Вкус твоих губ

      Мазок за мазком. Один цвет равномерно и нежно ложиться на другой. Они смешиваются, переливаясь и отражая весь свет вокруг. Краска блестит на свету и это больно режет глаза. Щуришься, пытаешься наклониться, чтобы хоть как-то увидеть картину. Прячешься от света, но не совсем, а так, чтобы он не мешал. Свет нужен, это однозначно, но не когда он мешает. Смешиваешь цвета, а в голове твоей смешиваются чувства. Хочется обнять и хочется не прикасаться одновременно. Так и с краской. Боишься цвета, да? А ведь в этой насыщенности вся красота, всё то — что способно передать нам увиденное, способно передать нам настроение натюрморта и художника — всё в одном. «Что в голове, то и на палитре» — проговаривал Эдди, неторопливо добавляя холодные цвета. Холодные… Что же таится в твоих глазах, когда мы пересекаемся взглядами? Они прекрасны… Эдди невольно улыбается своим мыслям и прикусывает нижнюю губу, быстро поморгав глазами. Их неприятно зажгло и ресницы намокли. Что же ты творишь со мной, Ричи Тозиер? Каспбрак провел кистью в углу листа — не тот цвет. Кажется, пора немного отдохнуть от работы. Эдди встал, приятно потянулся и прошелся вдоль своей комнаты. Развернувшись к своей картине, юноша прищурил глаза, проверяя работу. Не хватает контрастности. Эдди устало вздохнул и потер шею, она затекла, да и спина уже болела… Парень подошел к кровати и без сил свалился на неё. Он шумно выдохнул, смотрев абсолютно в никуда. Затем перевернулся на спину и стал вспоминать, когда последний раз ел за этот день… Кажется, эта работа завлекла его слишком сильно. А ведь отдыхать от работ нужно почаще. Эдди закрыл глаза. В темноте ему казался его образ… У него карие глаза. Тёмная радужка переливается множеством цветов, даже зеленый таится меж них, скрываясь от лишних глаз. Но ты увидел это, да? У него длинные ресницы, густые брови — все прекрасное. Его взгляд усталый, но он смотрит на тебя, улыбается уголками губ и тебе больнее ещё больше. А его длинные худые пальцы, господи… Эдди невольно покрывался румянцем, когда задерживал на них свой взгляд больше, чем стоило. Его нескладное тело было тем самым, что обычно считают эстетичным. Было в нем что-то такое изящное и удивительно прекрасное. В его носе, в его походке, в его нескладности, в его худобе… Всё в нем. Он истории рассказывает смешные одноклассникам, с другом смеется, а потом один стоит у подоконника, смотря абсолютно в никуда, пребывая где-то глубоко в своих мыслях. О чем они? Думаешь ли ты обо мне, Ричи? Ты морщишься, кривишь губы, закатываешь глаза. Но когда мы пересекаемся взглядами — улыбаешься уголками губ. А порой и одним взглядом, только в нем я читаю «да, мне хреново, ты видишь?», а я будто отвечаю «конечно, мне тоже». Но большего нет. Я не могу спокойно подойти к тебе, ты либо в окружении наших одноклассников, либо идет урок. Я не упускаю возможности полюбоваться тобой. Сзади твои волосы непослушно вьются. А она рядом вьется, притрагивается к ним. Эта глупая одноклассница в серьез крутиться вокруг тебя. На секунду я замираю, кажется, пульс участился. Я не выдерживаю, плачу взахлеб прямо в школьном коридоре, меня успокаивает друг. А ты, кажется, даже не заметил? От этого плачу лишь сильнее. Меня колотит, я чувствую головную боль, стук сердца отдает в висках, кончики пальцев пульсируют, глаза болят и мне чертовски хочется обнять тебя, но ты не замечаешь всего этого, да? Или не хочешь замечать? «Все равно, не мне же рисовать» — таков твой ответ, когда я предлагаю нарисовать твою задумку, которую ты любезно предложил мне. Может, это безразличие, может он просто не хочет нагружать меня работой, я не знаю, но от этого ответа мне больно. Мне чертовски больно смотреть на него, стоять рядом, смотреть на его губы и мечтать поцеловать их. Просто попробовать… Даже обнять не могу. Я не могу притронуться к твоим волосам, не могу положить голову тебе на плечо, я не могу посмотреть тебе в глаза… Считаешь ли ты это безразличием? Я не знаю, как это выглядит со стороны. Но мне больно. Глаза щиплет и я закрываю лицо рукой. Нужно успокоиться. Всё пройдет, всё всегда проходит…       Я вспомнил прекрасный сон свой…       Я нахожусь в пустоте. Вокруг мерцают цвета, они нежного тона, переливаются, оставляя за собой акварельные разводы краски. Я лежу на спине. Все так тихо. Я слышу стук своего сердца в груди. Он участился. Перед моими глазами твой образ, ты улыбаешься мне, так мягко и тепло, глаза чуть прикрыты, волосы растрепаны. Хочется выкурить сигарету. Моргаю медленно, будто боясь, что если надолго закрою глаза — ты исчезнешь. Медленно вдыхаю, в глазах пляшут языки огня, спичка почти потухла. Горло жжет, глаза слезятся, сердце бьет по груди. Выдыхаю белый дым. Голову веет, и ты нежно проводишь своей рукой по моей щеке. Губы чуть приоткрыты, они покусаны. Зачем ты кусаешь губы? Я хочу попробовать их на вкус, они красивы… Я обмакивать кисть в красный краплак и медленно провожу ею по твоим прелестным губам. Затем кладу кисть на пол, это ведь пол? Мы сидим ведь… пальцами провожу по кюветке, пачкая их в акварели. Руки дрожат, а ты всё ещё смотришь на меня. Я провожу пальцами вдоль губ, очерчиваю скулы, спускаясь к шее, моя рука застывает, и я тянусь протянуть мокрую дорожку вдоль твоей шеи. Акварелью нужно работать с водой., но и так сойдет. я провожу языком по твоей шее снизу вверх, провожу пальцами по мокрой полоске, краска растекается. Я испачкал тебя. смотрю прямо в твои глаза. Чайная гуща… как тёмная умбра… ты целуешь мои губы, нежно, пробуя, изучая… твоя рука на моей шее, а вторая аккуратно касается щеки. Ты смотришь на меня. Облизываешь мои губы и снова целуешь, спускаясь к шее. Блики вокруг расплываются, всё мутно и будто в тумане… последнее, что я помню — вкус твоих губ.