Любил

*** - Знаете, Дориан, может быть, вы - лишь мое сладкое видение? То совершенное и непорочно-чистое, что я ищу в людях? *** Бэзил мог любить его каждой своей клеткой, с каждым вздохом сильнее в миллион раз. Мог любить своего светловолосого, голубоглазого мальчика. Того, которого он так скрывал от мира, хранил, как самую великую тайну. Он мог бы. Картина за картиной, мазок за мазком, капли души на бумаге. Ему. Все ему. И боль от осознания того, что взаимность, это слишком большая награда, в этом циничном мире. В мире, где темное и светлое соприкасаются своими краями, медленно погружаясь друг в друга, путая понятия о чистоте души с непорочностью. *** Бэзил любил бы его, даже притом, что тьма жила в молодом сердце, распространяясь по телу с бешеной скоростью, разливаясь по венам жестокостью и ложью, отдаваясь в сердце черной тенью безумия. Внешность обманчива, как непреложная истина. И Бэзил никогда не был глупцом. Никогда. Просто сознание и вера в чистую, открытую душу, не давали ему увидеть потерянную, темную сторону того, дорогого и настолько своего - сокровенного, что он обманывался. Каждый день лгал самому себе. Утешением служило лишь то, что Дориан, все еще был рядом. Рядом. Так близко и далеко одновременно. Так мучительно больно и сладко было смотреть в его голубые, как небо глаза и ощущать карамельный запах его волос. *** Бэзил мог бы любить его. Своего милого мальчика с золотыми кудрями и молочной кожей. Мог бы. *** И любил бы его до конца. До смерти и даже больше. И он любил его. Любил. *** Das ende.