Как Азирафаэль Гавриилу за секс пояснял

      — И как часто у вас, этот… секс?       Они стояли в коридоре райского офиса. Столкнулись у кулера — даже на сверхъестественной работе всё самое интересное случается именно у кулеров, — и, в общем-то, не самое удачное это было место и время для разговора. Как раз обед, и эфирные — не оккультные! — спиногрызы повыбегали из кабинетов кто куда. И конечно же не обедать в прямом смысле этого выдуманного смертными слова — ангелы не нуждаются в пище, — просто никто не любит работать. Даже те, кто изначально изобрели такую добродетель, как трудолюбие.       И конечно же, неудачным был сам собеседник. После того, что они с тем препакостным демоном учудили месяц назад, расстроив Апокалипсис и оставив архангелов и лично его, Гавриила, в дураках, апофигеем чего стала демонстрация Азирафаэлем чудес огнеупорности на собственной казни, местные начали негласно почитать паршивца. Примерно как всё те же смертные почитают полицейских или налоговых инспекторов: врезать бы по наглой морде, а стрёмно — никак отпор может дать. Испепелить, к примеру.       И поэтому, возвращаясь к вопросу о неверном месте, Гавриил мог бы пригласить Азирафаэля к себе в кабинет, или хотя бы уговорить отойти в ближайшее и наилучшее место встречи из всех — в туалет, Небеса и тут не оказались исключением, — но безопаснее всё же, по мнению Гавриила, было остаться здесь, посреди галдящей и поглощённой собой толпы, белой горной рекой циркулировавшей по не менее белому коридору.       На самом деле, Азирафаэль приходил за расчётом, и получил его в рекордно сжатые сроки — увесистая папка с документами, в которую сейчас он, отчаянно краснея, вцепился, сама кинулась в руки, лишь стоило ему, вежливо постучавшись, приоткрыть дверь встретившего его гробовой тишиной отдела кадров. И, можно поспорить на что угодно, едва за пробубнившим удивлённое «Спасибо?» ангелом закрылась дверь, из-за неё послышался коллективный выдох трёх десятков голосов. Гавриил мог поспорить на что угодно. Потому что как раз в этот момент, предвкушая скорое утоление жажды, проходил мимо, к кулеру. Ангелы, на самом деле, и в воде не нуждаются, а эту перевёрнутую вверх тормашками неопорожняемую бутыль установили тут преимущественно атмосферы ради, но разрази гром его увлечение бегом.       И тогда у Гавриила в голове возник небольшой план. Или большой. Это уже как карта ляжет. Гавриил предпочитал думать о себе как о крайне прилежном работнике, по крайней мере, ни от коллег, ни от Богини нареканий он никогда не получал. Поэтому он считал себя обязанным во что бы то ни стало выведать у Азирафаэля всё, что могло бы помочь Небесам одержать верх над Преисподней, хотя в сложившихся обстоятельствах правильнее было бы сказать «наладить эффективное сотрудничество с Преисподней». По крайней мере, с некоторыми её представителями. И, возможно, в виде бонуса заполучить парочку бесценных демонических способностей. Гавриил предпочитал думать о себе как о крайне прилежном работнике — на деле смертные называют такое банальным карьеризмом.       И вот теперь они стояли у кулера, в коридоре райского офиса и вели, возможно, самый странный диалог за все шесть тысячелетий с сотворения.       — И как часто у вас, этот… секс? — ткнул Гавриил после дежурных приветственных фраз и неловкого обсуждения погоды пальцем в небо. Или в наболевшее. Но, тем не менее, он попал в точку.       — Ну-у, первое время вообще постоянно, — смущённо улыбнулся ангел, явно не ожидавший такого вопроса в лоб. — Когда я Кроули распробовал. А теперь как-то всё вошло в своё русло, и пары-тройки раз за день нам вполне хватает. Даже вот, видишь, документы выбрался забрать. В любом случае, один раз ведь не обязательно предполагает один заход, верно? — уточнил он выпучившему глаза Гавриилу, розовея щеками.       — Ну и, — начал Гавриил страшным шёпотом, заозиравшись по сторонам, — и как это, ну, секс этот ваш, происходит?       — Ой, а ты тоже не знаешь, что ли? — оживился Азирафаэль. — Всё-таки прав был Кроули, не одному мне технологию ни при приёме на работу, ни после не рассказали.       Гавриил сглотнул образовавшийся в горле комок и воззрился на мявшего папку ангела с максимальной надменностью, какую только мог выдать, стуча от паники коленками.       — Ты как наш лучший полевой работник… — он кинул взгляд на папку — верёвочки по бокам приветливо завязаны бантиками — и добавил, чувствуя в себе задатки великого дипломата: — к несчастью, бывший, хотя мы в любой момент ждём тебя обратно, — в этот месте ангел расцвёл одной из наимилейших своих улыбок, а Гавриил ругнулся про себя: не приведи Богиня, за чистую монету примет и вернётся, — лучше кого бы то ни было из наших осведомлён о тонкостях человеческих взаимоотношений, — Азирафаэль опустил глаза долу, шаркнул ножкой, и Гавриил подумал: «Как расклеился. Сейчас все явки с паролями и сдаст», а вслух продолжил: — поэтому я, конечно же зная азы, обращаюсь к тебе, о существо, познавшее неведомое, с просьбой: поделись со мной сим тайным знанием о… скажем так, практике.       Ангел явно выглядел польщённым.       — Ох, Гавриил, благодарю тебя, — проговорил он, покачивая головой, видимо, от благодарности и неверия в свалившееся в виде похвалы бывшего начальства счастье. — Я, право, и не знал, что ты так высоко ценишь меня и мой опыт…       Гавриил улыбнулся ему ободряюще.       — Конечно же я расскажу тебе, — вздохнул Азирафаэль. — Почту за честь. По старому знакомству.       «Йэс!» — сделало эфирное тело Гавриила характерный жест рукой. Тем, что, по крайней мере, в качестве верхней конечности предполагалось.       — Так, — засуетился ангел, — ну смотри. Лучше, наверное, это делать лёжа, но, на самом деле, люди придумали сотню поз разной степени удобства. Позволю себе порекомендовать тебе книгу об этом. Называется «Камасутра для геев», основана на той самой легендарной «Камасутре», написанной индусами… а впрочем, неважно, — оборвал он себя на полуслове. — Хотел сказать, пока мы пытались укрепить в Риме христианство, а потом предотвратить развал Империи, на Востоке люди хорошим делом занимались. Если зайдёшь ко мне как-нибудь, могу даже дать на время под расписку. Но, наверное, это уже продвинутый уровень, тебе пока рано... В любом случае, главная прелесть обеих «Камасутр» в том, что, являясь весьма и весьма исчерпывающими руководствами, они оставляют богатый простор для фантазии. Например, у нас есть крылья, а люди бескрылы, поэтому мы с Кроули позволили себе... ну... дополнить оригинальное издание парой-тройкой свежих параграфов. — Азирафаэль просиял смущённой белозубой улыбкой.       — Так... — протянул Гавриил в крайней степени замешательства. Как-то это всё слишком сложно. Наверное, зря он шесть тысяч лет назад согласился на командировку на Сатурн, аккурат когда в подопытном Эдемском саду появились первые подопытные смертные. Наверное, всё могло бы сложиться по-другому, узри он воочию, как люди изобрели секс. Быть может, тогда он был бы главой архангелов, а не просто первым среди равных. Апокалипсис свершился бы и окончился победой Рая. По крайней мере, не пришлось бы играть перед этим мелким изменником чрезвычайно заинтересованный покерфейс! Гавриил потянулся ладонью к затылку, но на полпути щёлкнул трясущимися пальцами и сотворил из воздуха блокнот на кольцах и автоматический карандаш — и то, и то с позолотой, естественно. — Ты не против, если я буду конспектировать? — выдавил он подобие улыбки.       Азирафаэль состроил глубоко понимающую рожицу и закивал:       — Конечно-конечно, дорогой мой... друг. Конспектируй на доброе здоровье. Я понимаю, что это всё довольно непросто. Я сам сперва четыре книжки прочёл, — он понизил голос на полтона и доверительно наклонился к Гавриилу, — и даже посмотрел один фильм, — архангел вылупился в ответ, что должно было означать «Ты что, блять, смотрел порнографию? Серьёзно?!», но было воспринято Азирафаэлем, по всей видимости, как нечто вроде «Боже, Азирафаэль! Такой обстоятельный подход к делу заслуживает похвалы!», потому что тот с чрезвычайно довольным видом сообщил: — Угу, из курса естественных наук для старшей школы. Я бы и его тебе дал, жаль только, насколько мне известно, тут в Небесной канцелярии нет ни одного кассетного проигрывателя...       — Азирафаэль, кассетных проигрывателей и на земле нет! — раздражённо перебил Гавриил. Этот пакостник своими выходками с ума его сведёт. Он и так тут... на глазах у всех... Пусть только пикнет кто другим архангелам, как он тут унижается!.. И всё же надо работать. Надо работать, а значит, постараться быть с ангелом повежливее. Потому что иначе какой же лакомый кусок пронесётся мимо его рта!.. Нет, этого положительно нельзя допустить. Пять минут позора против вечности всемогущества и других всяких разных плюшек. Ты должен быть сильным, ты же архангел-мать-его-Гавриил в конце концов. Поэтому он смягчил тон: — К моему вящему сожалению придётся обойтись без фильма. Уверен, его с лихвой заменит мастер-класс от тебя. Я весь внимание.       — О, правда? Нет? — Ангел озадаченно ковырнул угол папки.       — Уж пару десятилетий.       — У меня есть кассетный проигрыватель... Я же этот фильм посмотрел. Не думал, что с ними такая напряжёнка... Но если ты хочешь, вместе с кассетой я могу дать тебе и проигрыватель.       Гавриил глубоко вздохнул, считая про себя до десяти. Почему он только сейчас заметил, что у него в штате аж шесть тысяч лет проработал невротик с осложнениями в виде перфекционизма? Списали бы его давно в утиль, и дело с концом.       — Азирафаэль, мы не будем смотреть фильм.       Тот рассеянно и немного расстроенно кивнул:       — Ты прав. Лучше сухих теоретических выкладок — живой рассказ. А лучше живого рассказа — собственный опыт. — Снова обретя мечтательное выражение, лицо Азирафаэля залилось густой краской так, что белые волосы на контрасте стали белоснежными. Этот эффект смертные широко использовали в рекламе зубной пасты с эффектом отбеливания. Гавриил такой пользовался. — Я бы ещё пару лет, возможно, просидел в кабинете, изучая проблему, если бы не Кроули... — От удовольствия ангел прикрыл глаза, а Гавриил, улучив момент, скривился. — Выключил фильм, пообещал, что «На месте разберёмся!», взял за руку и...       — И? — прохрипел Гавриил, занеся карандаш над бумагой.       Азирафаэль глубоко вздохнул. Судя по отсутствующему, блуждающему мимо Гавриила взгляду, мыслями он был явно не в коридоре Небесной канцелярии. Секунду спустя он встрепенулся и кашлянул.       — Так, и о чём это я? — Гавриил посмотрел на него выразительно: ближе к теме. — А, так вот. Прости, пожалуйста, за лирические отступления. Просто это было так... чудесно... В общем, для начала нужно снять одежду. Да, для этих целей находиться в обществе другого существа без одежды считается приличным. Потом вы ложитесь... лучше на кровать. Туда, где мягко. И лучше, чтобы была подушка. Дальше нужно целоваться. В принципе, целоваться можно было с самого начала... Ты умеешь целоваться? — поинтересовался он, почесав бровь.       Гавриил кивнул. Потом мотнул головой. И снова кивнул.       — Ничего страшного, это поправимо. Об этом я тебе тоже литературу подберу. Это даже проще, чем секс, ты разберёшься, я в тебе уверен.       «1. Раздеться.       2. Лечь на кровать. (Подушка! — зачем?)       3. Целоваться. (Можно перед п. 1.)» — писал Гавриил, закусив кончик языка.       Между тем, Азирафаэль, казалось, входил во вкус.       — Причём, это важно, отметь у себя: во время секса можно целоваться не только в губы, или в щёку, или какое-то другое место на лице, но и вообще куда угодно.       — Да? — на секунду оторвался Гавриил от писанины. — А это гигиенично? Партнёр же всё-таки... демон. — И застыл. Он же не проговорился только что?       Но Азирафаэль похоже принял сказанное на свой счёт и отмахнулся:       — Да о чём ты? Они же такие же ангелы, как мы, только падшие. Но суть ведь одна. В крайних случаях хороший гель для душа или кусок душистого мыла решат проблему.       «(Душ — перед п. 1.)» — зафиксировал Гавриил.       Меж тем Азирафаэль закинул папку на псевдо-кулер и, как заправский лектор, принялся расхаживать взад-вперёд, заложив руки за спину.       — Итак. Вот вы лежите.       — Без одежды?       — Без одежды. И дальше у вас несколько путей, что можно сделать. Ох… но я тебе расскажу, конечно, только об основах. Не зря же человечество столько литературы об этом написало — это действительно целая наука. Не буду смущать тебя обилием информации… Итак, самая главная ваша задача — стимулирование гениталий друг друга. Главная цель — достижение сексуального удовлетворения, оргазма, если угодно. Нет… — покачал ангел головой, и Гавриил напрягся: ну что там опять? — Ввожу тебя в заблуждение: на самом деле, главное, конечно же, показать, насколько ты его любишь. Я столько тысячелетий страдал от невозможности показать Кроули то, что чувствовал к нему. Я просто не знал — как? Не лезть же, право, ему в голову с подробной презентацией! Это ближе к работе демонов, если я верно осведомлён. Тем более — не рисовать же ему эту презентацию в PowerPoint… хотя я всерьёз пытался систематизировать таким образом свои мысли. К тому же я пребывал в полной уверенности, что у меня, как говорится, всё на лбу написано. Но как же ужасно я ошибался, Гавриил!       Ангел подошёл вплотную, ухватился в сердцах за отвороты пиджака и с жаром встряхнул. «Точно сущность изменил. Монстр. Старый Азирафаэль был на такое не способен», — думал Гавриил, прилежно улыбаясь и покачиваясь на отворотах безвольным мешком с картошкой.       — Обязательно, обязательно, дорогой мой, расскажи своему другу, что ты любишь его! Каждый вправе знать! Секс же — поистине замечательный способ наглядно продемонстрировать, как много он для меня значит, какое томление охватывает всё моё существо, когда я вижу его, как вздрагивает моё человеческое сердце, когда он задевает мою руку, будучи уверенным, что я не понимаю, что это не случайно.       Азирафаэль отпустил Гавриила, видимо сочтя, что урок усвоен. Лекция его, однако, начала принимать окрас отповеди.       — Наглядно продемонстрировать, как люблю его кожу и волосы, как давно хотел ощутить их запах. И вкус его губ. И как мечтал прижаться к его груди, обнять его, и чтобы он обнял меня в ответ. Дышать моим Кроули. Засыпать так и просыпаться. Как же я давно мечтал показать ему всю величину, весь размер… — ангел замялся и поджал неловко губы, — а впрочем, это к делу тоже не относится. В общем, социологи понимают секс как форму общения, и они чертовски, то есть, ангельски — то есть, без разницы! — потому что они правы. И я с ними согласен Гавриил, и Кроули, мой дорогой Кроули, он тоже согласен! Он никогда не признается, но как же мастерски и восхитительно он доказывает этот тезис деяниями своими. Эх, он всегда был большим человеком… существом действия, нежели я. И будь я хоть чуточку — тысячелетий на пять хотя бы — порасторопнее… Ты представляешь, Гавриил, сколько раз я мог показать ему, как сильно люблю его, в таком случае, из расчёта примерно шестьсот тридцать раз за месяц?       — Сколько-сколько? — поймал Гавриил челюсть на полдороги к полу.       Ангел опустил глаза и строго пробубнил:       — Оставь, пожалуйста, при себе шуточки про мозоли и протёртость до дыр. Ни к каким мозолям и дырам это в действительности не привело, — он вскинул подбородок и закусил мягкие щёки, глядя архангелу прямо в глаза. — А Кроули ничего не смущало в эти шестьсот тридцать… шестьсот тридцать шесть раз, если быть точным. Счастлив был как ребёнок, до завода по изготовлению сладкой ваты дорвавшийся.       Гавриил моргнул и уставился на надувшего, словно фарфоровый пупс, губы ангела.       — Ты, — он ткнул Азирафаэля карандашом и вскинул бровь, — ты что, правда, ведёшь этому учёт?       Собеседник метнул в него такой горящий взгляд, что Гавриил чуть было не спрятался за блокнот формата А6, — испепелит же поганец огнём своим адским. И никто не вступится: толпа ангельских клерков не замечала их с максимальной старательностью, на какую только была способна.       — Конечно же я веду, о чём речь! — возмущённо выдохнул Азирафаэль, подходя опять впритык и заставляя Гавриила отклониться назад. — Как и всем важным вещам в моей жизни! А Кроули, да простит меня Всевышняя за правду, самая важная часть моей жизни! — он взъерошил волосы: вроде, успокоился. Пусть лучше про утехи свои с демоном сопли сахарные льёт, по крайней мере, это не угрожает никому гибелью без возможности восстановления. Разве что развоплощением, вызванным перенасыщением крови глюкозой. — Не то чтобы это было обязательным пунктом. Можешь не записывать.       Архангел пожал плечами и вычеркнул строчку.       Азирафаэль патетично молчал. И, похоже, морща длинный нос, прикладывал неимоверные усилия, чтобы не пустить слезу. Только второго потопа им не хватало — прямо в Небесной канцелярии! — подобное наверняка не входило в планы Небес. По крайней мере, не в это тысячелетие. И уж точно не в его, Гавриила, смену.       — Послушай, Азирафаэль, — начал он, осторожно трогая бывшего подчинённого за плечо. — Я ничего такого не имел в виду.       Ангел взглянул на него из-под ресниц и вздохнул.       — Я просто… просто хотел уточнить, ну, чтобы…       — Он меня любит, — перебил его Азирафаэль, поднимая указательный палец. — Но это было обидно. Ты так никогда не делай, — нацелился он Гавриилу в глаз, и от бессилия перед неминуемым тот снова сморщился, мысленно прощаясь со всеми сразу и ни с кем конкретно. — Помни, что это может его ранить. Это уже совет из сферы семейной жизни… Такое знать никогда не рано.       «Чего?» — чуть было не выпалил Гавриил вслед исчезнувшему пальцу, но всё же пересилил себя. Информация! Главное информация! А не гипотетические браки между ангелами и демонами. При ближайшем рассмотрении перспектива показалась Гавриилу весьма заманчивой.       Азирафаэль тем временем поправил свой поганый галстук-бабочку, звонко хлюпнув носом, одёрнул линялую жилетку и сунул папку под мышку, явно намереваясь откланяться.       — Постой! — Гавриил перегородил ему путь к отступлению. — Мне кажется, что вести такого рода бухгалтерию… — он запнулся, подбирая слова, и в итоге даже не солгал: — мило?       Азирафаэль поднял на него полные надежды глаза:       — Ты правда так думаешь? — он снова вздёрнул подбородок. — Ангел всегда поймёт ангела. Даже несмотря на то, что у нас с тобой и остальным руководством возникли определённые разногласия.       Шокированный Гавриил почесал щёку. Какой же этот невротик-перфекционист утомительный. Нудный. И как на пороховой бочке с ним. Почему же он этого раньше не разглядел? Нужно будет повнимательнее присмотреться к остальным десяти миллионам. Проверку там какую-нибудь провести. На всякий случай. Хорошо, что с ним теперь этот демон мучается. Вот ему и Божья кара с доставкой на дом. Или что там у этих демонов? Нора? Пещера? Кратер вулкана?       — Азирафаэль, пожалуйста, — воззвал он к ангелу и сам поразился, насколько это прозвучало искренне. Быть может, в Гаврииле не только талантливый дипломат скрывается, но и талантливый актёр? Может, стоит попробовать себя в этом качестве? Да вот хоть в Штатах, например? Раз с Антихристом не сложилось. — Азирафаэль, конечно же Кроули тебя любит. И я хочу узнать, каково это… как любовь свою показать и вот это всё, о чём ты говоришь. Расскажи. Пожалуйста?       Тот в свою очередь долго изучал лицо Гавриила и наконец кивнул, посмотрев неловко на папку, которая тут же, не успел Гавриил и пикнуть, перекочевала к нему в руки. Ладно, ради таких ценных сведений можно и подержать немного. Что они только туда понапихали?       — В общем, дорогой мой Гавриил, дальше вам нужно гладить гениталии друг друга. Можно по очереди, но мне больше нравится одновременно.       — Угу, — закорпел Гавриил, пытаясь одновременно удержать Азирафаэлеву кадровую поклажу, — а долго?       — Сколько вы захотите, тут нет каких-то жёстких руководств. Можете не только руки использовать, но и губы, и языки — в последнем Кроули за неимением другого слова бесподобен. Будьте нежными друг к другу и не торопитесь, — ангел хихикнул. — А то всё закончится слишком быстро и невнятно.       «О, входит в это глупое мечтательное состояние, мы на верном пути», — подумал Гавриил и закивал Азирафаэлю, как прилежный активный слушатель.       — А потом вы можете просто, ох… — Ангел сжал и разжал кулаки. — Соединить ваши половые органы. Без соития, я имею в виду. Про соитие сейчас расскажу.       — Ага. А в каком смысле соединить? Каким-то особым видом чуда, да?       — Нет-нет, — широко улыбнулся ангел. — Просто соединить, ну, знаешь, как в букет. Обхватить его вдвоём и продолжать гладить. Но это и вправду похоже на чудо. И очень красиво. Кажется, будто искры бенгальской свечи по коже летят… Ты поймёшь, когда попробуешь, — заверил он и Гавриил невольно кивнул.       — А дальше?       — А дальше вы можете продолжать вот так, как я сказал. Либо вы можете воспользоваться подушкой и сделать кое-что намного лучше! Ты же помнишь, что я вначале упоминал про подушку? — ангел заговорщически сверкнул глазами, и Гавриил понял, сейчас ему сольют то, ради чего разговор и затевался. — Так вот, пусть твой друг ляжет на спину — можно и на живот, но я люблю смотреть на Кроули и люблю, когда он на меня смотрит, — подушку нужно положить под его бёдра, чтобы вам обоим было удобнее, — он многозначительно указал на блокнот, мол, записывай, и Гавриил кинулся переворачивать четвёртую страницу. — У людей есть анус, мой дорогой, и вот это то самое ключевое место. Нам нужно пробраться внутрь. Ты конечно же ещё и про соитие упоминание помнишь. Сейчас мы переходим именно к соитию, — торжественно провозгласил Азирафаэль.       — Угу, угу, — пыхтел Гавриил над конспектом, старательно выводя десятый восклицательный знак и обводя «ключевое место» жирным кольцом. Сейчас ему раскроют тайну необходимости присутствия в процессе подушки. — Ну же, не томи.       — Люди обычно используют для этих целей какую-нибудь жирную или скользящую мазь. Ты, как сверхъестественное существо, способен трансформировать своё тело, как тебе угодно. Но мне нравится, когда это Кроули делает это, что называется, по человеческим стандартам.       — Что, что? — подначивал Гавриил, подаваясь вперёд и нависая над Азирафаэлем. Сейчас он всё узнает! Гип-гип, ура!       — Тот, кто лежит, должен расслабиться, а второй тем временем — осторожно и аккуратно — гладить его анус и пытаться проникнуть пальцами внутрь. Там кольцевая мышца и её нужно расслабить и растянуть, чтобы соитие стало возможным. Это и само по себе восхитительно, Гавриил, но, если твой любимый введёт туда свой половой орган, свой член, и погладит им изнутри твою простату, вам обоим станет ещё лучше. Это, дорогой мой… это как летать без крыльев, представляешь? Как будто с каждым движением друг в друге вы поднимаетесь всё выше и выше, а потом вдруг рассыпаетесь на части, будто звёздный дождь по небосводу.       Азирафаэль возвёл глаза к потолку, сложив ладони на груди, словно решил вспомнить свой утраченный херувимский чин.       Продолжать он, очевидно, не планировал.       По загривку Гавриила пробежал морозец.       — И что? И всё? — Он медленно опустил блокнот. Громоподобно на пол приземлилась папка. «В какой момент поганец говорил про обретение демонических способностей? — зашуршал Гавриил исписанными страницами. — Не мог же я пропустить?»       — Дорогой мой Гавриил, — отмер между тем Азирафаэль и поднял папку, — это настолько чудесно, что я до глубины души поражён, почему мы, сверхъестественные существа, этого не делаем? Почему никто не знает алгоритма, как претворить в жизнь желание сердца слиться с любимым воедино? Какое же непростительное упущение… — Ангел отзеркалил его же собственное покровительственное касание плеча, совершённое полчаса назад. — Вся надежда на тебя, что ты передашь остальным эту благую весть.       — Но как же… — Блокнот был пересмотрен вдоль и поперёк уже энный раз, но ничего, похожего на искомое, там не было.       — О, да! — вспомнил Азирафаэль. — И когда из тебя и из твоего друга белая вязкая жидкость потечёт, — ангел поднял брови и красноречиво стрельнул глазами вниз, — прям оттуда, ты не пугайся. Это значит, что вы всё сделали правильно. Хотя, — он заглянул Гавриилу в лицо и тепло улыбнулся, — испуг это ведь не про архангела-мать-его-Гавриила, верно? — и вновь приготовился прощаться.       — Подожди, — снова остановил его Гавриил. — Ты говорил о гениталиях. О членах.       — О членах, да.       Как же выглядит половой член? Он же видел, когда вломился случайно в термы в начале новой эры. Господь Всемогущая, почему Азирафаэль так упорно и убедительно доказывал ему, что этот странный отросток красивый?       — Может дело в членах?.. — пробормотал он про себя. Чем черти не шутят?..       Азирафаэль непонимающе нахмурился:       — Какое дело?       — А какое дело? — изобразил Гавриил удивление. — А такое, что мы, в отличие от людей бесполые, вот! — Ух, кажется, выкрутился. — Как вы?..       — А!.. — просиял Азирафаэль. — Кроули сделал. Силой мысли. Просто представил и всё. И мне очень нравится, — он игриво качнул бёдрами. — Ангелы тоже могут чудеснуть гениталии, но Кроули настоял, что это сделает он. Обоим.       Гавриил остервенело потёр нос. Нет, ну это определённо за гранью добра и зла.       — И что, вы себе прям там такое отрастили? — Со стороны выражение лица архангела в этот момент можно было бы трактовать двояко: не то архангел особо мерзкую мерзость увидел, не то вот-вот разрыдается. — Вот прям там? — ткнул он в сторону Азирафаэлева паха. — Вот прям такое? — начертил он в воздухе нечто, подозрительно напоминавшее не то крупный огурец, не то недозрелый баклажан.       Азирафаэль расцвёл маковым цветом и развёл руками:       — Ну да. И... Ты бы лучше, прежде чем вдруг решишься затеять такую вот операцию, сходил на Википедию, — он опустил глаза и усмехнулся мысли: — А то, знаешь, мы с Кроули та-а-аких делов наворотили. — Ангел помахал ладонью, будто ему стало жарко. — Ну, ты знаешь этих демонов. Такие из себя всё знают, всё видели, всё попробовали... А потом ты такой, раз, в один прекрасный момент, и понимаешь, что у тебя ни ануса, ни простаты, ни, Господь меня прости, яичек. Только ливерная колбаска — и это, дорогой мой, не метафора даже, хоть сейчас в соус макай. А Кроули точно с такой же и тоже ни малейшего понятия не имеет, что именно пошло не по плану, — Азирафаэль мечтательно улыбнулся побелевшему пуще окружавших их стен Гавриилу: — Такой показушник, в сущности.       Тот проглотил очередной ком и, криво давя фирменную вежливую улыбочку, уточнил:       — И что же было дальше? Как вы... — Теперь движение ладоней напоминало, будто бы их обладатель лепил сдобные пышки. Словно он пекарь, страдающий тяжёлой формой тремора рук.       — Ох!.. — Азирафаэль снова смутился («И как только не устаёт невинность корчить, порочное ты создание!» — горячо возмутился про себя Гавриил). — М-м-м... Переделали всё как было. А потом как надо. А дальше я тебе уже раньше всё сказал.       Гавриил открыл было рот, но тут коридор, разложив редеющие ряды расходившихся по кабинетам ангелов к стенам, накрыло чёрным вихрем.       — Хочу вам сказать, ребята: у вас просто дьявольски огромные проблемы с системой безопасности, — хищно оскалился Кроули, сгребая не менее самого Гавриила опешившего Азирафаэля за плечо. В другой руке сверкнула пластиковая папка на резинках: «Как романтично, — мысленно фыркнул Гавриил, — и уволились они в один день. Выскочки. Позеры!»       — Кроули! — расплылся Азирафаэль в улыбке, и исчадие Ада, сверля Гавриила поверх очков, с готовностью подставило щёку под поцелуй.       Демон забрал папку Азирафаэля, протянув руку, вернул на место подборок Гавриила, а Гавриил, отойдя от первого шока, брезгливо зашарил по карманам в поисках носового платка под охи-вздохи приходящих в чувство обитателей коридора.       — Если ты закончил здесь, ангел, — обратился Кроули к Азирафаэлю, собственнически сжимая его всё плотнее и оттесняя в сторону выхода, — пошли домой. Тут делать больше нечего.       И, задумавшись, ехидно дунул в сторону кулера.       Поток воды, уж явно не соразмерный масштабам пробоины и объёмам бутыля, ударил Гавриилу в грудь, и он, пролетев шагов пять до противоположной стены, больно стукнулся головой.       «Блокнот!» — было первой мыслью, и дезориентированный архангел, отполз за ним из зоны поражения совсем уж не по статусу — на четвереньках.       — Это тебе с рук просто так не сойдёт, демон, — прорычал Гавриил, но парочка уже добралась до эскалаторов.       Он поднялся на ноги и, по пути приказав ликвидировать всё-таки случившийся в Раю потоп, ринулся следом, хлюпая на весь этаж ботинками.       Слава ежедневным пробежкам по парку, когда Гавриил оказался наверху эскалаторов, мятежники только подходили к дверям, обнявшись и о чём-то шепчась — ну точно подпольщики-заговорщики.       — И ещё!.. — окликнул Гавриил, поднимая руку. — Азирафаэль! Эти твои фокусы с огнём! Они же вот по той причине, о которой мы с тобой говорили? Из-за соития с демоном?       Ангел и демон хитро переглянулись, хором крикнули «Да!» — а едва выйдя на улицу, синхронно согнулись пополам от смеха.       Но Гавриил этого уже не видел.       Высушиваясь потоком воздуха из пальца, словно феном, архангел затолкал блокнот за пазуху. Всё же обеденный перерыв не прошёл впустую. Сходил попить водички, фыркнул он самодовольно. Мастерство не пропьёшь!       Теперь Гавриил чувствовал себя вооружённым — сейчас, знаниями — и очень опасным — в целом, по жизни. Он пойдёт гуглить Википедию в ближайшую к офису библиотеку, выставив вокруг компьютера баррикаду разнообразных щитов, и тихо молясь — действительно тихо! — чтобы на огонёк не решила заглянуть сама Господь — совершенно непредсказуемая женщина, пути которой неисповедимы. Он даже сделает парочку зарисовок, краснея и бледнея, и покусывая ноготь большого пальца. И всё у них конечно же получится. Даже лучше, чем у выскочек Азирафаэля и Кроули. И безо всяких там книжек и учебных фильмов по естественным наукам из курса старшей школы — нужно спешить! Враг не дремлет!       Не смог Гавриил предположить только одного: Вельзевул ой как не обрадовался ценному пятнадцатисантиметровому приобретению с довеском в виде двух замечательных яичек.       Вельзевул хотел быть женщиной. И грудь. Но никак не вот это вот всё.       А если дело не касается ливерных колбасок, всё же ещё можно повернуть вспять?