Verba volant, scripta manent

      Он благодарно кивнул очередному комплименту и скромно улыбнулся, продолжая свой путь по шумному банкетному залу,под завязку забитому людьми, с большинством которых он был либо просто не знаком, либо вообще видел впервые. Тут и там постоянно сверкали вспышки фотокамер и сновали назойливые журналисты, задавая глупые однотипные вопросы, будто написанные заядлыми двоечниками которые только удосужились поменять порядок слов в предложении пока списывали у отличника. Отвечал он них так же, по шаблону, что, впрочем, никого не смущало. Позируя на камеру, по картинному деловито и понимающе кивая, он соглашался со всеми предположениями прессы, что избавляло его от необходимости подбирать те слова, которые бы всех устраивали, он говорил то, что сказал бы каждый актер, прощаясь с любимой ролью.       Он был центром сегодняшнего вечера, самым важным человеком на одну ночь, как бы это печально не звучало, но ведь это и было правдой. Уже утром он отойдет на второй план, станет частью истории чего-то грандиозного, что длиться вот уже 50 лет, чего-то, чем он жил последние четыре года. Казалось, что только вчера он жал руку тому, другому, который вот как он сейчас тоже становился историей. Мэтт хорошо помнил взгляд карих глаз и грустную улыбку. Он помнил, как с радостью бегал по съемочному павильону и наблюдал за тем, как его предшественник в свой последний день съемок говорил, что не хочет уходить. Смиту тогда казалось, что впереди еще целая вечность, вечность же, в свою очередь, продлилась не так долго.       Очередное поздравление, очередной приветливый кивок и очередная наигранная улыбка, хозяин вечера уже устал от всего этого, ему хотелось поскорее сбежать домой и лечь спать, укутавшись в одеяло, надеясь на то, что новый день принесет новые приключения, от которых он стал зависим за последние годы.       Неожиданно журналисты зашевелились, и вспышки все больше стали слепить окружающих, толпа расходилась в сторону, прокладывая живой коридор для кого-то, кто пока что оставался невидимкой, скрываясь за многочисленными гостями.        Навстречу Мэтту, широко улыбаясь и периодически останавливаясь, чтобы пожать кому-то руку, шел человек, который теперь вместо него будет творить историю. Смит пожал протянутую руку и улыбнулся так, как когда-то улыбнулись ему самому, затем, извинившись, он стал направляться к выходу, попутно прощаясь с некоторыми людьми, которых он узнавал. Он стал здесь чужаком, сделал то, что должен был сделать, то, что нельзя было избежать с самого начала, он завершил главу этой истории.       На улице лил дождь, а у входа его уже ждало такси. За то время, пока он добежал до машины, Мэтт вымок практически насквозь. Извинившись перед водителем, он устроился у окна на заднем сидении. Пробормотав нужный адрес, он стал разглядывать редких ночных прохожих, спешивших укрыться от непогоды под козырьками ближайших кафешек или в темноте пабов. Стрелки часов, когда они подъехали к дому, гордо замерли напротив тройки, сообщая о том, что новый день уже давно настал, поэтому решив, что он все равно не уснет, Мэтт отправился на кухню. Сделав себе чай, он погрузился в собственные мысли, шум дождя убаюкивал, и он не заметил, как провалился в сон.       Он не мог понять, что именно его разбудило потому что слабо различал сейчас реальность от того, что могло бы оказаться сном, поэтому первым делом Мэтт решил посмотреть на часы, как оказалось, он не проспал и часа. Смит решил, что все же стоит отправиться в постель, поставив чашку с остывшим недопитым чаем в раковину, он направился к лестнице, ведущей на второй этаж, где находилась небольшая спальня.       Когда он проходил мимо задней двери, что-то на улице все таки привлекло его внимания, поэтому он, подсвечивая путь экраном сотового, чтобы не тревожить глаза слишком ярким общим светом, направился в небольшой дворик.       Освещая по очереди уголки сада, он стал искать, что-то, что могло нарушить его одиночество в столь поздний час: вот два садовых гнома; скамеечка, на которой он практически не сидел; в углу виднеются контуры небольшого сарайчика, где наверняка скопилось много ненужного хлама от которого давно стоило бы избавиться. Мэтт решил, что виной его разыгравшемуся воображению была усталость и уже было взялся за дверную ручку, но тут же замер.        "Сарай? Какой сарай?", - пронеслось у него в голове. Пускай его часто не бывало дома, но он еще не совсем выжил из ума - у него никогда не было сарая. Мэтт нащупал рубильник и в тот же момент зажегся одинокий фонарь над дверью, освещая двор и на некоторое время ослепляя его хозяина. У него ушло пару секунд на то, чтобы привыкнуть к свету, а как только ему это удалось он замер, уставившись в дальний угол, двери "сарайчика" распахнулись. Знакомый карий взгляд и грустная улыбка выбила Мэтта из колеи окончательно, он начинал думать, что уже совсем свихнулся из-за своей депрессии. - Чудесная ночь выдалась, не так ли? Давно тебя не видел, ты почти не изменился с нашей последней встречи Ну что ж, нам пора, часы 12 бьют.       Мэтт не мог понять, что сейчас происходило, он стоял не в силах сдвинуться с места, но внезапная резкая боль в грудной клетке вернула его к жизни. Он машинально схватился за сердце, которое отозвалось ему равномерным звуком, но стук раздваивался и Смит передвинул ладонь чуть правее, равномерное постукивание раздавалось с обеих сторон. В его груди билось два сердца. - Идем же, ты еще не забыл, что снаружи меньше чем внутри?       И Мэтт пошел за ним, войдя, он прикрыл за собой знакомую синюю дверь. Смит застыл практически на пороге, разглядывая знакомую ему Тардис, как впервые и наблюдая, как его собеседник направляется к рычагам.В этот момент на лестнице появился мужчина в кожаной черной куртке, он широко улыбнулся, заметив Смита. - Рад встрече, приятно познакомиться, мой друг. Я - Доктор, он - Доктор и, что самое главное, ты - Доктор. А теперь вперед, нас уже ждут. Над Галифреем сегодня такое небо! Фантастика!       И Мэтт кивнул и улыбнулся, становясь возле третьего рычага. Он вернется, но не сейчас, а ровно через 4 года, чтобы так же улыбнуться тому, кому сегодня жал руку.