Кто ищет, тот всегда найдёт...

Планета Земля, Россия, Сибирь. С трудом разлепив глаза, девушка не сразу поняла, где она находится, пришлось собирать мысли в кучку, что не удивительно после трудной сессии: едва не завалила. А впереди ещё три года, мама моя! В соседней комнате слышался азартный вопль: брат с приятелем вновь сражались в какой-то игре. Ариска могла бы зуб дать, что это осточертевшие Звёздные Войны (проклятье Лукасу на этот выверт ушами: уже третье поколение фанатеет и с выходом новых фильмов спорит с оппонентом с пеной у рта кто прав, а кто банта пуду). Хорошо ещё, что в родном посёлке нет фан-клуба по данной тематике, а то сталось бы с горячих голов пугать прохожих, выскакивая на дорогу с измазанной в флуорисцентной краске палкой наперевес, гнусаво прохрипеть: " Перейди на Тёмную Сторону Силы, тетя Маша!» Поняв, что эти индивиды не угомонятся, девушка вяло поднялась, отчаянно зевая. На кухне был полный кавардак: судя по всему, Ленька возомнил себя не иначе как графом Дуку, то бишь его тёмной ипостасью — Тираном (или как там его) и пытался изобразить как он может прицельно метать шарики из хлебного мякиша в своего противника Силой. Увидела бы подобное испытание силы мама, устроила бы Лёньке схватку «ускользни от ремня». По поводу того, что органы опеки пропагандировали, что физические наказания — это прямое насилие, а оно противозаконно, на что однажды намекнул маме отшлёпанный братец, Евгению Анатольевну не впечатлило. Она лишь ласково улыбнулась и сказала, что ему ещё повезло, что ремень не армейский, а лёгонький, от платья, пусть и кожаный. А знатоку закона «бить ребёнка нельзя», стоит помнить истину «нельзя ругаться с тем, кто тебя кормит». При этом мать так выразительно и ласково погладила игровую приставку, применив нечестный приём к присмиревшему сыну.  — Тёмная сторона властвует в этом доме! — буркнул тогда Леонид, потирая ноющую задницу. Мама, знающая пристрастие сына к Звёздным Войнам, пафосно откликнулась:  — Да прибудет с тобой Сила, сын мой! — и ускользнула на работу. Так что Ариске пришлось самостоятельно убирать кухню: до прихода мамы осталось всего ничего. Через некоторое время брат появился на кухне, явно проголодавшись, но заметив хмурое выражение на лице сестры, ухватил гость печенек и исчез в своей комнате. Евгения Анатольевна появилась как раз к готовому ужину, с сумкой продуктов наперевес. Лёнька и его друг Гришка возникли рядом, словно свою пресловутую Силу задействовали: подхватили пакет и притащили к Ариске.  — Раиса, стол готовь, поужинаем! — Мать устало раздевалась в прихожей. — Гриша, ты матери-то сказал, что собираешься у нас ночевать? Ариска уставилась на виновато засопевшего мальчишку, прошипела, так чтобы мама не услышала:  — Попробуйте только врубить мне Имперский марш утром — придушу.  — Ты не умеешь Силу применять.  — Умник, я ту, что физическая применю, поверь мне! Марш руки мыть! Трясясь в автобусе по гравийной дороге, Ариска слушала, сама того не желая, горячий спор брата и увязавшегося в их семейный поход Гришки. Она, как назло забыла дома наушники: музыку послушала бы, а не вечные споры про то, кто круче: Кеноби или Скайуокер- старший, Дуку или Винду. Судя по всему канцлер Палпатин и магистр Йода у них был вне интересов. Ну, с первым понятно: он выиграл бой у магистра Йоды — значит, крутой перец! Ариска оглянулась на сидевшего позади брата, когда тот прошептал вполголоса Гришке:  — Знаешь, а там, куда мы едем, там камни есть. Папа говорил, они волшебные.  — Мелкий, заткнись и не вспоминай отца! — зашипела Ариска, покосившись на мечтательно чему-то улыбавшуюся мать, которая сидела через проход от них, сейчас глядевшую на прыгающий за окном пейзаж. Лёнька поджал губы и стоило Гришке что-то беззвучно ему сказать на ухо, молча отмахнуться: потом всё! К слову сказать, отец у Ариски и Лёньки был тоже фанатом всё тех же Звёздных Войн, в наследство от пропавшего без известий отца сыну досталась коллекция всяких книг и прототипов: инженером был отец, на заводе ценили его за увлечённость профессией. Пропал Константин в тайге в один из дней, когда они с мамой и маленькой Ариской отправились вместе с ним в семейный поход. Был — и исчез. А тайга небрежности не терпит. Искали его все службы, вплоть до облёта территории предполагаемой пропажи. Ни-че-го. На память о тех днях осталась лишь гора фотографий, где Костик, как ласково его звала мама, стоял улыбавшийся, сложив руки на груди, возле старых замшелых камней, стоящих полукругом позади него. И папа так никогда не узнал, что через восемь месяцев после его пропажи на свет появился Лёнька. Чего стоило маме возвращаться в злополучное место — Ариска, наречённая Раиса, в честь пра-прабабушки, никогда у неё не спрашивала. Пока Евгения и Ариска разбивали лагерь, мальчишки сбежали на пригорок, за которым, как знала Ариса, и находились те самые камни, о которых вспоминал Лёнька. Но с пустыми руками парни не вернулись: в подолах свитеров они притащили поздние белые грибы и подосиновики с красными шляпками.  — Вот! А завтра мы на рыбалку сходим, там озерко, почти лужа, но там рыбы-ы!.. — Гришка глупо улыбнулся, уже предвкушая свалившуюся на него удачу. Брат же сумрачно толкнул его локтем, хмуро буркнул:  — Мы же хотели завтра туда, — мотнул головой за взгорок.  — Успеем и туда, и туда, — отмахнулся Гришка. Сестра глянула на Лёньку пристально, кинув взгляд на ушедшую к ручейку мать.  — Что ты ещё удумал, недоразумение Силы?  — Вообще-то, — с чувством попранного достоинства проговорил Лёнька, — Избранный Силы!  — Для меня ты — именно недоразумение Силы! Чего задумал? Братец заюлил, то про какую-то энергию проговорив, то про то, что чувствует отца, то бросился разъяснять, что Сила — есть всё живое, а живое — это Сила. Ариски хватило не на много, схватила половник и замахнулась на мелкого выдумщика.  — Маме помоги, а не сказки выдумывай. Джедай мне тоже! Утром, позавтракав и схватив свою рюкзачки, ребята клятвенно пообещали, что они по тропке пойдут к озерку. Евгения сама проводила их до места, после вернулась к ручью и присела возле маленького водопадика, где воды ручья преодолевали стоявший вертикально плоский камень, свергаясь вниз ровной полосой, сверкавшей на осеннем солнышке хрустально.  — Сегодня будет звёздная ночь, — мать взглянула на небо, где не было ни облачка. — Кажется, ожидается звёздный дождь…  — Метеоритный, мам. Звёзды не падают. Ариска присела рядышком, запрокинув лицо к солнцу и греясь в его уже ослабевших к осени лучах. Что тянуло мать в место, что принесло ей горе — знать бы. Словно услышав её размышления, Евгения надрывно проговорила:  — Знаешь, я каждый год возвращаюсь сюда, чтобы удостоверится, что Костик не вернулся. Сама же просто жду, что он вот-вот появится вон там, — махнула рукой на взгорок. — А камни те и видеть не хочу: возле них холодно и страшно, словно кожа хочет слезть с тебя от этого потустороннего ужаса. Ариса покосилась на мать, вопросительно выгнув бровь. Она сегодня спозаранку сходила к каменному кольцу, положила собранные по пути осенние цветы в центр. И ни о каком холоде не могло быть и речи: утром было прохладно, а вот в круге будто штиль был, даже теплом повеяло из-под ног. Но спорить с мамой не желала, поэтому просто погладила её по плечу и поднялась на ноги.  — Пойду проведаю наших рыбаков. Вдруг и правда улов — не донести? Как и подозревала: рыбаки пошли ловить другую «рыбу». Пыхтя и оскальзываясь, она решительно зашагала на более крутой взгорок, где и находились те самые каменные стелы из грубо обработанных камней, поставленных в круг (ну в самом деле, камни не грибы — кружком не растут, да и разные они по типу: центральный гладкий, как базальт, остальные — серый гранит с проплешинами из лишайника. На них глядя и в самом деле вспоминаешь что-то легендарное, потустороннее. И хочется бежать обратно без оглядки. Сперва.  — Урод мелкий! Шкуру сдеру! В луже пиявок найду и в штаны напихаю, — воображение всё же дало осечку и Ариса стала лишь повторять вновь, — Идиот малолетний… Ох, идиот! Взобравшись на травяную площадку, где на камне из базальта всё ещё лежал увядший букетик, она увидела, как двое недоносков уселись по обе стороны вне круга, скрестив ноги и что-то беззвучно шепча себе под нос. Ариска на носочках кроссовок подобралась к своему братцу, прислушавшись. Ну вот опять! «Сила течёт во мне, я един с Силой!» И так без передышки, словно мантру твердят: монотонно, скороговоркой, чётко. И ведь не собьются! Покачав головой, она вошла в центр круга и, втянув в себя побольше воздуха, ставшего реально теплее (!) здесь, внутри этого круга камней, рявкнула:  — ПРЕКРАТИТЬ!!! Мантра оборвалась резко, Арису покачнуло внезапным порывом ветра, взъерошив волосы. А после… Крик Лёньки начал отдаляться, Гришка с перекошенным лицом опрометью бросился (медленно, очень-очень медленно) вниз с холма, Раиса повернулась к брату, но её движение вязло, словно воздух превратился в густой кисель или желе. А вокруг зазвучали странные голоса, бубнившие какие-то слова, фразы, резкие приказы. Но всё это растягивалось, давя на виски. Девушка изо всех сил потянулась туда, где вроде бы был брат, но рука не нашла ничего. Очнулась она, лёжа ничком на прелой листве, отстранёно размышляя, что так недолго и воспаление получить. В поле зрения попали чёрные, начищенные сапоги с комочками какой-то зелёной субстанции. «Фу! Какая бяка!»  — Женя? Женя, это ты? — раздался над ней взволнованный голос. Ариса перекатилась на спину, воззрившись на окликнувшего её именем мамы мужчину круглыми глазами: да, она была похожа на мать, только у неё глаза карие, как у отца, а у Евгении — зелёные, словно трава, редкий цвет.  — Чего? — ляпнула она хрипло, приподнявшись на локте. И мужчина тут же отступил, прижимая руку к груди.  — Ариса? Какого ситха?!