Намджун никогда не был хорошим человеком, если быть честными. Выросший в приюте, альфа не видел ни единой причины радоваться своему существованию и точно знал, что никто помогать ему в этой жизни не будет. Приходилось крутиться и вертеться в попытках выбить себе место если не под солнцем, то хотя бы в тени, а не в непроглядном мраке. С самого детства парень знал о том, как всё в этом мире устроено. Люди могут что угодно говорить о равноправии, законах и границах дозволенного, но Намджун видел простую, понятную и довольно жестокую правду. Выживают сильнейшие.
Он никогда не думал о том, поступает ли хорошо или плохо, ведь эти понятия довольно размыты. Для кого-то плохо, а для него хорошо. Для кого-то хорошо, а самому хочется удавиться. Но то чужие люди, незнакомые безликие тени в толпе себе подобных, а Намджун у себя такой один. Один такой во всём мире. Поэтому он никогда особо и не задумывался о своих поступках. Если хочется чего-то, нужно просто это взять. А если тебе это что-то ещё и принадлежит, то тут и вовсе не должно быть никаких вопросов. Вот только вопросы были, много вопросов, и Намджуну даже забавным показался тот факт, что в мире, в котором, как думал альфа, у него нет ничего, всё же нашлась одна вещь, принадлежащая ему. Впрочем, и не вещь даже.
Человек.
В полумраке комнаты Намджун рассматривает силуэт на постели, и почему-то только в эту самую минуту его накрывает осознание происходящего. Он никогда не задумывался о том, что чувствуют другие, потому что никто никогда не думал о том, что чувствует он сам. Зажравшиеся клиенты на дорогущих тачках, приезжающие на заправку, всегда смотрели свысока. Компании студентов в форменных пиджаках, что гурьбой высыпались с территорий своих школ и институтов, смотрели свысока. Даже грёбаный кассир в ларьке возле дома в потрёпанном шмотье с вечно сальными патлами смотрел на Намджуна свысока. Все вокруг так и пытались показать Намджуну его место, будто своих дел нет, и это бесило, бесило, бесило. Бесконечно бесило.
- Это мой омега! Убери от него руки!
- Да что ты говоришь? Мы с ним парные, шкет.
Костяшки, сбитые в мясо, до сих пор ужасно ноют. На лицо и вовсе смотреть страшно. Глаз заплыл. Губы в мясо. На скуле ссадина. Тот шкет пусть и был реально мелким, что в плане возраста, что в плане комплекции, и драться нихрена не умел, но сказался адреналин в крови и инстинкты альфы, призывающие защитить своё. Вот только своё ли? Нет. Принадлежащее ему, Намджуну.
- Эй, долго ещё там лежать будешь? Одевайся, давай. Я передумал. Не слышишь, что ли?
Подняться с кресла, пройти несколько шагов и протянуть руку к чужому плечу. Чтобы так и не коснуться. Омега в постели дрожит не то от холода, не то от страха. Комкает в руках подушку, жмурится и шепчет что-то беззвучно. Но вот негромкий всхлип. Вот очередная дрожь по всему телу, и Намджун видит текущие по щекам слёзы. Наверное, его совсем не слышат, запертые в клетке из собственного страха.
Запертые им, Намджуном.
Этого парнишку зовут Ким Тэхён. Он учится на первом курсе института и живёт в благополучной семье, но на всё это Намджуну посрать, потому что ладная фигура, красивое лицо, сверкающие глаза, искры жизнерадостности в которых завораживают, и пухлые карминовые губы. Потому что Ким Тэхён - чертовски привлекательный омега с головокружительным запахом и аппетитной задницей. Потому что Ким Тэхён - его, Намджуна, природная пара. Его омега. Его судьба. То самое единственное «что-то», тот самый единственный «кто-то», действительно созданный для Намджуна, принадлежащий ему с рождения. И альфа считает грёбаной насмешкой судьбы тот факт, что его омега, его чёртов омега, уже встречается с каким-то школьником. С тем самым шкетом, у которого после их дикой драки тоже глаз заплыл, пересчитаны все ребра и вывихнута левая рука.
- Пожалуйста... Пожалуйста, не трогай его больше. Я всё сделаю. Всё, что ты захочешь. Только не делай ему больно.
Тэхён попросил его об этом сразу же, как только понял, что Намджун не собирается оставлять его в покое. И альфа действительно не собирался, потому что, с какого это хрена? Тэхён - его омега, а значит, должен, обязан быть рядом с ним, а не держаться за ручки с этим щекастым малолеткой и принимать от него поцелуи. Стерпится - слюбится, как говорится. К тому же, Намджун был уверен, что со временем Тэхён к нему привыкнет. Вот только омега ясно дал понять, что этого не будет. Ровно шесть драк потребовалось для того, чтобы добиться своего, и вот парень уже стоит на пороге его съёмной халупы, слёзно умоляя не трогать этого своего Чонгука. Вот он слышит насмешливое
«ну тогда раздевайся» и... Раздевается. Проходит в комнату, снимает подрагивающими пальцами одежду и ложится безропотно на постель, стыдливо прикрываясь краем одеяла. Такой податливый. Такой послушный. Такой сладкий и доступный. Вот только...
- Намджунни, ты опять подрался? Что на этот раз?
- Они говорили о вас гадости! А вы такой хороший и мне очень нравитесь. Я буду вас защищать!
- Ох, Намджунни. Они же старше тебя на несколько лет. Ты им в пупок дышишь. Снова побитый весь. Заставляешь меня волноваться.
- Простите... Но я обязательно вырасту сильным и всё равно побью всех этих наглых альф, чтобы вас защитить!
Воспоминания лентой проносятся перед глазами. Сколько ему тогда было? Девять? Десять? Он действительно дышал этим упырям в пупок, но упорно рвался в драку, потому что их местный доктор был самым обворожительным омегой из всех, что он встречал, и выслушивать о нём
«я бы присунул этой шлюхе, ему бы точно понравился мой член в его дырке» было омерзительно. И не было тогда никакой привязанности, какая могла бы возникнуть к старшему брату или даже отцу. Намджун уверен, это была его первая детская наивная влюблённость, из-за которой он вечно ходил по детдому с разбитым носом.
Любовь приносит одни неприятности.
И вот Тэхён в его постели. Его омега. Его пара. Его предназначенный. Принявший его условие, раздевшийся и готовый переспать с ним. Но почему он здесь? Не потому что хочет. Не потому что желает его. Не потому что не против такого вот разового перепиха. Тэхён здесь из-за любви. Любви, которую он дарит этому мелкому шкету в лице Чонгука. Любви, которая в последнее время приносит ему одну только боль, ведь на выбранном им альфе места живого почти не осталось из-за агрессивного природного партнёра, что выскочил чёртом из табакерки, требуя своё. Грубый, наглый, хамоватый. Истинный альфа, которого Тэхён мечтал никогда не встречать, будь он даже мягким и нежным. Потому что сердце давно отдано другому, и плевать на природу. Слишком много похожих запахов и слишком много разных характеров у их носителей. Они узнали друг друга сразу, конечно. Это было как взрыв. Как удар тока. Как секундная остановка сердца, что после зашлось диким ритмом. Вот только Тэхён уже сделал свой выбор и менять его не намерен. Тэхён здесь лишь ради того, чтобы заплатить за свою свободу. Ради того, чтобы Чонгуку больше не доставалось. Ради того, чтобы после этой единственной встречи наедине больше никогда не видеть Намджуна. Тэхён готов принести себя в жертву. К горлу подкатывает тошнота.
Намджун рассматривает обнажённое дрожащее тело и постепенно начинает чувствовать к себе отвращение. Да, он действительно никогда не был хорошим человеком, но насиловать своего омегу? Да даже просто любого омегу. Рука, замершая в воздухе, безвольно повисает вдоль тела. Пристальный взгляд считывает с чужих губ беззвучное
«Чонгукки, мой Чонгукки». Обоняние улавливает сквозь кислый запах страха мягкие персиковые нотки. Тэхён пахнет очень вкусно, невероятно, головокружительно. Тэхён пахнет невинностью, и от этого становится только хуже, ведь Намджун, ведомый злостью, на полном серьёзе собирался его трахнуть. Не заботясь о чужих чувствах. Не задумываясь о том, что свой первый раз Тэхён мечтал подарить своему любимому альфе. Чонгуку. Не Намджуну.
- Эй, поднимайся! - грубый тычок в плечо и широко распахнутые в страхе глаза. - Одевайся и уходи. Что за ёбаная драма? Пиздуй к своему шкету и у него там сопли распускай.
- Нет! Нет, я всё сделаю! Я не буду больше плакать! Только, пожалуйста, не трогай его больше!
Тэхён хватает за руку и смотрит с ужасом. Намджун отталкивает его и кидает комом из одежды в лицо. Становится мерзко, завистно и больно. Тэхён ради этого мелкого действительно готов раздвинуть перед ним ноги. Готов терпеть страх, отвращение и боль, ведь у него даже нет течки. Готов отдать свою невинность чужому, постороннему для себя человеку. И всё это лишь ради того, чтобы Намджун больше не делал больно выбранному им альфе. А ведь тот пацан совсем. Сопливый школьник с пухлыми щеками и кроличьими передними зубами. Что Тэхён только в нём нашёл? Внутри всё закипает. Хочется либо напиться, либо набить кому-нибудь морду. Намджун выбирает первый вариант и кидает тяжёлый взгляд на застывшего в страхе и растерянности омегу, что даже не думал двигаться с места, так и прижимая ком из одежды к груди. Пусть ему завидно и хотелось урвать хоть кусок, он не бездушный монстр. И он Тэхёна не тронет. Тот не заслужил всего этого. И Чонгук не заслужил. Никто не виноват, что у Намджуна такая судьба, видимо: быть одному и не иметь ничего своего.
- Ты глухой, что ли? Или туго соображаешь? Одевайся, говорю, и вали на все четыре стороны. Я забуду о том, что ты существуешь, а ты забудешь о том, что существую я. Живее.
Негромкий рык заставляет Тэхёна отмереть и начать одеваться. Кажется, омега не может поверить своему счастью. Путаясь в штанинах джинсов, застёгивая на ходу рубашку, парень выбегает в коридор, кое-как впихивает ноги в кеды, хватает куртку и вылетает в подъезд. Никаких бросаний на шею, рыданий и благодарностей. Никакого робкого
«я верю, ты ещё будешь счастлив», как бывает в дорамах и сопливых сериалах. Тэхён сбежал молча, громко сопя от едва сдерживаемых слёз, что вновь подступили к глазам, и явно боясь того, что альфа передумает и всё-таки принудит его к сексу. Боясь самого Намджуна.
«До дрожи пугаешь даже собственного омегу, который тебя знать не желает. Отлично устроился, Ким Намджун», - думает альфа, закрывая за омегой входную дверь.
Проходя обратно в комнату, парень цепляет взглядом что-то яркое на полу. Подходит ближе и немного истерично смеётся, растирая лицо ладонями. Тэхён так торопился, что даже не натянул нижнее бельё. Даже не заметил его отсутствия. Наверное, боксеры выпали из кома одежды, когда Намджун замахивался, и вот теперь валяются на полу, пытаясь радовать взгляд альфы маленькими пушистыми цыплятами ярко-жёлтого цвета. Прелестно. Намджуну срочно, очень срочно нужно выпить.
***
На заправке в это утро слишком шумно и оживлённо. Намджун, толкающийся за кассой со своим коллегой, пробивает в очередной раз сладкие батончики и с безразличным лицом оглядывает через окно заправочную площадку. Намытые до блеска иномарки. Их разодетые хозяева с постными минами. Суетящиеся заправщики в форменной одежде. Привычная рутина, в которую и самому придётся влиться уже через какую-то жалкую пару минут. Снова работа под открытым небом со слепящим солнцем и пробирающимся за ворот куртки по-зимнему холодным ветром, пусть и пришла весна. Снова высокомерные клиенты, считающие, что их должны облизывать с ног до головы, и борьба с назойливым желанием взять отвёртку и под охреневшим взглядом хозяина машины нацарапать на капоте очередной иномарки что-то вроде «suck my dick, bastard».
- Мне, пожалуйста, ваш самый вкусный кофе и лучезарную улыбку.
Приятный голос слышится прямо над ухом, заставляя дёрнуться и отшатнуться в резком развороте. Намджун растерянно смотрит на клиента в розовом пальто, что перегнулся через стойку и широко улыбается. Сам клиент подпирает подбородок ладонью и обворожительно улыбается, после чего смешно выпячивает губы и дует на свою чёлку, лезущую в глаза. Красивые глаза, искрящиеся золотисто-карей радужкой в свете солнца.
- Это заправка, а не кафе. Здесь нет вкусного кофе, - растерявшись, выдавливает из себя альфа, и клиент улыбается шире.
- Тогда вы могли бы порадовать меня хотя бы улыбкой. Давай же, Намджунни. Твои ямочки наверняка такие же восхитительные, как в детстве.
Намджун не сразу обращает внимание на знакомое ласковое обращение. Не сразу вспоминает, что именно в этих золотисто-карих глазах когда-то так сильно любил искать своё отражение. Не сразу узнаёт эту широкую чуть насмешливую улыбку и голос, что эхом отдаёт где-то в глубине памяти. И в сердце. Перед глазами больничная палата детского дома и улыбчивый врач в белом халате, протягивающий пару конфет в ярких фантиках и привычно отчитывающий за очередные синяки. Цветные пластыри на разбитых коленках и неприятное ощущение от забитых в нос ватных шариков, чтобы остановить кровь. Вспоминается запах медикаментов, смешавшийся со свежим воздухом улицы и сладким ароматом омеги.
- Джин-хён? - недоверчиво спрашивает Намджун, и омега тут же отстраняется от прилавка, кокетливо поправляя волосы и подмигивая.
- Давно не виделись, Намджунни. Всё ещё хочешь стать моим рыцарем на белом коне и защищать от мерзких похотливых альф? Или староват я для тебя стал?
Намджун давится воздухом и впервые за долгое время краснеет. Сокджин фыркает, поджимая губы, а после не сдерживается и заходится смехом. Смех у него всё такой же идиотский, каким альфа его и запомнил, но вместе с тем невероятно приятный, заразительный даже. Хочется провалиться сквозь землю, но вместо этого Намджун исподлобья смотрит, рассматривает омегу, что вытирает влажные глаза и вновь одаривает его тёплым взглядом и не менее тёплой улыбкой.
- Ты во сколько заканчиваешь, Намджунни? Мы ведь действительно очень давно не виделись. Я очень хочу с тобой пообщаться.
Снова это смущающее подмигивание. Вновь чудаковатый смех, из-за которого на них уже начинают коситься окружающие. Сокджин как всегда не чувствует себя неловко. Кажется, он вообще не знает, что такое неловкость, поэтому и касается ладони альфы своей, играясь с его пальцами и забавляясь реакцией несчастного смущённого парня. Намджун же невольно засматривается на красивое раскрасневшееся лицо и чувствует, как на собственном расплывается ответная улыбка. Как там говорится? Добро порождает добро? Вероятно, то, что он отпустил от себя Тэхёна и решил навсегда о нём позабыть, всё-таки ему зачлось. А ещё альфе почему-то кажется, что появление Сокджина в его жизни - это знак. Знак о том, что теперь у него всё точно будет хорошо.
|End|
