Согласна, — обмануть родных людей, но остаться под защитой. Хах… звучит как девиз. Но удастся ли мне обмануть истинных по природе змей?
***
Ничего не происходит не из чего. Всё откуда-то берётся. Круговорот жизни, неподвластных нерадивым людишкам, то, что происходит за спиной, за то время, ещё до того, как ты родился.
Оливия принимает божественный дар — Систему — как насмешку судьбы. Злую насмешку судьбы, потому что заглушить эмоции она не в силах. За всё время, что она тут находиться, червячок злобных эмоций всё время грыз её изнутри, подтачивая голые нервы нового тела, а предательская мысль, что она убила девочку Оливию её… нет, не удовлетворяла, а немного… пугала. Эгоистичный голос сердца говорил, что она во всём виновата, когда же сердца твердило, что её вины тут нет. Не она виновата в том, что её случайным образом «выбрала» Система, или кто там ещё. Не она виновата в том, что попала в Оливию. Не она виновата в том, что девчонка умерла для того, что бы после она — попаданка — вселилась в её тело и продолжила жить после неё. Не она виновата в этом.
Она не знает, что случилось с её родными людьми сердца, что произошло с младшим братом — всё же на душу отпечаток накладывается, когда ты старший и должен нести обязанность за младшими, — и что стало с семьёй. Поймали ли насильников, убивших её. А наказаны ли бы они её как обычно, или уже всё равно.? Как сложилась жизнь её мамочки и папочки, и не держат ли они обид на неё, на её слова, сказанные в запале злости, когда она, уходя с братом в магазин, поссорилась с родителями. Опять. Оливия знала и понимала, что говорит гадости, делает больно не только себе, но и женщине, что родила её, и мужчине, который помог женщине. Оливия понимала, что слова,
проклятые слова, так легко не забудутся, а слова, ненавистные слова, оставят шрам на душе от боли, а добьёт сердце её убийство. Ей остаётся надеется, верить в лучшее, что она умерла не зря, что младший брат прочтёт в её глазах последнюю мольбу и просьбу
простить и отпустить — Оливия надеется, что брат вообще выжил, не скатился в судьбе своей, вырос бы красавцем и прожил хорошую жизнь, даже если придётся жить без неё, — не станет по-глупому геройствовать почём зря, делая всё законно и по закону.
Серпантини не святая, в конце концов она — лишь человек, и может до безумия чего-то бояться. Или кого-то, например. Оливия признаёт за собой право, что может совершать глупые поступки, решения, чего-то или кого-то не понимать или не хотеть понять, простить и принять. Она принимает право, что может смотреть на ситуацию — какой бы эта ситуация не была — однобоко, и не всё воспринимать. Может слушать, но не слышать. Может говорить, но говорить чепуху, или, того боже, сама не понимать, о чём говорить. Она может видеть, но видеть не всё. Может совершать что-то на эмоция, затаивать злобу на кого-то, и даже начинать мстить. Может принимать решения и не доводить их до конца, пусть она может и стараться их выполнять. Она может солгать, врать, увиливать, недоговаривать, если придётся, — пусть это и сомнительно, — она будет воровать, покрывать чужой разум туманом и, хитро прищурив глаза, забирать всё, что может. Потому что она, как хомяк, хочет — захочет точно — забрать как можно
больше, даже если столько не сможет унести. Потому что она не святая, и жадность ей присуща, как и любым людям. Как и другие грехи, она не святая, и обливать её святой водой из церкви не надо. Потому что она, в то же время, и не демон — действительно, куда уж ей до этих тварей? Да, если жизнь, — которая на самом деле та ещё сука, — припрёт ей к стенке, она, возможно будучи в невменяемом состоянии, убьёт угрожающего ей человека, или угрожающего её близким, друзьям, семье. Да, она совершит это на эмоциях, на сильных эмоциях, когда адреналин будет бушевать в её крови. Возможно, будет жалеть и плакать. А может и нет, и просто постарается забыть, как самый страшный сон, не вспоминая всуе. А может и примет это всё спокойно, кто знает. Из-за чего? Да хотя бы из-за того, что во время аффекта человеческие возможности во множество раз усиляются, а разум будет действовать, как та собака из сказки. Вы ведь знаете её? Маленькая история про собаку, которая умирала, находясь в запертом помещении. Но собака не хотела умирать, и именно по-этому она бегала по комнате, запрыгивала на стены, ходила по потолку до тех пор, пока не дождалась помощи. И собака ведь выжила. Потому что она — собака — до последнего хотела жить. И она добилась своего. Она выжила, наплевав на остальных, эгоистично и трусливо сохраняя только свою жизнь, а не храбро и безрассудно кинувшись спасать других. Потому что в каждом живёт хоть какой-то грех, из Семи Смертных Грехов:
гордыня, скупость, зависть, гнев, похоть, обжорство, лень или уныние. И они не только могут портить чью-то жизнь, они могут и спасать, но почему-то это предпочитают не замечать. Но ведь…
Гнев помогает не сдаваться в опасных для неё моментах —
Гнев, как другая сторона медали, имени которой есть только
Зависть и Гордыня — занимает важное мест в сердце Оливии. И она в этом честно признаётся, потому что видит собственные грехи за своими плечами.
Гнев помогает не только берсеркерам — чувствуя, как ливень, лава, огонь,
Г н е в, разливается, течёт по венам, в крови, по всему телу — и ты идёшь дальше, идёшь до конца рука об руку с
Гордостью, с высоко поднятой головой и с различными ранами на теле, но, — но тебе плевать, твой разум опьянён и ты не можешь соображать как человек — есть только ты и цель, цель и ты, охотник и жертва, пострадавший и тот, кто оставит тебе эти увечья, есть только огонь по венам и страсть, безумный коктейль в крови, только живой и мертвец, только победитель и проигравший, только момент и последнее желания, желание двигаться до самого конца, желание жить, желание делать что-то, что поможет… и так до конца
Или
Или можно по другому, не так, как тогда, в первый, пленяющий раз.
Не зря ведь говорят: «Бойся Гнева терпеливого» — и
Зависть не поможет
Гневу вспыхнуть, словно чиркнул спичкой, как взрыв по всему телу, не поможет сломать изнутри, слышать как за раз, как в твоём теле ломаются все, абсолютно все кости, и как тебя выворачивает на изнанку — не в том смысле, что рвёт, а в том, что буквально —
Гнев терпеливого настигнет ясно, как и мысль того, что на следующий день ты можешь не очнуться, и ты умрешь, сдохнешь от рук его, ну, или её, но важно того, что ты точно
с д о х н е ш ь, ведь трудно выжить тогда, когда ты и не человек словно — ни одной эмоции в любом жесте, что сделаешь ты, ни на лице, не в сердце в груди, а не в руках, уже мёртвое, а ещё вполне живое, и даже не в душе — твой разум не затмевает ненависть или какой-то
Гнев там, ты можешь слышать всё, что тебе говорят, примешь любую правду в бою, или после него, как и до — но отрицать информацию не выйдет, как бы не попытаться, — или твой разум не затмевает сила, что даёт этот грех, ты мыслишь настолько ясно как никогда до этого — и лезут в голову мысли, что многие проблемы решаемы, и ты уже даже знаешь ответ, легко уничтожая противника, как мотылька, не смотря на странную символику — и мысли твои ясны как новое купленное зеркало, как знак того что ты уже победил, или победила, и сегодня можешь заснуть не на всегда, но, — но, остерегайся
Гнева терпеливого, и, возможно, лишь возможно, и эту ночь ты переживёшь, а не заснёшь навсегда с перерезанным горлом.
Бойся
Гнева — ибо ужасен он, но он надежда наша, последняя и единственная искренняя.
И не захватят разум твой
Гнев, Зависть и Гордость — и не станешь ты поданным их.
Скупость, Обжорство, Похоть — следующая тройка грехов.
Она скупа — делится тем, что принадлежит ей и только ей? Нет уж, увольте! Если это моё — то это моё, и пусть хоть весь мир упадёт на колени, будет на грани вымирания — делиться, не делиться, вопрос не встанет!
Конечно же убить и не делиться!
Она обжорлива
скупа — остановится на том, что ты уже имеешь, когда есть риск получить ещё больше? Увольте! Риск есть везде и всегда, а попытка — не пытка! А увеличить в несколько раз то, что уже имеешь…м… просто потрясающе! А риск есть всегда — главное не перейти опасную черту, не пойти в проигрышным случае в ва-банк, иначе можешь потерять всё, что должно было принадлежать тебе, а не кому-то другому.
Похоть… похоть-похоть-похоть — тут пока что нечего сказать, потому что она маленькая, что там, что тут, и, думаю, всем известной, как аристократы и им подобные относятся к «испорченным» вещам, игрушкам, — а кто не знает я скажу, что их цена понижается на рынке невест, или каком-то другом рынке. Их — девушек — ставят на уровень даже намного меньше, чем простолюдинов, и воспринимают не иначе, как вещь, от которой необходимо избавиться любой ценой. Плевать, что у этих людей есть чувства. Плевать, что им могло бть больно. Плевать, если это происходило не по их воле. Плевать-плевать-плевать-плевать. Плевать на их женскую боль. Плевать на их женские страдания. Плевать на униженное женское самочувствие и болезненное переживание, растоптанную гордость.
Лень служит признаком того, что ты н о р м, а л е н, хотя бы относительно — ты чувствуешь мир иначе, являясь не совсем полноценным сумасшедшим человеком общества — и больше ей сказать нечего.
Уныние…уныние-уныние-уныние-уныние-уныние
Уныние — не грех — эта мысль ей впервые приходит девочке одиннадцати лет, ещё тогда, в её первой жизни
не второй. Уныние показывает нам внутренний мир — он не скрывает ничего, оставляя голые факты и нервы на пределе — и только тогда ты скатываешься в бездну истинного
о т ч а я н ь я. И она скатывается, скатывается и скатывается вниз, по склизкой дорожке, а вроде и падаешь — никому не известно, лишь то, что это будет твой спасительный механизм или…
Люди всегда были жестокими и жёсткими, по натуре своей эгоистами, думающими только о себе, как бы они не пытались доказывать кому-то другому, себе, всем вообще. И пол, возраст и социальное положение на это вообще не меняют дело. Из покон веков так было и так будет. И именно понятно становится насмешка-усмешка демона-дворецкого, пр совершённой сделке между ней и графом-Цепным Псом. Оливия совсем не удивиться, если узнает, что когда она станет не нужно, её запросто убьют, словно ненужную вещь, псину, что налаяла на хозяина, как бы иронично это сейчас не прозвучало. И ей действительно сильно повезёт, если убьют её быстро и желательно безболезненно, а не долго и мучительно. Потому что на самом деле, она просто пешка в его шахматах, имеющих особое значение в сердце Фантомхайва.
Она будет излишне наивна, если посмеет даже подумать, что когда игра его закончиться, а она станет полностью ненужной и больше не сможет приносить ему пользы, он не избавиться от неё. Она, разумеется, не настолько наивна, а потому и согласилась на проигрышную сделку. Он очень умён и даже опасен — Сиэль, Оливия имеет ввиду — ведь люди без страха, то есть, такие как он, особенно безбашенны. Его семью убили, сожгли, а он сам неизвестно где побывал, но это место точно не сломало его, надломило, да, но не сломало, а сделало сильнее, хитрее. Заставило встать на путь к вершине. Он прогибался, но не ломался над людьми, как река, а потому и выжил — неизвестно ещё, что с его братом, чьё имя он забрал, как показывает система, но он точно мёртв, но как.? Что они пережили? Где они были? Что случилось? Что конкретно произошло? Почему именно семья Фантомхайв? (хотя тут ответ есть, только пораскинь мозгами — именно у этой семьи много врагов, которые собираются буквальн поколениями, хотя есть и небольшой процент-вариант того, что нападения-убийств почти всей семьи связано с другими причинами, а не из-за того, что они поколениями становились Цепными Псами Её Величества). Но задавать вопросы, а тем более услышать ответы, страшно и боязненно, не смотря постную мину при совершенной игре.
Оливия — бывшая Оксана — не так глупа и наивна, как кажется на первый взгляд. Если она так выглядит, то только и только потому, что она этого и сама хочет. До жадности хочет, внимания, что бы на неё обращали внимания и выливали нежность родители. И именно поэтому Оливия — бывшая Оксана — понимает, как Сиэль Фантомхайв воспринимает этот мир, будто у него экспериментальная Система, а не у неё.
Потому что на самом деле выбора у неё не было. Возможно может покажется, что этот самый выбор у неё был, но на самом деле его не было, точнее, он был, но не достаточно честным по самому отношению к ней, что бы засчитываться. На самом деле, выбора-то у неё не было. Оливия уверенна согласилась, потому что подозревала, что он предложит сделку ещё раз, в самый непригодный для неё момент на ещё более непригодных для неё условиях, и выберет точно такой момент, когда отказать она не сможет совершенно. (может, случиться что-то с семьёй или бизнесом семьи — в таких случаях точно нельзя отказать) От сделки, толком, она ничего не получает, кроме будущих попорченных нервов графа, в отличии от самого хозяина призрачного дома, потому что он уж точно не собирается упустить возможность завести более крепкие связи, контакты среди теневого мира, и многие возможности, которые дадут при близком общении с семьёй Серпантини.
Сиэль Фантом (призрак)хайв (дом) — (призрачный дом, дом с призраками и тому подобное) воспринимает мир не иначе, как его любимую игру в шахматы. Мир для него — шахматное поле, а люди — любо игроки, опасные, как и он сам, либо фигуры на доске, которые он или его соперники так или иначе используют для достижения своих целей. Оливия шахматы, как не посмотри, не любила. Для неё существовали только три фигуры из шести. Король. Ферзь. Пешка.
Почему так? Сейчас я всё объясню.
Начнём с Короля, как с более и самой важной фигуры в шахматах. Король важен так, как ни одна другая — то есть никакая — фигуры на доске. Это самая главная фигура на «поле боя», вокруг которой и строится игра. Ведь конец игры наступает именно тогда, когда повержен король соперника. Однако, несмотря на свой статус, Король довольно ограничен в перемещениях, он может передвигаться всего на одну клеточку в любую сторону. Но при этом у него есть преимущество — возможность рокировки. Этот термин означает совместный ход с ладьей, в ходе которого король отправляется в более безопасно место. Короля, по сути, всё защищают до самого победного-проигрышного конца со стороны противника к ним. Не скажу, что Королей любят, но его точно защищают от всего, и не смотря на свою ограниченность в игре, именно Король — тот самый человек, который умрёт только в том случае, когда шансов более не останется, да и точно факт, что и до самой своей смерти он оставит своих последователей на земле — всех ведь не убьёшь, так людей не запасёшься, — и точно сможет оставить за собой что-то особенно гадкое, противное, то, что после может и отнять чью-то жизнь.
(и совсем не важно, конкретна ли Король нагадит тебе после смерти, или случайным образом — ясно лишь одно, лишь то, что кому-то сильно не повезёт).
Оливия — бывшая Оксана — знает почему-то точно, что Сиэль характеризует себя именно Королём. Он двигает пешки по доске по ситуации, редко прогадывая — хотя на этот случай у него есть демон-дворецкий — и успешно прятался, делая вид скорее ладьи, чем слона, на самом деле являясь Королем, и за доской-игрой жизни, хитро прищурив свои глаза
глаз, Оливия, другого у него нет — скрыт за повязкой. Оливии это кажется чертовски странным. Она знает — помнит с прошлой жизни — что с глазом всё в порядке, но не помнит причины, почему он носит повязку. И это кажется чертовски странным. И да, она кажется уже повторяется, потому что говорила это.
Ей
страшно, но она
не понимает, почему именно.
Ей
интересно, но она
не понимает что, конкретно.
Ей
жутко, но она
понимает, что происходит что-то чертовски странное.
Ей постоянно
холодно, и она
не знает, от страха это, или особенность тела.
Ей движет
любопытство, но она
не хочет окончить тем, как та странная кошка и любопытная Варвара.
Ей движет желание жить и защитить свою семью, но почему-то боится признать это вслух.
И ей отчаянно не хочется умирать, но признаётся она только в этом себе
Близка и далека от Короля одновременно только Королева. Ферзь (Queen — звучит, как Королева, не так ли?) — это самая активная, сильная и вторая по значимости фигура во время игры. Первой всегда был и будет Король. Её возможности в траекториях движения наиболее разнообразны. Ферзь может ходить как вверх и вниз по доске, так и влево и вправо, а также и по белым, и по черным диагоналям. Королева — тяжела фигура с точки зрения противника, ведь она обладает большими возможностями для защиты короля и практически в любой момент может оказаться в нужном месте. Королева, именно та самая фигура, которой ей и предстоит притвориться, на самом же деле не являясь ею. Оливия осознаёт, что пока её игра будет на достаточном уровне, никто от неё не избавится, и даже будут защищать, только она уверенна — защищать они (отдавать приказы — Сиэль, исполнять приказы — Себастьян) будут как-нибудь…извращённо… и совершенно точно максимально неудобно для неё настолько, что она позже может не раз, и не два пожалеть об этом принятом решении — и в тот же момент пожалеть, потому что Сиэль, не чурясь грязных методов, загнал бы её отдельно от семьи в ловушку, а после снова бы предложил сделку, но, — но на максимально неудобных для неё условиях, при чём сделав так, что бы отказать она не смогла более ему. Так что она ещё на выгодных условиях.
И, кажется, она снова отклонилась от темы.
И, кажется, она это уже говорила-размшляла.
Следующая фигура в шахматах — пешка. Пешка — это шахматный солдат, который первым рвется в бой, открывает начало игры. в шахматах с самого начала у каждого есть по 8 пешек. В реальности же — если только подумать, то тот же Сиэль считает за пешек любых простых простолюдинов и немногих аристократов, хотя бы за то, что они не могут никак ему ответить, мозгами, своими выполняемыми возможностями, я имею ввиду — каждый пятый человек использует другого, или он сам, того не ведая, становится «ведомым». Ходят они — пешки — наиболее просто — по одной клеточке и только вперед, хотя в качестве первого хода могут перепрыгнуть через клеточку, — а сбивают вражеские фигурки только наискосок. В реальности такие люди легко, можно даже сказать максимально внушаемы, что грех таким подарком не воспользоваться! Пешки играют важную роль, но на самом же деле они просты, а потому именно они немного больше всех обороняют другие фигуры, так как являются не такими важными фигурами, которыми легко можно пожертвовать. Дойдя до противоположного края доски, пешки могут вернуть вместо себя любую сбитую ранее фигурку — и ферзя-Королеву, и ладью, и коня. Исключение здесь составляет только король. И то, только потому, что когда свергается Король — игра заканчивается. Король всегда во все времена не мог быть заменён простолюдином.
Ах, да, ассоциации. Король — Сиэль Фантомхайв. Лже-Королева (ферзь) — она сама, Оливия, бывшая Оксана. Пешки… думаю в основном все те, кого не прочь использовать и кого не жаль убить во благо во имя себя. Себастьян Мехаэлис — неизвестная фигура, не пешка, но и не слон. Точно не ферзь, однако самый близкий, словно тень, стоит за спиной Короля.
У неё — проклятый демон, словно специально её караулит — совсем нет занятий. Выходит из комнаты боязненно, она постоянно натыкается на дворецкого, который, словно специально её караулит во всём поместье, сверкая своими красно-карими глазами. А ещё ей точно не мерещиться то, что демон нагло усмехается, глядя на неё, но всегда — всегда! — когда она смотрит прямо на него, то на лицо простая полу-улыбка, пугающая такая, равнодушная… В глазах, точно огни, чёрти на кострах танцуют. И ведь подходит к ней он, когда она ходит одна, так случайно (хотя, теперь уже мне кажется, что специально) со спины, до икоты пугая внезапным голосом: «И что же тут делает маленькая леди.?», как будто сам не знает, что шла она в свою комнату в этом призрачном поместье после приёма пищи.
К чему все эти мысли у неё — Оливии, — в голове?
Помните, она ранее жаловалась на скуку? Так вот, заберите её слова назад, отмотайте время, потому что жаловаться на скуку она больше не может. Потому что увеличат же нагрузку, безжалостные демоны! А всё потому что кое-кому показалось, что его лже-Королева для «БОЛЬШАЯ ИГРА» недостаточно много знает и умеет, что бы не опозорить его, достоверно сыграть на эмоциях как своих, та и чужих, а так же для того, что бы на балах не опозорить его — Сиэля. Так что… времени свободного у неё более нет.
***
— Оксана! Оксана! Оксана! Н-нет, этого просто не может быть! Нет-нет-нет-нет-нет-нет! П-пожалуйста, Ок-ксана… почему ты умерла.? Т-ты н-не могла… нет! НЕТ! НЕТ! НЕТ! — с яростным отчаяньем молодой мальчик, захлёбываясь в слезах, крепко держа тело своей старшей сестры, холодное, бездушное. Полицейские, приехавшие на место преступления, насильно схватили брыкающегося мальца за руки, заведя их за спины, а после, нажав на нужные точки на шее, перехватил тело чёрноволосого, чьё сознание сейчас было насильно погружено в сон.
Наверное, именно это событие побудило Дениса пойти в полицию, что бы ловить таких ублюдков, насилующих детей, убивающих людей.
Что бы сажать в тюрьму таких ублюдков, которые попытались сначала изнасиловать их, а после убившие её сестру. Его
дорогую сестру.
С девяти лет он поставил себе
цель, к которой приближался всё ближе с каждым новым годом. Он действительно старался всё это время.
Прости, что бросил тебя там, сестра. Прости, что в нашей семье я не был тогда мужчиной.
Наверное, у него всё-таки появилась моральная травма, не смотря на всю долгую и нудную работу психологов. Его часто начинали водить по врачам от криков по тяжёлым ночкам.
Ему — мальчику, не пережившему моральную травму — выписывали снотворное, что бы он мог спать спокойно.
Это не помогало, но я сделаю всё, что смогу, мама, папа.
Ему — мальчику, не пережившему моральную травму — пришлось лгать-лгать-лгать-лгать по кругу, что всё хорошо, будто ничего не произошло, будто всё по прежнему,
будто сестра прост на время уехала.
Почему в груди так щемит? Почему так больно? Что мне нужно сделать, что бы эта моральная боль прошла?.. Прошу, помоги мне, сестра, почему ты не рядом? Мне плевать — какая, даже надуманная, просто не оставляй меня. Я не хочу лгать, не хочу делиться проблемами, не хочу делиться переживаниями, не хочу натягивать на лицо улыбку, слушая докторов, будто слушаю их, будто понимаю… не хочу… просто оставьте меня в покое… Я послушный мальчик, мамина радость, папина гордость. Я — насквозь лживый человек. Сестра, почему ты ушла?
Ему — мальчику, не пережившему моральную травму — приходится делать вид, что он пережил моральную травму.
Ему — мальчику, не пережившему моральную травму — хочется верить в лучшее. В хэппи энд, которые они читали в конце сказки вместе с сестрой.
Ему — мальчику, не пережившему моральную травму — не хочется слышать как мама, родная, любимая, надрывно плачет по ночам, стараясь заглушить всхлипы и крики, а папа, храбрый, добрый, успокаивает маму, укладывает её спать, делая всесильный вид, а после пустым взглядом, таким надломленным, смотреть на пустую стену, в мыслях прибывая явно не тут.
У любимой мамы голос громкий-звонкий, но стены в доме тонкие, так что Денису всё-всё слышно. Даже если он хотел бы слышать обратное. Или не слышать вообще. Точно. Он не хотел бы слышать это вообще. Хрупкую маму по началу хочется жалеть, а папу — успокоить. Но только по началу. Мамины всхлипы начинают бесить и раздражать в глубине души, при них он словно становился как тогда, таким… беспомощным… это чувство Денис теперь ненавидит. Глядя на папу, мальчику хочется взять и ударить его как можно сильнее: «И это отец семейства? И это опора семьи?». Мамочка — очнись. Папочка — проснись.
А потом маленький Денис берёт себя — и свою судьбу, и судьбу родителей — в руки.
Денис выходит из состояния несостояния, и начинает громко проводить время, тормоша то мать сначала, то отца.
Так и началась маленькая история Дениса
Денис начинает заново ходить в начальную школу, которую бросил, но больше не капризничает, что ходить не хочет, а наоборот, ходит с удвоенным рвением, в основном из-за местной библиотеки, для школьников она бесплатная, и начинает много-много читать, по различной тематике. Конечно, не всё, что нужно им было успешно найдено, но уже и тогда горы книг занимали ближайший стол, за которым он и сидел, а потому он этим и удовлетворялся. Остальное время, потраченное на изучаемые им уроки, дополнительные занятия, книги — вообщем, в остаток времени, когда он этим не занимался, Денис пошёл в две секции: в бокс и на самбо.
На самом деле, в нём плотно увековечился страх смерти и того, что будет перед ней — как именно он умрёт? Будет ли ему очень больно? Парадокс — не парадокс, но боли он боится даже больше, чем саму смерть, при этом имея завышенный болевой порог.
Денис ходит в среднюю школу и имеет перед собой цель, к которой упорно идёт с самого детства, с девяти лет. Ему уже четырнадцать, но он не интересуется ничем, кроме книг и спортом. Друзей в классе у него нет, лишь знакомые-приятели, с которыми можно лишний раз спросить, что задано, когда заболел, и сходит пару раз на прогулку. Он цинично думает, что его могли бы и затравить, не занимайся бы он спортом, сидя за одними книжками, а слова «ботаник!» и «неудачник!» были самыми ласковыми словами, которыми они наградили его самого, за «невозможность» ответить и дать в ответ, когда они соберутся толпой, дабы ударить как-нибудь унизительней для него самого. А люди — остальные люди, которые не примут в этом участие, я имею ввиду — будут снимать это всё на камеры, что-то там хихикая, насмешливо глядя, выкрикивая обязательно что-то обидное и омерзительное, больное для самолюбия, иногда могут подойти и «подержать» его, что бы не лягался в попытках защитить самого себя. Он мог бы стать жертвой травли, как тот полный парень с параллельного класса, который вскоре в третьей четверти перевёлся в другую школу, заставив мать с отцом переехать в другой город. Он мог бы стать изгоем… если бы не мог защищаться и давать в ответ. Но он — мог. Мог защитить себя и бить, больно бить, в ответ. А потому не он боялся — его боялись.
Денис стажёр — он становится полицейским как раз для того, что бы ловить таких гадов, какие убили его сестру
я не забуду тебя, — ты тоже не смей забывать меня. У него всё идёт просто замечательно, а ему всего девятнадцать — он имеет работу, имеет свою девушку, родители живут в достатке и им ничто не угрожает, потому что сплавил он их на законный отдых, на море, ближе к дедушке с бабушкой — пусть сами возьмут всё в свои железо-бетонные руки. Денис окончил старшую школу и колледж с отличными оценками, ни одной четвёрки. К стене было решено прибить полку в доме родителей, там стояли-висели все его заслуженные грамоты по секциям, призовые места, «благодарность за участие», золото, серебро, медь… Этого было достаточно, что бы напрочь закрепить себя как замечательного, крепкого и надёжного полицейского, который и взятки не берёт, не ворует и не пьёт. Он — идеал лица для народа среди полицейских. Проходят годы, у него быстрое повышение о добавка к зарплате, одинокая холосткая жизнь с девушками на одну ночь, родителей нет — несчастный случай, утечка газа и БУМ! и всей семьи уже и нет. Из своей фамилии он остался один. К слову, он добился своего — поймал на ограблении тех ублюдков, напавших на сестру. В тот момент Денис не верит своему счастью, и в тот же момент бросает всю свою волю на то, что бы не пристрелит их к чертям собачьим. Удивительно, но он смог это сделать, волевым усилием напоминая себе, что быстрая смерть милосердна, а уж когда он затащит их в тюрьму он точно сможет контролировать их, и превратить жизнь в ад. Только эта мысль, к слову и помогает довести их относительно целыми до участка.
После этого жизнь потеряла весь смысл, как бы это не звучало и не слышалось парадоксально. Да, он всё так же сажает за решётку настоящих ****, но больше… не получает от этого удовольствия, как бы, он помогает, делает доброе хорошее дело, но цель жизни, с которой он шёл с девяти лет — исчезла, и… он немного…совсем чуть-чуть… в растерянности? Потому что не знает, что может дать теперь удовольствия, чем заняться, а работа превращается не в жизнь, полную удовольствий, а в жизнь, полную заточения собственного ограниченного кругозора. И тогда он решается: увольняется и начинает усиленно учить языки, а после в кругосветное путешествие, где он встретил новую цель. Где он встретил…
его.
Это был Новый Год скоро должны будут зазвенеть-зазвучать колокола, а Денис, ожидая фейерверков, стоял на мосту, облокотившись на перила, покуривая сигарету.
— Ещё сигаретка есть? — хриплый голос раздаётся сбоку, и Денис видит рядом парня — что странно, он не почувствовал, что кто-то подошёл к нему, — рассматривая его черты, но тут же будто «забывает» их. Только на глазах — очки, а сами глаза — зелёные. Это действительно единственное, что он запомнил, как бы после не пытался вспомнить.
— Да, держи, — кивнув, а после вытащив пачку, легко кинув в сторону человека. Человек поймал.
— Тебя что-то гложет? — невинный вопрос с утверждением будто прорывает лавину, за которой он скрывался ранее, и сам того почти не осознавая, он рассказывает о себе, о всей своей жизни, ничего не скрывая, даже не думая что-то утаивать или скрывать. А говорил он действительно много, говорил, что жалеет, что провёл так мало времени с родителями, с родными, с семьёй. Что не защитил сестру, хотя теперь он понимает, что и сделать-то он в девятилетнем возрасте ничего не смог. Что стал таким «идеальным». И много ещё таких «что». и говорит, почему жалеет, что сестра ушла: постоянно родители на работе, с ним с детства сидела в основном в ущерб себе только сестра. Именно она слышала его первое слова «Диио!» вместо Дино, Она наблюдала за его первыми самостоятельными шагами. находясь максимально близко что бы успеть поймать его, если он начнёт падать, но не так, что бы мешать идти. Она отвела его в садик, а после — в подготовительную школу, вместе с младшей школой. Именно она — старшая сестра — разбирала с ним уроки, ругаясь, но объясняя всё по сотне раз, что бы любимый младший брат хоть что-нибудь уже да понял бы. И именно к старшей сестре он был больше всех эмоционально привязан.
— Значит, ты хочешь увидеть сестру… — задумчиво протянул человек. Клубок пара, сделав кольцо, унеслось куда-то вверх ветром, а посоле и человек обернулся.
— Да, есть такое, — человек, наверное всё-таки мужчина, а не женщина, клыкасто улыбнулся, довольно кивнул, словно никакого другого ответа и не ожидал.
— Что же, раз сегодня Новый Год — праздник чудес и волшебства, я помогу тебе, подтолкну ближе к сестре, а вот как ты распорядишься моим подарком… там и посмотрим, насколько же ты упорный малец — и кинул что-то, что на автомате Денис и поймал. Это оказался маленький стеклянный шарик, прозрачный, пустой. В недоумении собираясь обратиться, ну, мол, зачем ему вообще шар, и что за ахинию нёс мужчина, Денис не застал никого. На мосте был только он один и более никого там не было, лишь снежинки, как хлопья, падали усиленно за шиворот, на глаза и руки. Растерянно посмотрев вниз, уже мужчина не ожидал увидеть — точнее не увидеть — как на снегу не остались даже следов шагов, тут были только его собственные. Однако, Денис точно знал, что мужчина ему не померещился — вот она, тяжесть в руке, но следов — никаких. Растерянно покрутив шар, но не найдя ничего — простой шар как шар, мужчина случайно сжал его покрепче, и тогда вылетело… это
Здравствуйте, Уважаемый Игрок!
Вас Приветствует Система Межвременного Времени И Пространства
Сокращённо — МВИП
Или же совсем по простому — прототип 19076438
Идёт загрузка…
10%
37%
75%
89%
100%!
Сохранение и синхронизирование данных завершено!
Добавлена Цель: Найти Игрока Счастливые Девять Жизней
Система Другого Игрока: недоработанный прототип 007
Бывшее имя: Оксана
Состояние: Жива. Поправка Системы — Играет в другом мире
Желаете начать игру?
Да...............................Нет
Предупреждение!
При собрании определённых очков вы сможете: покинуть свою реальность; путешествовать во времени и пространстве; переместиться к родным, друзьям и знакомым, если они тоже Играют В Божественный Дар Системы!
Желаете начать игру?
Да...............................Нет
Добро пожаловать в Большую Игру, Игрок Странно-чёрный Кот!
**********************************************
Сюрприз-возможность от автора
Теперь, только под этой главой вы можете создать собственного персонажа, которого я обязательно вклиню в этот сюжет. Вы можете расписать внешность, характер, можете даже вклинит определённую роль или сценку, которую захотите обязательно увидеть. Всё на ваш выбор или вкус. Это что-то типа извинения за то, что меня не было целый год)
Можно писать не только в комментарии, но и в личные сообщения)
