Мертвые звезды

      Блэйк Грипплинг не спит по ночам. Дурацкая банка с глазом, которую он когда-то украл, уже давно не стоит на месте, на второй полке слева, за учебником по алгебре, но ему все время кажется, что ничего никуда не пропало. Он вглядывается в темноту, но вместо заветного трофея - коробка со старым хламом. Он гипнотизирует полку, но ничего нового не появляется и, наверное, не появится уже никогда. Блэйк Грипплинг переворачивается на спину, подносит к лицу телефон и пытается прочитать сообщение, но это изначально плохая идея (это всегда плохая идея).

«Йоу, спишь?» «Уже нет» «Собирайся и приходи. Скучновато сегодня» «Худси больше не выполняет роль твоего клоуна?» «Как хочешь»

      Блэйк тяжело вздыхает. Ему больно от того, что Карлу он нужен только в моменты скуки. В дни, когда все идёт хорошо, они пересекаются разве что в школе, хотя их короткие встречи сложно назвать полноценным пересечением. Они даже не смотрят друг на друга! Так просто будто все, что между ними было, было не по-настоящему, а в жизни, в реальной жизни, они никогда не говорили о мёртвых звёздах, никогда не гуляли по ночному городу и никогда не засыпали вместе, хотя последнего, возможно, и правда не было, разве что в больной голове Блэйка. Карл, на самом деле, не такой уж и засранец, но порой Блэйку хочется сломать ему челюсть. За ненужность, за то, что заставляет чувствовать себя особенным, а затем - таким же, как и все остальные, если, конечно, не меньше. Блэйк натягивает футболку, толстовку и, наконец, куртку, влезает в новые джинсы и, осторожно прикрывая дверь, уходит из дома. Он не может не прийти, если его зовет Карл, и эта безотказность раздражает его куда больше самого Карла.       Карлу семнадцать. Его рюкзак похож на съемную квартиру, и даже с годами он не изменил привычке носить темные вещи. Будка, в которой когда-то жил Монстр, уже не вмещала в себя ничего, кроме домашней лаборатории, поэтому им с Худси пришлось отстроить сарай. По атмосфере он значительно уступал, но по вместительности - ни разу. В своей привычной манере закинув ноги на стол, Карл ждал Грипплинга, который не пришел бы лишь в случае смерти. Блэйк слишком ценил их редкие разговоры, чтобы пропустить хотя бы один, и Карл знал об этом, знал как никто другой. По правде говоря, об этом вообще, кроме них, никто и не знал.       У Блэйка ебанные тонкие пальцы и нежная кожа, на которой всегда остаются синяки. Карл хоть и старается быть мягче, но Блэйк всегда уходит словно покалеченный. К утру он придумывает легенду о том, что опять упал с лестницы, когда бежал открывать дверь, но свитера все равно натягивает повыше. Так, на всякий случай.       Блэйку шестнадцать. Он до сих пор не разобрался чего хочет от жизни, но в те редкие моменты, когда ему удается побыть со своим другом наедине, Блэйк понимает, что хочет от жизни именно его. Семья Грипплинг просто купалась в деньгах, но никаких денег мира не хватит, чтобы купить внимание Карла. Именно поэтому Блэйк настолько жаден до разговоров и именно поэтому он настолько жалок, когда приходит время прощаться.

« — Не хочешь увидеться завтра? — с надеждой спрашивает Блэйк, натягивая майку на искусанное тело. — Нет.

Глаза горят от слез, и ему хочется стряхнуть их рукой, но он замирает и пробует еще раз: — А когда? — Потом как-нибудь»

      Как правило, потом наступает не скоро. Они продолжают жизнь так словно ничего никогда не происходило. Карл натягивает Ноэль, Ноэль натягивает нервы Карла, а Блэйк мысленно затягивает на себе веревку. Он даже предпринимает попытку познакомиться с кем-то помладше, но на свиданиях ему скучно будто и не о чем говорить, будто и не за что уцепиться. Он дарит каким-то девчонкам цветы, покупает мороженое, водит в кино, но цветы - это всего лишь мертвые растения, мороженое стоит доллар, а в кинотеатре ему душно. И на экране не приключенческий фильм и не боевик, а россыпь веснушек на щеках Карла и запутанные волосы, в которые ему иногда разрешено зарываться пальцами.       Карл не двигается с места, когда слышит характерный стук в дверь. Он даже ничего не произносит, но, видя маленького принца перед собой, ухмыляется как-то по-глупому, смотрит сверху вниз и кивает рядом с собой. Маленький принц садится. Он бы прыгнул с крыши, если бы это улыбнуло Карла, но Карл не просил и никогда не попросит. — Если я спрошу, как у тебя дела, ты подумаешь, что я идиот? — это первое, что говорит Блэйк прежде, чем снять с себя куртку. Карл молчит. Он не знает. Наверное, раз он спрашивает, но по правде Карлу все равно. — И толстовку. Блэйк бы выстрелил себе в голову, если бы Карл сказал ему о том, что чувствует. Но Карл не говорил и не скажет уже никогда. — Можно вопрос? — Валяй. — Ты позвал, потому что соскучился? В глазах у Блэйка надежда, в руках - большая зеленая толстовка. Он прожигает его лицо взглядом, он хочет услышать, что да, блять, соскучился, но в ответ лишь смешок и короткое «нет». Больно. — Тогда зачем? — Мне скучно. Как в первый раз. И Блэйку пора смириться со своей ролью, но он ничего не может сделать с этим дурацким желанием быть ближе. Ему хочется обниматься с ним после баскетбола, хочется гладить его большие шершавые руки, хочется целовать до посинения, но никак не слышать это тягучее, насмешливое «нет». Он сглатывает и опускается на стул, который ломается так же быстро, как и его нервы. В два счета. — Больно? — почти с заботой, и Блэйк почти на эту заботу ведется. — Да. — Хочешь уйти? И речь вовсе не о падении, поэтому Блэйк говорит себе собраться, поднимается и подходит ближе. — Нет. — Тогда иди сюда, чего стоишь.       И Блэйк идет. Уже плевать на то, что утром ему будет стыдно за эту безотказность, за почти блядский скулеж, за попытку перехватить запястье и просто полежать в темноте. Поговорить о мертвых звездах. Побыть близкими. Блэйк идет, потому что знает, что по-другому не будет. Только с Ноэль Карл позволял себе быть мягким, а Блэйк был просто... Игрушкой? Заменой? Кем-то, кто всегда придет и потешит его самолюбие? Скорее, да. Скорее, последнее.       У Грипплинга есть тупая привычка лезть с поцелуями. Еще Карл ненавидит обниматься, но иногда позволяет себе и это. «Это тебе сейчас, но как бы на день рождения,» - почти ласково шепчет он, крепко сжимая тощее тело в объятиях. Такие моменты для Грипплинга лучше дорогих подарков и всех поездок заграницу, потому что в такие моменты он по-настоящему счастлив. Потом все обрывается, возвращая чувство жалости к себе, но эти минуты Блэйк бережно хранит в своей памяти, иногда доставая, чтобы полюбоваться. Он верит, что когда-нибудь станет Карлу больше, чем просто партнером, он верит, что будет варить ему кофе по утрам, быстро целовать в макушку и слушать про эти ебаные мертвые звезды на их общей кухне и где-нибудь подальше. Ему кажется, что это вполне возможно, ведь с каждой встречей они становятся немного ближе. Карл говорит больше и глаза у него теплее, поэтому Блэйк возвращается к селфхарму в надежде, что это либо убьет его, либо спасет от ложных надежд.       Карл как-то сказал, что не представляет себя в отношениях с другим парнем. Ноэль была странной, она производила впечатление городской сумасшедшей, но она была девушкой, имела грудь, вагину и другие черты девчонки. Она не привлекала его в сексуальном плане, Блэйк даже знал это, потому что изучил все, что было возможно в предмете «Карл Футли». За эти года они стали ближе, чем думалось, но не настолько, чтобы заикаться об обязательствах.       Было классно не бояться сделать больно, навредить, пережать. Было классно замечать его ревнивые взгляды в школьных коридорах, когда одна рука в кармане, а другая - на плечах Ноэль. Было классно, но...       — Завтра увидимся? — спрашивает Блэйк после того, как все заканчивается. — Останься. Бьет, как пощечина, и ему даже кажется, что это слово он придумал сам. Грипплинг замирает, завязывая шнурок и держа его в руках, как оружие. — Что? — Нет, говорю. Прочисть уши.       И когда-нибудь Карлу хватит смелости, чтобы повторить это снова. Чтобы не потребовать - попросить. И когда-нибудь Блэйку хватит гордости не прийти по первому зову. Но сейчас он уныло вышагивал по проспекту, сжимая между пальцев стащенную сигарету. Карл заводил будильник на 6:30, чтобы встретить возле дома Ноэль. Все было как обычно и никаких разговоров, никакой честности, ничего. Может, Блэйку они и вовсе приснились?