, ушибы. На теле… Кровь, да синяки. Но он доволен — Он с улыбкой, Ведь он чует солнце на себе. И пусть он кровью истекает… И пусть тело его жжет. Все равно душой он счастлив Ведь он… Дошел! Впереди… он слышит смех Радостной гитары По чьим струнам ударяет Заскучавший от времени… мудрец. -«О-у… А вот и ты», — Промолвил он, -«Садись скорей! Тебя я тут заждался…». Урод подполз И сел уж рядом, А затем… С довольным видом Прошептал он мудрецу: «Ну, вот. Дополз. Ноги дашь?» -«Не дам». -«Как не дашь?!». -«Вот так. Не дам». -«Но ты же обещал!» -«Не помню я такого. И вообще… Куда ты там спешишь? Садись, собрат, садись. Тебя давно мы ждем». -«И кто же это «мы»?». -«Как кто?! Я, да мир. Ведь ты только посмотри… Какой чудесный вид с горы…». -«Да ты видно брат мой тролль. Как без глаз я буду видеть?!». -«Ах, да… Об этом позабыл! Я дарую тебе… Уши!!! Теперь ты можешь… мир… узреть». -»…О, превеликий ты мудрец ответь: Как ушами можно видеть!!!?». -»…Ты сердцем слышал! А теперь… Удивляешь зрячести ушей?!». Урод замолк — задумался. -«Прости меня», — Промолвил он, -«Прости уж дурака…» Урод подполз… И замолчал, Прошептав тихое: «Спасибо…». И вот лежит он на боку, Слушая природу… Вокруг поют уж птицы, Шуршат листья на ветру. Хрустят деревья стародумы, Течет река… Уж где-то там… В далекой чаще. Да танцует… мягкая… трава. Мудрец… окинул взглядом друга. Тот… лежит с улыбкой дурака. -«Ну, я же говорил, А ты все возмущался. Не смогу, ну не смогу! Да все ты сможешь…! Стоит только… Захотеть. Ты запомни братец мой, Не все глазам объято, И не все… понятно голове. Порой… Чтобы хоть что-нибудь понять, Надо принять собственную глупость, А чтобы хоть что-нибудь узреть, Надо закрыть… себе… глаза. Так что пока без глаз ты будешь, Чтобы научиться зреть вокруг. Ибо только ты представь… Если без глаз… научишься бежать, То, что творить ты будешь, Когда, наконец… Увидишь свою цель!». -«Цель? О чем ты молвишь?». -«Как о чем?! Неужто цели нет?!». Урод… Замок повесил на уста И неловко… Отвернулся. -«Знаешь… Ты во истину бесцельный. Бесцельный человек. Ладно быть нецельным, Но не иметь уж цели в жизни — Это величайший грех…! Ведь каждый-то из нас Неполным в мир приходит, Но, имея в жизни цель, Мы становимся людьми. Иль неужто ты — Мой младший брат Правда верил, Что таким родился ты один? О, нет…! Многие из нас Не способны сразу видеть, Многие из нас… Не способны сразу… говорить. Но мы-то все уж учимся. На то и рождены. Ведь жизнь — это движенье. А движенье… Это жизнь. Так что хватит нам сидеть Мой маленький братишка. Пора нам жить, летать! Пора нам цель твою искать…». И мудрец его столкнул! С горы! К чертям ужасным!!! -Лети-лети! Мой страшный друг. Надеюсь… Не умрешь. И полетел копьем уродец, Облака собою разрезав, И упал он с пика, с неба Прямиком в ужасную-то грязь. И вот валяется он в луже… Средь воды дождливых туч, И поднимается он злостью И орет уж мудрецу: «Ты что творишь?! Урод ты, гад». -«О-у… Ты жив. Я рад». -«Ты убить меня решил?!». -«Нет, ну что ты. Закалить!». -«Я камнем падал!». -«Зато стрелою ты взлетишь». -«Я душу потерял!». -«Да брось собрат. Нытье отставить. Пора нам цель твою искать». -«Да нет ее! Тебе я молвил. Иль неужто ты забыл?!». -«О-о-о, не лги ты мне Мой младший братик, Тебя я знаю хорошо. Ты ушел во тьму сознанья — Ты спрятался в сомнениях своих. Но пора бежать тебе наружу! Давай, собрат! Ты соберись! Я даже дам тебе уж ноги, Что тоньше спичек бедняка… Но не думай ты с презреньем, Ведь сила их… зависит только… от Тебя!». Урод… Поверил мудрецу. И, стиснув зубы с одоленья, Встал он на ноги свои. Костыли его болят, А костыли его уж ломят, Но он стоит… Стеной стоит! Непоколебимый он — стальной! -«Браво! Мой маленький братишка. Теперь! Беги сюда, где цель твоя. Лети слепцом сквозь злые ночи! Лети сквозь тьмы ужасной… облака!». И полетел уж наш уродец Навстречу к мудрецу. И полетел-то наш уродец, Веря лишь сердцу своему. Он бежит во мгле ужасной, Что шепчет страхами его, Она его кусает знатно, Пытаясь сбить его уж с ног. Но он не прост! Он силой сделан! Тьма его-то не возьмет. Он бежит, Сияя светом, И не вникает в шепот тьмы. Ведь цель его… дорогу чертит, А мудрец… направляет голосом своим: «Давай-давай! Почти ты вышел! Иль не видишь свет в конце пути?!» Урод задумался, вгляделся. -«Не может быть», -Подумал он, -«Неужто правда вижу? Вон там — в конце пути. Светит цель моя сияньем неба! О, мудрец! Уже иду!». И прыгнул наш уродец Прямиком в неба синеву! А когда очнулся ослепленным, Он осознал… что видит… все… Вокруг. -«О, боже. О, мудрец, я вижу! Я вижу свои руки, ноги, Я чувствую траву… Я вижу мир чудесный! Я вижу всюду красоту. Но лишь тебя… Нигде не вижу. Ты где мудрец? Ответь! Прошу». И мудрец подал свой голос, Но не где-то там снаружи, не-е-е-т. Он заговорил внутри уродца — В его темнейшей голове: «Ну, привет, мой младший брат. Не ожидал меня услышать Средь своей-то темноты?». -«Не понимаю, объясни!». -«Сейчас все будет, обожди. Ты, верно, хочешь знать, Где цель твоя упрятана. Так обернись же ты скорей! И узри… Приданое царей». Урод… Молниеносно обернулся И увидел… Что посреди златого поля, Стоит лишь зеркало одно, Оно сияет светом И отражает красоту. -«Пойми же ты», — Сказал мудрец, -«Что цель твоя Тобою и являлась. Ты был уродом в крепости, изгоем средь людей. Тебя отец и мать уж бросили, оставили во тьме. Ты лежал на свалке мусором, готов был умереть. И вот от одиночества и скуки… Ты из тьмы… создал… меня. Я стал тебе собратом И злейшим-то врагом, Я вел тебя уж в горы, И кидал я с них копьем, Но все мученья окупились! Ведь ты… Себя нашел. Ты был один — Ты был изгоем. Ты не знал любви, Ты знал лишь боль. Но все мученья позади… Мой маленький братишка. Отныне здесь ты не один — С тобой я, да свита». -»…Свита? О ком ты говоришь?». -«О-о-о… Брат ты мой. Я тебе истину открою. Ты уродом был нецельным, А теперь… Стал мира… Королем!». …И Король замолк. Задумался. -«Так вот же что… Мой старший брат, Выходит я сам Себя создал?». -«Все верно брат ты понял!». -«Так может… Могу создать других?!». -«А как творить ты будешь?! Неужто примером же своим?». -«Безусловно! Как иначе?! Вперед мой брат! Уж к приключеньям! Расступись же мир! Ведь Я иду». И расступился лес дремучий, И разбежалась быстрая река, Ведь все… Уважали короля. Да так! Что даже птицы вслед запели Хором церемонных труб! И птицы пели Два лишь слова: «король идет! Король идет! Король-король идет!!!»