К Элизе

Эдуард Рихтер знал, что коллеги считают его циником. В какой-то мере он даже гордился этим. Своим главным личностным достижением он считал именно эту свободу от мнения и оценки окружающих, которую приобрел за годы психотерапевтической практики. Насколько счастливее становится тот, кто, осознав полнейшую бессмысленностью существования, перестает искать в жизни смысл и начинает ей просто наслаждаться! Без оглядки на окружающих. Он сочувствовал своим пациентом с тем прохладным спокойствием, которое позволяло ему выглядеть эмпатичным снаружи, но оставаться невозмутимым внутри. Он давно лишился всех иллюзий относительно своей профессии. Он узнал, что многие из обращавшихся за помощью не хотят, чтобы им помогали. Он узнал, что не всегда можно помочь тому, кто нуждается в помощи. Что человек уязвим, и все его величие распадается на мелкие кусочки, по вине всего лишь маленького участка головного мозга. Он видел, как талантливые и сильные люди превращались в беспомощные растения, когда болезнь Альцгеймера разрушает их жизнь. Он видел, как врачи и родные год за годом бьются ради подростка с шизофренией, во взгляде которого абсолютная пустота, а в глазах его близких все еще теплится надежда. Он помнил своего первого пациента с депрессией, который покончил жизнь самоубийством спустя месяц после того как они завершили терапию. Успешную терапию, как он считал. Таких примеров было много. Конечно, были и истории с хорошим концом. В его практике таких историй было даже больше, ведь он заслужил репутацию хорошего врача и психотерапевта. Может быть его внутреннее спокойствие, лишенное пустого энтузиазма, и располагало к нему пациентов, которые со временем начинали относиться к своим болезням, как к неизбежному злу этого мира, переставали искать виноватых, успокаивались и…выздоравливали? По этой причине Эдуарду было так забавно наблюдать за Элизой, когда она только пришла работать в центр. Его умилял ее пыл, ее самоотверженность, ее, свойственное молодости, упрямство. Эдуард даже немного завидовал. Он сам же предпочитал верить своим глазам, фактам и своему опыту. А факты, как известно, упрямая вещь. Вся эта ситуация с Юджином, конечно, вывела его из себя. С одной стороны, он хотел, чтобы Элиза наконец-то освободилась от иллюзий, с другой…он знал Юджина как никто и знал, что уж кто-кто, а тот настоящий «мастер-иллюзионист». Даже он каждый раз сам попадался на его уловки… Когда Элиза позвонила ему, в понедельник вечером, Эдуард в кои то веки настроился на совершенно спокойный вечер со стаканчиком виски и «Игрой престолов». Он предвкушал, как усядется прямо на большой диван в гостиной, погасит верхний свет, нальет себе виски, добавит капельку вишневого сока туда и льда, конечно. Включит телевизор и.. И телефон зазвонил. Вот что он забыл сделать..отключить мобильный… -Эдуард, добрый вечер, -услышал он взволнованный и немного сбивчивый голос Элизы Гитле. – Простите, что беспокою вас. Я…я хотела …по поводу Юджина Харриса.. -Да? – он постарался придать голосу равнодушие. – Что с ним? -Я не могу связаться с ним, понимаете..на мои звонки он не отвечает..и я подумала.. -На мои звонки Юджин не отвечает уже давно. С того момента, как выбрал вас своим психотерапевтом. В трубке возникла короткая пауза, потом Элиза, очевидно собралась с духом. -Я знаю, что вы друзья. Я хотела попросить вас о помощи. Съездить к нему домой. Я бы сделала это сама, но я сильно подвернула ногу и не могу нормально ходить. Она говорила еще. И еще. Объясняла что-то. А Эдуард ловил себя на чувстве, что уже слышал все это. Да. Слышал. От прошлых подружек Юджина. От Розы. От Марии. В какой-то момент у них открывались глаза и…о, им нужен был друг-психиатр! -Элиза,- мужчина глубоко вздохнул. –Простите. Я не поеду к Юджину. И вам никуда ехать не надо. Это не стоит того, поверьте. Я все это уже проходил. Юджина не нужно спасать. Это бесполезное, а главное, совершенно неблагодарное дело. Сколько вы говорите, он не выходит на связь? Сутки? Ерунда. Он исчезал на неделю. Забудьте и лечите свою ногу. -Что вы…ни о чем вас нельзя попросить! Ни о чем! – в сердцах воскликнула девушка и бросила трубку. Едва он отложил телефон, закончив этот странный разговор с Элизой Гитле, как тот зазвонил снова. Мужчина скрипнул зубами от злости. Звонил Артур, агент Юджина. «Я уже неделю не могу с ним связаться! Но раньше он хотя бы читал мои сообщения! А сейчас я вижу, он даже не заходил в диалог! - голос мужчины то и дело срывался на нервный крик.- У нас послезавтра вечером концерт в Олимпик-сити!! Ты понимаешь?? Юджин один из главных участников, он выступает с симфоническим оркестром! Будет куча звезд, телевидение.. ты понимаешь, какого уровня это мероприятие?» Эдуард слушал сбивчивую речь мужчины и молчал. Что он мог ответить? С Юджином такое уже бывало. В общем-то для Артура не было секретом, что у его подопечного, мягко говоря, есть психологические трудности.. Да, у Юджина бывали моменты, когда он на волне вдохновения считал себя едва ли не гением, но эти периоды сменялись состоянием жёсткого отчаянья и самобичевания. Эдуард знал, о чем тот думает на самом деле. О том, что он «самоучка» без образования, роду и племени. О том, что своим успехом он отчасти обязан больше случайными обстоятельствами и нужным связям, чем упорству и таланту. О том, что у него, наконец, биполярное расстройство...и это ярлык на всю жизнь. Ярлык неполноценности. «Артур, я не могу с ним связаться так же, как и ты,- вздохнул мужчина.- Почему ты вообще мне с этим звонишь?» «Ты его психиатр! Ты же лучше знаешь, что у него там в голове..- заявил агент.» Эдуард почувствовав острое желание послать Артура матом куда подальше. Он и Юджина с удовольствием послал, если бы знал где тот сейчас находиться. «Я не знаю, где он. Все. Я занят.- Резко ответил мужчина.» «Если Юджин не объявиться в ближайшие сутки, я сообщу в прессу,что у него биполярное расстройство и мы отменяем выступление по причине его состояния..» Это положит конец карьере Юджина. Эдуард в этом не сомневался. Серьезные компании и продюсеры не решаться иметь дело с непредсказуемым человеком. Кто-то мог бы сказать, что все это штампы и стигмы прошлого века, что сейчас «модно» быть немного «того». Модно среди тусовки и для круга поклонников. Но не для серьёзных предпринимателей, который мыслят цифрами и расчетами и не будут делать ставку на человека с психическими проблемами. «Делай, что хочешь.»- Эдуард закончил разговор. Посидев еще некоторое время в кресле и пялясь в стену, Рихтер нацепил кроссовки, толстовку, взял ключи и поехал к Юджину. Какого же было его изумление, когда, подъезжая к дому еще издалека, из машины Эдуард увидела на веранде…Элизу! Девушка спустилась, действительно прихрамывая, по ступенькам лестницы ему навстречу. Прикрыв рукой глаза от солнца, прищурившись, произнесла вместо приветствия: -Дома никого нет. Я стучала и звонила. Свет тоже не горит. Они постояли немного в тишине. Кроваво-красный закат на горизонте красиво отражался в окнах домов. Пентхаус Юджина располагался обособленно от остальных домов коттеджей, и выглядел наподобие отошедшего в сторонку человека, который ищет, где спрятаться от назойливой толпы. Элиза присела на ступеньки, потому что ей было тяжело стоять. Не верилось, что она была здесь несколько дней назад! -Что вы тут делаете, Эдуард? Вы же сказали, что не поедете к нему домой..-Элиза спросила это без тени издевки. -Даже не знаю, как это лучше назвать…черт возьми..-у Эдуарда был усталый вид. Он снял очки и потер переносицу. -Во что вы вляпались? Что вообще означал ваш дурацкий звонок? Элиза как будто немного замялась. Она вообще выглядела какой-то странной. Эдуард мысленно подтвердил свое подозрение. -Мне кажется…я чувствую необходимость позаботиться о человеке, которому сейчас нужна помощь…тем более Юджин не просто там какой-то…человек… - Поздравляю. Вас можно считать частью клуба…-усмехнулся Эдуард. -Какого клуба? -Клуба разбитых сердец имени Юджина Харриса. -Ничего подобного! – вспыхнула девушка. - Я думаю, Юджин хороший человек. И невероятно талантливый музыкант. -Элиза, что, по-вашему, означает «хороший человек?»- переспросил ее Рихтер, развернувшись к ней.- Какой смысл вы вкладываете в эти слова? -Хороший человек – это человек, который не причиняет другим умышленного зла. Это не значит, что он не совершает плохие поступки…но за этим нет желания навредить. -Ну да, -пробормотал Эдуард. – Все люди в той или иной степени преследуют благие цели. Просто представление об этих целях у всех разное. Любой может сказать, что поступал так-то и так без злого умысла. И что? Вы ему поверите? -А вы? Вы какими категориями меряете? Болен-здоров? -Нет. Мне ближе позиция: способен или не способен человек давать отчет своим действиям. То есть понимать контекст того самого злого умысла, о котором вы твердите. Если он его не понимает, то не важно, каковы его намерения. Элиза не нашлась, что ответить. У Эдуарда зазвонил мобильный. Увидев, кто звонит, он напрягся еще сильнее. -Да..да...хорошо, я приеду, я же обещал.. Мужчина встал и посмотрел на Элизу, как будто только ее увидел. -Мне надо ехать. Извините. -Можно вас попросить меня подвезти? Я сюда приехала на метро, а мне сейчас нужно ехать в вашу часть города. -Без проблем. Они направились к его машине. Уже сидя на пассажирском сиденье Элиза посматривала краем глаза за Рихтером, вздыхала, крутила в руках свой телефон, пока, наконец, тот не выдержал. Остановив машину, мужчина повернулся к Элизе: -Итак. Рассказывайте. Что у вас произошло? -Да ничего…-и снова на ее щеках вспыхнул румянец. - Элиза, если вы хотите Юджину помочь, вы сейчас перестанете валять дурака и расскажите правду. Правду, которая заставила вас позвонить МНЕ, при том что вы меня терпеть не можете…и привела на другой конец города с больной ногой! Девушка молчала несколько секунд, как бы собираясь с силами, а потом начала свой рассказ. *** «Мне нравятся твои глаза. Красивые. Только грустные. Знаешь, однажды меня спросили, какую надпись я бы хотел увидеть на своей могиле? И я ответил: «Увидимся!» Парень, удивительно похожий на Леонардо Ди Каприо курил траву, сидя на грязных ступеньках черного входа ночного клуба. Он выглядел, как хиппи — длинные волосы, фенечки на руках, борода, широкая синяя футболка с большим принтом в виде желтой мандалы. Элиза стояла, прислонившись к бетонной стене, и смотрела в ночное небо. Где-то впереди, в темноте, мяукала кошка. Парень продолжал говорить, то ли сам с собой, то ли с ней. Она не понимала, но слушала. — Из Амстердама я. Приехал один. Родители умерли. Но это не плохо. Отец толкал кокаин еще в 70-х. Вообще-то он был педиком. Педиком-наркоторговцем. Он продавал дурь многим известным персонам. Не буду называть кому. А мать работала в элитном эскорте. Была фотомоделью. Та еще парочка. Они познакомились на одной тусовке в Лондоне и сдружились. А потом родился я. Не знаю, зачем они это сделали.может быть, от скуки? Когда твои родители — гей-наркоторговец и проститутка, ты просто не можешь вырасти нормальным. Даже в Голландии. Понимаешь? Никто не хочет таких родителей. Отец умер он через год после моего рождения. Замочили. Такое бывает в его среде. Мама от СПИДА умерла в 93. Тетка воспитала. Она мне это все и рассказала…не знаю, зачем. Наверное, из добрых побуждений. А я школу закончил и привет… чем только не занимался…торговал апельсинами, мыл полы, водил такси, делал коктейли в баре, сейчас вот рисую по-маленьку.Всегда при каком-то деле. Много путешествовал. Был даже в Индии, Австралии. Да я не жалуюсь. Жизнь интересная была. Без гаджетов, я скажу, как-то ярче все было. Ты проживал жизнь сам, а сейчас смотришь на нее в картинках. Что говоришь? -Парень повернул голову к Элизе. -Нет, ничего. Он докурил свой косяк и обхватил себя длинными худыми руками, как будто замерз. Они стояли на улице и было действительно холодно. -Чем занимаешься? -Я психолог…-Элиза улыбнулась, заранее предчувствуя реакцию. -Теперь я понимаю, почему грустная.Ага. Психологи — падальщики. Несчастная профессия. Раньше, когда было плохо, люди покупали наркоту или пили много. Ну да, умирали. Но тут уж как сложится. Если тебе суждено умереть, ты умрешь. Вот и все. Не знаю, чем ты помогаешь. Я знал ребят. талантливых, умных. Они все ходили к психологу. И все умерли. Но лучше уж умереть, чем жить так, как сейчас живут… как мыши. -Он посмотрел на Элизу. — Я тоже скоро умру. Ничего тут не сделать. Он открыл дверь и скрылся на лестнице. Элиза чувствовала, что замерзла и тоже вернулась в здание. Они с Юджином заходили по очереди в каждое заведение «ночной линии» — так называлась улица, состоящая сплошь из баров и клубов. Родители говорили, что до первой мировой здесь было что-то вроде квартала «Красных фонарей» в Голландии. Дома терпимости. Свободная проституция. Они выпивали в каждом по стакану в баре и шли дальше, нигде не задерживаясь дольше, чем на 15 минут. Это была самая необычная экскурсия. За ночь обойти все заведения, которые она могла бы посетить за всю жизнь. Не только клубы. Они шли по улице, и кто-то из них говорил: смотри, какой интересный ресторанчик\бар\клуб. Давай зайдем? И они заходили. Везде, куда хотелось. Юджин рассказывал ей по дороге: «Когда у меня появились нормальные деньги, я прежде всего отправился в те места, куда не мог позволить себе пойти. Самые дорогие рестораны. Выставки. Казино. Театры. Все места «богачей». Я должен был засвидетельствовать себя там. Оставить след. Не важно, что мне могло там не нравиться. Я должен был поставить эту «галочку». Я думал, что если однажды я снова обеднею, у меня будет мое богатство воспоминаний. Это смешно, да? Я знаю.Но я спешил жить.» Элиза смотрела на фасады домов, мимо которых она проходила и раньше, но сейчас они словно открылись ей по-другому. Этот город, в котором она жила, показался ей прекрасным, полным удивительных мест. Она могла бы бывать там. Просто из любопытства. Люди едут сюда ради того, что всегда было у нее под носом.Вот они бесконечные возможности…пробуй любую! Но она жила, как бесплотный призрак. Иногда им встречались знакомые Юджина, и тогда он представлял ее как своего друга. И Элизе хотелось плакать от благодарности. Она ловила каждое впечатление, каждый звук и новый вкус…все это оглушало ее. Она словно снова каталась на американских горках, только теперь ей не нужна была кислота, чтобы переживать это чувство «уух.», оно возникало само по себе. Элиза вернулась в зал и присела рядом с Юджином, который цедил через соломинку что-то ярко-желтое из бокала. Она рассказала о парне, который говорил с ней на улице и ее внезапно охватило такое чувство, что вот этот парень, этот отщепенец, наркоман, который скорее всего не имеет ни работы, ни денег. У которого нет семьи, нет родителей, которые бы позаботились о нем, когда придет смерть, он счастливее ее. Счастливее многих. Он, несомненно, много страдал. И ему наверняка посочувствовали бы ее знакомые. Ведь такие, как он — низшая социальная прослойка. Но Элиза чувствовала совсем другое. Зависть и восторг. Он живет по-настоящему. Он не призрак. -Потанцуй. Мы ради этого сюда пришли. — Юджин подпер щеку рукой и посмотрел на Элизу. Она машинально хотела ответить, что ей не хочется, потому что давно уже ничего не хотелось, но тут вдруг поняла, что звучавшая музыка (какое-то известное ретро, название которого она хоть убей не могла вспомнить) волной прошлась по телу, заряжая приливом сил. Оно будто бы ожило и ему захотелось двигаться. -Здесь так здорово…- она спрыгнула со стула. - Не хочешь выпить Ананасовой агонии? — он протянул ей свой бокал. -Попробуй. Элиза пригубила холодную жидкость с ярко-выраженным ананасовым вкусом. В этот момент музыка как будто бы слилась со вкусом напитка. Под потолком вспыхнул ярко-желтый прожектор, и ее словно окатило цветной волной. Элиза поставила стакан и отправилась на танцпол. Она давно не танцевала. Но тело быстро встроилось в ритм, ведь оно получило то, что хотело. Оказывается, вот что ей было нужно…танцевать! Снова! Это напоминало какой-то древний, стихийный языческий акт. Элиза никогда не увлекалась клубными танцами, но легко вбирала сейчас в себя музыку, которая проходила по ее телу вместе со светом, подобно разрядам тока. Она была как мертвый лягушонок на уроке биологии, который задвигался благодаря электричеству. У монстра-Франкенштейна была душа? Разве она не была этим самым монстром все эти месяцы? Живым мертвецом… Сколько она танцевала? Одна мелодия сменилась другой. Элиза кричала, возводила руки к потолку, подхваченная вихрем восторга толпы. Вот почему люди ходят в ночные клубы. Вот зачем все это. Какой-то парень сзади обнял ее за талию. Раньше бы она отстранилась, оттолкнула его от себя в испуге. Но не сейчас.сейчас она будет все делать иначе, делать назло себе самой. Какой она была раньше? Счастливой, вдохновленной, танцующей. Что она с собой натворила? За что себя наказала? Музыка уносила ее прочь. Прочь от депрессии, от тягостных мыслей, от безысходности. Она снова стала собой. Вспомнила, каково это…наслаждаться жизнью! Парень за спиной целовал ее в шею. Элиза обернулась и обнаружила, что Юджин улыбается, смотря на нее. Музыка бывает разной. Похожей на течение реки или грохот водопада. Иногда она напоминает пение птиц, шепот ветра, шелест листвы… А иногда обрушивается, как раскаты грома, извергается на тебя, как вулкан или несется, неудержимо и страшно, как снежная лавина. Она может плакать или смеяться. Гневаться, хохотать. У нее есть характер и свое мнение. Люди думают, что музыка – это их изобретение. Но это ошибка. Музыка родилась задолго до появления человека и в нем не нуждается. Те немногие музыканты, кто обладал подлинным, уникальным даром – особенным слухом – лишь проводники, которым дано понимать ее язык и переводить его для других. Музыка никогда не замолкает. Она вокруг нас, она звучит постоянно, но не все могут ее услышать. Подлинная музыка звучит в абсолютной тишине. Чтобы услышать ее, нужно для начала заглушить вопли собственного раздутого эго, убрать помехи внутри. Эти помехи – как треск, от сломанного граммофона. Дурацкие навязчивые мысли. Когда люди научатся слушать кого-то кроме себя? Кроме того скрежета, который есть у них в голове? Я вот что хочу сказать…мое время подходит к концу. Но я не променяю его на вашу серую, обывательскую жизнь. Чтобы играть настоящую музыку, нужно уметь быть очень счастливым и очень несчастным. Кто-то придумал, что человек создан для счастья? Это чепуха. Счастье – это изобретение самого человека. И страдание. Эти два полюса не могут существовать друг без друга, но не каждому довелось побывать на краю одного и другого. Ты не можешь быть по-настоящему счастлив, если ты не страдал. Люди хотят быть счастливыми, но боятся страданий. Они убегают от них и создают эти помехи в голове…чтобы не слышать криков собственного отчаянья. Но самая великая в мире музыка была рождена из боли. Все великое и прекрасное было рождено в страдании. Человек рождается через боль! Потом ему дана жизнь…и как он ее проживает? Он ищет способ избавиться от страданий. Алкоголь, наркотики, секс, еда….психотерапия. Дайте мне лекарство от страданий! Я не хочу страдать! Я хочу быть счастливым! Да ладно? А как ты поймешь, что такое подлинное счастье? Ты идиот…ты превращаешь счастье в примитивную форму отсутствия страдания! Ты думаешь, что твое существование облегчит алкоголь, секс, наркотики и еда…и психотерапия. Да ни черта подобного! Отсутствие страдания еще не есть счастье! Отсутствие страдания – это просто отсутствие страдания. А кто готов прожить жизнь с открытыми глазами и согласиться страдать? Я сделал этот выбор. Я выбрал страдание в обмен на возможность испытывать подлинное счастье. И мне все равно, что мое счастье не разделяет кто-то еще. Я подарил эту миру свою музыку. Больше я ничего ему не должен. Так пусть мир оставит меня в покое таким, какой я есть. Сотрясавшийся от раскатов музыки танцпол ночного клуба, теплый и влажный воздух, пахнущий духами и потом разгоряченных человеческих тел. Зарево огней от прожекторов. Она кружится в вихре танца, переполненная счастливым отчаяньем…счастливым отчаяньем? Это то чувство подлинного наслаждения, которое испытывает человек, понимая, что эти мгновения экстаза последние перед агонией смерти. Когда ты знаешь, что все вот-вот кончится и ты завис над пропастью… Сколько песен она протанцевала? Элиза не заметила. Но она все же вспомнила про Юджина и стала пробираться сквозь толпу к бару. Музыканта не было за стойкой. Элиза достала телефон и позвонила, но из-за грохота музыки гудков не было слышно. Девушка подошла к бару и заказала еще одну Ананасовую агонию, которую выпила залпом, положила деньги на стойку и направилась к выходу. Юджин стоял на улице и курил. Мимо них по дороге, не смотря на поздний час, проносились векторы машин, спешивших куда-то. Ночная линия сверкала огнями неоновых вывесок и подсвеченными фасадами зданий. -Эй, ты чего? — она подошла и дернула Юджина за рукав пиджака. Неожиданно музыкант развернулся и обнял ее, прижав к груди. Ветер растрепал ее волосы, а ей самой стало очень тепло. Элиза чувствовала звук часто бьющегося сердца в груди мужчины. -Прости меня. Ей показалось, что она ослышалась. -За что? Элиза подняла глаза и увидела, что Юджин… плачет? Была или нет небольшая слезинка, которую он быстро стер со щеки? -За что ты извиняешься? -Я не могу ничего исправить. Но я все время стараюсь. Я бы хотел, чтобы тебе стало легче. Я понимаю, что это значит, потерять того, кого любишь! Она ничего не понимала. Попытавшись сосчитать сколько коктейлей она выпила, Элиза поняла, что получается больше семи. Она должна быть очень пьяной, но вместо этого была просто очень счастливой. -Тебе не за что извиняться, — она взяла Юджина за руку. — Ты напомнил мне о себе самой. И я тебе благодарна. -Скоро светать будет. Пошли, я покажу тебе свое любимое место. Смотровая площадка на крыше гостиницы «Обелиск». Была ночь, и она была закрыта для посещения, но Юджин предусмотрел это. Они зашли в отель, непринужденно, словно постояльцы и поднялись на лифте на пятнадцатый этаж. Выйдя в коридор, двинулись вперед, вдоль номеров, до самого конца. -Дальше придется пешком.- он открыл дверь балкона и они вышли наружу, обошли здание кругом. Туда, где этажи соединяла маленькая железная лестница. -Пожарная, — пояснил Юджин. — Отсюда можно подняться наверх. -Я боюсь высоты, -призналась Элиза. -Ты хочешь увидеть самое красивое место в городе? Скоро рассвет и такой красоты ты больше не увидишь. Элиза покорно полезла следом за Юджином вверх, изо всех сил цепляясь руками за металлические перила. Пошел дождь и задул ветер. Словно погода нарочно мешала им, заставляя ладони скользить по перекладинам и глаза зажмуривать от брызг воды. Элиза замерзла и промокла и готова была уже сдаться, когда они добрались, наконец, до площадки. Юджин дал ей руку и помог подняться. Гостиница была построена в барочном стиле, и заканчивалась башенной частью, на которой красовались огромные часы. Жители города звали их местным Биг-Беном. Сейчас они возвышались над ними, и Элиза видела, как гигантская стрелка сдвинулась с места, с минуты на минуту. -Смотри туда.-Юджин развернулся ее лицом вперед. — Город. Как он есть. Элиза посмотрела перед собой и почувствовала, как сердце пропустило удар. Вид на город с высоты переворачивал сознание. Она ощутила всю красоту залитых тусклым светом гаснущих фонарей улиц. Словно полотно импрессиониста, город поступенно погружался в предрассветный туман, теряя очертания, и казалось, можно подумать немного и он рассыпется, развеется, как пыль. -Я никогда не видела такой красоты.-Элиза повернулась к Юджину, который как и она, стоял и смотрел перед собой. — Это твое любимое место? Неудивительно… -Здесь я чувствую близость к Богу. И свободу. Большое видится на расстоянии. Снова пошел дождь. Элиза присела на небольшой постамент возле стены и просто дышала. -Хочешь фото сделать? -Юджин показал ей на угол. -Встань сюда. Ты взорвешь все соц.сети. Элиза быстро переместилась куда было велено. Голова немного закружилась, когда она опустила взгляд вниз. Она ведь всегда боялась высоты… А ее бабушка признавалась ей однажды, что не может переносить высоту, потому что ее охватывает не просто страх. Нет, это страх от пугающего желания броситься вниз. Юджин достал свой телефон. Элиза подняла ногу и поставила ее на каменную перекладину. Если уж делать фото, то оно должно быть действительно запоминающимся. Юджин навел на нее камеру, его лицо приобрело странное выражение. В это мгновение Элизе показалось, что время остановилось. Она сделала шаг назад и обернулась, чтобы через секунду почувствовать, как нога скользит по мокрой от дождя поверхности. В голове короткой вспышкой пронеслась мысль «не может быть, чтобы сейчас…». Девушка вскрикнула и взмахнула руками, теряя равновесие.