***
— Ладно, — говорит тренер. Медленно, словно патока, ты переводишь взгляд с тарелки с едой на его хмурое лицо. — Что случилось, ребенок? Ты была необычно молчалива с тех пор, как я предложил угостить тебя ужином. Что тебя беспокоит? Это не может быть просто конкуренция. Ты улыбаешься, но при этом кажется, что это требует больше усилий, чем обычно. — Все в порядке, — лжешь ты. «Мне просто было стыдно, что я так много жалуюсь.» Сомнение на лице твоего тренера так и говорит, что он тебе не верит, но это можно ожидать от человека, который тренировал тебя шесть дней в неделю с тех пор, как ты была подростком. Тем не менее, ты продолжаешь улыбаться, зная, что если ты это сделаешь, твой тренер не будет подталкивать тебя, если ты не хочешь говорить, а ты не хочешь. — Если ты так говоришь, дитя, — в конце концов отвечает твой тренер, и ты чувствуешь, как выдыхаешь воздух, который ты даже не осознала, как задержала. Он смотрит на часы. — Думаешь, ты скоро закончишь с едой? — Просто пытаюсь хоть раз насладиться ею, — снова лжешь ты, все еще улыбаясь. Хотя ты и не ела со скоростью улитки, но и не ела так быстро, как обычно, — без сомнения, еще одна причина, по которой твой тренер беспокоился за тебя. — Тебе не нужно ждать меня, если ты готов уйти. По противоречивому выражению его лица ты понимаешь, что твой тренер внутренне обдумывает, должен или не должен он тебя ждать. Учитывая тот факт, что ты взрослый человек и что он уже закончил со своей едой, тебе действительно не нужно, чтобы он это делал. Твой тренер должен прийти к такому же выводу. — Не беспокойся о счете, — наконец решает он, вставая, чтобы уйти, — и не задерживайся допоздна. — Знаю, знаю, — отвечаешь ты, отмахиваясь от его напоминания взмахом руки, — увидимся завтра на тренировке. Ты наблюдаешь, как твой тренер выходит из ресторана, и как только он исчезает из твоего поля зрения, ты чувствуешь облегчение — теперь тебе не нужно притворяться, что все нормально. Твой взгляд возвращается к еде на тарелке. Осталось не так уж много. Ты не из тех, кто тратит еду впустую, так что чем скорее ты закончишь есть, тем скорее сможешь вернуться домой. Было еще не так поздно, чтобы можно было, вероятно, посмотреть фильм перед сном. Потом ты отоспишься от меланхолии, которую чувствовала, и завтра снова будешь в полном порядке. С планом на вечер в голове, ты собираешься взять еще один кусочек, но прежде чем он касается твоих губ, чей-то голос останавливает тебя. — Я не был уверен, что у меня будет возможность поговорить с тобой наедине, — говорит Нацуя с пинтой пива в руке, усаживаясь в кресло, на котором всего несколько минут назад сидел твой тренер. Ничто в этой ситуации не предвещало ничего хорошего. В худшем случае, Нацуя пытался подцепить тебя на одну ночь. В лучшем случае… ну, ты не могла придумать ничего хоть отдаленно положительного, что могло бы выйти из этого разговора. Тем не менее, ты сохраняешь нейтральное выражение лица, когда оставляешь свой прибор, и спокойным голосом отвечаешь: — Я не думаю, что мужчина, с которым я сейчас, оценит, что Вы сидите на его месте. Ты не можешь сказать, что ты в восторге от того, что твой тренер — человек, с которым ты романтически связана, но это было просто необходимой ложью для защиты от Нацуи. К твоему ужасу, он совсем не выглядит обескураженным. — О, твой тренер вернется? — вместо этого спрашивает Нацуя, быстро оглядывая ресторан, прежде чем снова сфокусировать взгляд на тебе. — Я верну ему его место, как только это потребуется. — Как… как Вы узнали, что человек, с которым я была, — мой тренер? — ты запинаешься, слишком удивленная, чтобы сказать что-нибудь еще. — Ну, потому что я тебя, конечно, узнаю — подмигнув, отвечает Нацуя, называя потом твое имя. — Самый молодой участник из твоей страны, который принял участие в Олимпийских играх 2012 года. — Я… да, это я, — неуверенно отвечаешь ты. За пределами публичных мероприятий тебя не часто узнавали в повседневной жизни, поэтому быть узнанной своей второй половинкой — которая даже не знала, что была ею — было, мягко говоря, дезориентирующим. Ты сильно сомневаешься, что именно поэтому он подошел к тебе, но все же, хотя бы из вежливости, спрашиваешь: — Вы хотели автограф? Или фотографию? — Мне не нужен автограф, но я, конечно, не откажусь от возможности сфотографироваться с красивой девушкой, — отвечает Нацуя с легкой улыбкой на лице. Ты автоматически закатываешь глаза. — Меня не интересуют отношения на одну ночь — произносишь ты, и эти слова всплывают у тебя в голове только после того, как они были произнесены. Упс. Вот тебе и вежливость. — Ого, — усмехается Нацуя, — с чего это вдруг? Ты внутренне сокрушаешься о том, что больше не можешь притворяться невежественной. И все из-за реакции коленного рефлекса. — Я тоже тебя узнаю, — неохотно признаешь ты. — Нацуя Киришима. Непрофессиональный конкурентоспособный пловец, который участвует в гонках за призовые деньги, как в той, которая проводилась сегодня. — Ха, — говорит Нацуя с задумчивым выражением на лице. — Я не думал, что пловец твоего уровня когда-нибудь узнает меня, но это возможно, если ты была сегодня на этой гонке. — Он протягивает руку и снова улыбается. — Приятно познакомиться. Часть тебя думает оставить это, но ты не пыталась быть откровенно грубой, поэтому ты пожимаешь ему руку. — В конце нашего разговора я решу, было ли это знакомство приятным или нет. Нацуя смеется. — Справедливо, — соглашается он. — Итак, скажи мне, Т/И, у тебя есть привычка говорить людям, что тебя не интересуют отношения на одну ночь? — Только когда ко мне обращается человек с такой репутацией, как у тебя, — сухо отвечаешь ты. — Репутация? — повторяет Нацуя, его глаза загораются любопытством, а губы кривятся в ухмылке. — Расскажи мне еще об этой моей репутации. Ты останавливаешь на нем раздраженный взгляд. — Да ладно тебе, ты же не можешь не знать о своей репутации бабника. Нацуя снова смеется, поднимая руки вверх в знак того, что сдается. — Я могу признать, что я перепихиваюсь больше, чем обычный человек, — говорит он, — но мне любопытно, как ты узнала это обо мне до того, как на самом деле встретилась со мной. Сказать ему, что он часто является предметом разговоров в раздевалке в твоем плавательном клубе, кажется ненужным повышением его эго. — Ходят слухи о соревнованиях по плаванию, — вместо этого говоришь ты, пожимая плечами. — Между прочим, я не осуждаю тебя за то, что ты бабник. Я просто хотела прояснить свою позицию на этот счет. — Ждешь встречи со своей второй половинкой? — догадывается Нацуя, кладя лицо на ладонь. — Что-то вроде этого, — отвечаешь ты, выдавив из себя легкую улыбку. Если бы только он понял иронию того, о чем спрашивал тебя. Ты на мгновение задумываешься над тем, насколько мудро будет произнести твои следующие слова, прежде чем решиться продолжить. — Ты просто не беспокоишься о том, чтобы найти свою? — Не совсем, — отвечает Нацуя. Сколько времени он потратил на то, чтобы ответить. Ему даже не нужно было думать об этом. — Я еще не готов остепениться. Ты повторяешь его позу, положив лицо на ладонь. — А что, если ты встретишь свою вторую половинку до того, как будешь готов остепениться? — Не могу сказать, что я слишком много думал об этом. Наверное, надеюсь, что она согласится прийти в другой раз, — отвечает Нацуя с легкой ноткой в голосе. Ну, это не так плохо, что ты готова «прийти в другой раз», а скорее, с Нацуей, имеющим свой взгляд на родственные души, это, казалось, было лучшим вариантом для вас обоих. Теперь, когда ты действительно встретилась с ним и подтвердила свои подозрения, ты уверена в своем решении. Это больно, но нет смысла раскрывать себя, когда твоя вторая половинка не хочет быть найденной, и ты знаешь, что отказ будет еще больнее. — Скажи, — начинает Нацуя, отрывая тебя от твоих мыслей. Он оглядывает ресторан, прежде чем снова встретиться с тобой взглядом. — Твой тренер когда-нибудь вернется? — О, нет. Я солгала тогда — отвечаешь ты небрежным тоном. — Я думала, что ты уйдешь, если мне покажется, что он возвращается. — Не возражаешь, если я займу это место? — Нацуя просто спрашивает, не смущаясь твоими, по общепринятому мнению, грубыми словами. — Я угощу тебя выпивкой. Ты, должно быть, подсознательно смотрела на него с подозрением, потому что он быстро добавляет; «как дружеский жест.» Ты поднимаешь брови. — Поздновато спрашивать после того, как ты так долго сидел здесь, не так ли? — ты задаешь риторический вопрос. — В любом случае, спасибо за предложение, но я не пью. Это даже хорошая идея для тебя: пить, когда ты соревновательный пловец? Нацуя пожимает плечами. — Пока я не принадлежу к команде, единственный человек, перед которым я должен отчитываться, — это я сам. Хорошая это идея или нет, — объясняет он беспечным тоном. — Ну, твое сегодняшнее выступление было впечатляющим, так что я полагаю, что-то ты делаешь правильно, — признаешь ты. Рассказывая ему, что его плавание вдохновило тебя, кажется еще одним ненужным повышением его эго, поэтому ты решаешь скрыть и эту часть информации. — Спасибо тебе. Это очень много значит для таких, как ты, — отвечает Нацуя. Серьезное выражение его лица говорит, что он не просто льстит тебе пустыми словами, он на самом деле серьезен. — А как же ты? В каких соревнованиях участвуешь? Ты рассказываешь ему о предстоящем в августе чемпионате мира по плаванию в Пантихоокеанском бассейне, который является твоим единственным заплывом в 2018 году, и о Чемпионате Мира в июле следующего 2019 года, объясняя, что в годы между Олимпийскими играми эти встречи — единственные возможности, которые у тебя есть, чтобы конкурировать на чемпионате международного уровня. Тогда, конечно, в 2020 году ты будешь соревноваться, чтобы претендовать на место в национальной команде на Олимпийских играх. После этого ты задаешь тот же вопрос Нацуе. У него его еще нет на примете никаких заплывов — небольшие соревнования обычно покрывают только его дорожные расходы, поэтому он идет туда, где есть стоящие денежные призы, что побуждает тебя спросить его о том, куда привели его поиски. Нацуя более чем рад рассказать тебе обо всех своих путешествиях, его энтузиазм непоколебим, когда он говорит об одном месте, другом и так далее. Среди его многочисленных рассказов есть история о его приключениях по уходу за соседскими детьми, когда он жил в Акапулько, даже заявив, что его прозвали «Ангелом сна» за то, как хорошо он укладывал детей спать. Когда Нацуя спрашивает тебя, ты рассказываешь ему о городах, которые посетила в качестве конкурентоспособного пловца, и, что неудивительно, он особенно заинтересовался поездками в Лондон и Рио-де-Жанейро на Олимпиаду, требуя от тебя подробностей об Олимпийской деревне. Ты даже не была официально взрослым человеком в Лондоне, поэтому твое время в деревне было потрачено на еду и сон (и игнорирование всего секса, происходящего вокруг тебя), но Рио-де-Жанейро-это совсем другая история. Тебе не хочется рассказывать ему о своем пребывании в деревне, но в конце концов ты уступаешь ему. — Давай просто скажем, что я побаловалась несколькими ночными связями во время моего пребывания в деревне перед моими соревнованиями, — признаешься ты, твое лицо горит. Нацуя откидывает голову назад в искреннем смехе. — Я этого не ожидал, -говорит он между приступами смеха. Как только он успокаивается, он медленно хлопает в ладоши и качает головой. — Вау. У тебя был плохой партнер, который отучил тебя от случайного секса, пока ты не встретишь свою вторую половинку? — Нет! — восклицаешь ты. Тем не менее, ты быстро вспоминаешь спортсменов, с которыми спала в Рио-де-Жанейро, и мысленно убеждаешься, что ни один из них не был плохим любовником, что только заставляет твое лицо покраснеть еще сильнее. — Просто не каждый день меня окружают Олимпийские атлеты со всего мира, так что я старалась пользоваться этим с тех пор, как стала достаточно взрослой, и секс был дополнительным бонусом для снятия стресса, который я испытывала. И это все, что я скажу о Рио. —Ты должна хотя бы сказать мне, с какими спортсменами ты связалась и из они каких стран, — умоляет Нацуя. Ты пожимаешь плечами. — Прости, — извиняешься ты, хотя тебе совсем не жаль, — я не целую и не рассказываю. К счастью, Нацуя больше не настаивает и вместо этого меняет тему — спрашивает тебя об этом пловце и том пловце, а потом вы двое начинаете говорить о тех, кем восхищаетесь. Ты даже узнаешь, что его любимая цитата - высказывание российского спортсмена-пловца, ставшего тренером. Разговор с Нацуей протекает легче, чем ты думала, настолько, что ты теряешь счет времени, продолжая делиться с ним историями и смеяться. Только когда твой телефон загорается с напоминанием о том, что тебе нужно быть в постели через час, ты понимаешь, сколько времени прошло. С бОльшим сожалением, чем ты ожидала почувствовать, ты неохотно сообщаешь: ”Мне нужно идти, — вставая после этого. — Мне нужно поскорее лечь спать.» Нацуя следует твоему примеру. —Я провожу тебя, — говорит он, жестом приглашая идти впереди. — О, хм, — заикаешься ты, — спасибо. Ты выходишь из ресторана, ужасно чувствуя присутствие Нацуи позади себя, и почти облегченно вздыхаешь, когда, наконец, выходишь на улицу, думая, что именно здесь вы расстанетесь. Вместо этого Нацуя стоит рядом с тобой, глядя на тебя с нахмуренными бровями. Через мгновение, когда ты оглядываешься на него с пустым выражением на лице, он спрашивает: — Как ты доберешься до дома? — Я за рулем, — медленно отвечаешь ты, не понимая, почему он спрашивает. Рефлекторно ты указываешь в направлении своего автомобиля. — Моя машина вон там. Нацуя кивает, прежде чем уйти в указанном направлении. — Тогда пошли. На мгновение ты просто смотришь ему в спину, пока он уходит все дальше и дальше. Когда до тебя доходит, что происходит, ты бежишь за ним, крича: «Ты мог бы хотя бы спросить, не могу ли я подвезти тебя домой.» Нацуя оглядывается на тебя, сверкнув легкой улыбкой. — А кто сказал что-то о просьбе подкинуть до дома? — спрашивает он. — Я просто хочу убедиться, что ты благополучно доберешься до своей машины. Ты мысленно ударяешь себя рукой по лбу. Ну вот, опять выставляешь себя идиоткой своими фразами. — Ну что ж, спасибо, — говоришь ты, замедляя шаг, чтобы соответствовать его шагу теперь, когда ты догнала его. — Это очень по-джентльменски с твоей стороны. — Что я могу сказать? Мои родители хорошо воспитали меня. Когда вы вдвоем подходите к машине, ты спрашиваешь: «Хочешь, я отвезу тебя домой?» Нацуя отмахивается от твоих слов. — Нет, это недалеко отсюда, — отвечает он. — Кроме того, разве тебе не нужно на этом закругляться? Я не хочу задерживать тебя еще больше. — Если ты уверен… — говоришь ты, замолкая в конце. Нацуя кивает в ответ, решая вопрос раз и навсегда. — Еще раз спасибо, что проводил меня. Возвращайся домой целым и невредимым. Ты садишься в свою машину — Нацуя все время наблюдает за тобой — и как только ты заводишь двигатель, он жестом просит тебя опустить стекло. После этого он спрашивает: «Не могла бы ты сказать, что тебе было приятно встретиться со мной?» Сначала ты смущена его вопросом, пока не вспомнила, что он имеет в виду. Затем ты обдумываешь свой ответ. Кроме грубого начала, удивительно, но ты действительно наслаждалась временем, проведенным с Нацуей. — Да, теперь я могу официально сказать, что рада познакомиться с тобой, Нацуя.- Ты протягиваешь ему руку и — впервые за сегодняшний вечер - без труда улыбаешься. Нацуя берет твою протянутую руку в свою, но вместо того, чтобы чувствовать кожу на коже, ты чувствуешь холодное стекло. Когда он убирает руку, ты смотришь вниз и видите телефон — его телефон, по-видимому, — в твоей руке. Ты выжидающе смотришь на Нацую, побуждая его спросить: «Ты дашь мне знать, когда вернешься домой, чтобы я знал, что ты благополучно добралась?» Что же. Это, конечно, был вопрос. Самый сложный вопрос, который ты когда-либо слышала. Один вопрос, на который было несколько вариантов ответа. Ты можешь напомнить Нацуе, что тебя не интересует секс на одну ночь. Основываясь на том, как он отреагировал в последние два раза, ты сделала предположение о нем и его намерениях, хотя, вероятно, ты просто снова заставишь себя выглядеть глупо. Ты также можешь прикинуться дурочкой и дразнить Нацую — ответить, спросив его, как он хочет, чтобы ты это сделала, когда у тебя нет его номера, — но эта линия разговора склоняется к кокетливому подшучиванию, и это не совсем тот путь, который тебе подходит. — Только если ты сделаешь то же самое для меня. Позиция по родственным душам в стороне — Нацуя был добр и внимателен к тебе весь вечер, даже если ты, возможно, не заслуживала такого вежливого поведения с его стороны. — Договорились, — с улыбкой соглашается он. Ты звонишь себе с телефона Нацуи, а затем заканчиваешь разговор, прежде чем вернуть ему телефон, пожелав спокойной ночи. Он говорит тебе то же самое, и даже когда ты уезжаешь, ты все еще можешь видеть, как он следит за твоей машиной из зеркала заднего вида. Как только ты оказываешься дома с закрытой и запертой дверью, ты отправляешь Киришиме сообщение, чтобы он знал, что ты дома в целости и сохранности, а затем отправляешься готовиться ко сну. Из ванной ты слышишь, как твой телефон звонит в спальне, но ты не беспокоишься о том, чтобы ходить между комнатами, чтобы проверить его — полагая, что сообщения просто от Нацуи, признающего, что он получил ваше сообщение, а затем сообщающего тебе, что он вернулся домой. Оглядываясь назад, ты должна была просто проверить свой телефон, как только пришли сообщения, потому что теперь ты лежишь в постели, глядя на голое селфи Нацуи — в постели, не меньше — на экране своего телефона с широко раскрытыми глазами. Ты даже не читаешь его другие сообщения о том, что он дома и желает тебе спокойной ночи. В глубине души ты осознаешь, сколько времени у тебя осталось до того, как тебе абсолютно необходимо установить будильник, а затем заснуть. Тем не менее, ты не можешь перестать смотреть на селфи, которое он прислал. Конечно, ты гуглила его фотографии без рубашки ранее в этот же день, но видеть его фотографии на соревнованиях было ничто по сравнению с селфи, сделанным для тебя и только для тебя. Ты поднесла руку, чтобы вытереть рот, ожидая, что там будет слюна, но почему-то не нашла ее. Как же ты теперь должна была заснуть? Как можно иметь тело, которое выглядит так, будто его изваяли боги? Как этот человек был твоей второй половинкой? Как получилось, что тебе пришлось притворяться невежественной, когда ты уже нашла свою вторую половинку, и он посылал тебе голые селфи в постели по ночам? Ты утыкаешься лицом в подушку, а потом издаешь крик. После этого, чувствуя себя значительно спокойнее, ты убеждаешься, что текст, который ты отправляешь, не выдает твоего смятения.«Ты бесстыдник. Спокойной ночи.»
***
Хоть ты и недолго не занималась в бассейне, ты уже хочешь вернуться в него. Ты даже готова больше тренироваться на суше. Без дополнительной подготовки, чтобы сосредоточиться на сегодняшнем дне, теперь ты просто застряла со своими собственными мыслями, когда ты идешь по коридорам твоего плавательного клуба, чтобы выйти на улицу, поедая йогурт. Каждый раз, когда ты думаешь, что вчерашний вечер был похож жаркий сон, ты вспоминаешь о селфи без рубашки, которое обитает в галерее твоего телефона. Даже тогда, может быть, это тоже жаркий сон. Убедительно реалистичный. Ты вздыхаешь, когда взъерошиваешь свои волосы, пытаясь заставить их лучше ложиться в еще влажном состоянии, прежде чем вернуться к йогурту. Почему ты так загоняешься из-за этого? Конечно, ты нашла свою половинку — которая не знает, что ты его родственная душа — вчера; и конечно, у вас двоих есть номера друг друга, но ты сильно сомневаешься, что вы на самом деле снова увидите друг друга. В конце концов, с чего бы? Какая причина будет у кого-то из вас? Конечно, ты можешь признать, что вы двое хорошо ладили, но ты не стала бы называть Нацую другом; и, насколько он знает, вы двое просто пловцы, которые случайно встретились и провели некоторое время вместе, разговаривая прошлой ночью. Эта мысль заставляет тебя слегка сдуться, но ты быстро избавляешься от этого чувства. Когда ты подавляешь свои эмоции и думаешь о ситуации рационально, это в любом случае к лучшему. Ты осуждаешь Нацую за то, что он хочет остепениться на его условиях, но реально, ты не готова остепениться еще больше, чем он? В течение шести дней в неделю твой день начинается в 4 часа утра и не заканчивается до 6 часов вечера, давая тебе примерно 3-3,5 часа свободного времени, прежде чем ты ложишься спать и повторяешь всё это снова на следующий день. Нет, твоя жизнь и личность — это не только плавание, но это, без сомнения, твой приоритет номер один сейчас; и это будет оставаться твоим приоритетом номер один на некоторое время, учитывая, что ты надеешься участвовать в еще 3-4 Олимпийских играх. Сколько времени ты тратишь на тренировки, сколько времени на самом деле у тебя остается на отношения? А кто знает? Возможно, к тому времени, когда ты решишь уйти на пенсию, ты и Нацуя каким-то образом снова пересечетесь (возможно, потому что он решит стать профессионалом); и, может быть, тогда вы оба наконец окажетесь на одной странице. Когда ты выходишь из клуба, прохладный вечерний воздух возвращает тебя к реальности — и, подобно зданию, из которого ты только что вышла, — ты готова оставить позади свои беспокойные мысли. Ты практически идешь уже вприпрыжку, когда приближаешься к своей машине — быстро подходишь к мусорному ведру, чтобы выбросить пустую баночку из-под йогурта, — но ты останавливаешься, когда слышишь, как кто-то говорит: «Йо». С предчувствием, твои глаза смотрят в сторону голоса, встречая взгляд Нацуи. Как бы все странно ни было вчера, ты уверена, что те события не включали в себя планирование встречи с Нацуей после сегодняшней тренировки — это побуждает тебя повернуться и посмотреть, есть ли кто-то позади тебя, что он мог бы вместо этого приветствовать тебя. К твоему огорчению, однако, позади тебя никого нет, и когда ты поворачиваешься обратно, чтобы посмотреть на Нацую, на его лице появляется ухмылка. Он даже машет тебе, и ты неохотно соглашаешься с тем, что он, очевидно, стоит здесь, чтобы увидеть тебя. Ты скрещиваешь руки. — Что привело тебя сюда? — спрашиваешь ты настороженно. — Я здесь, чтобы увидеть тебя, конечно, — отвечает Нацуя с усмешкой. — Поскольку мы хорошо ладим, я подумал, что сможем снова потусоваться. Ты не уверена, что сказала бы, что вы двое ладите «так хорошо», но ты решила оставить эту мысль. —Ты понимаешь, что у тебя есть мой номер? И что тебе не нужно было приходить в мой плавательный клуб, чтобы пригласить меня на свидание? Нацуя пожимает плечами. — Текст кажется таким безличным, когда я могу вместо этого увидеть тебя лично, — говорит он, улыбаясь. — Так что насчет этого? Хочешь затусить? — У меня точно нет времени, чтобы побыть на улице сегодня вечером, и я уже ужинаю дома, поэтому, если ты хочешь потусоваться, нам придется потусоваться в моей квартире, — отвечаешь ты, твои слова, кажется, вылетают из твоего рта без всякой задней мысли. — Прекрасно, — отвечает Нацуя, замыкая тебя в планах, которые ты предложила, не задумываясь. Сдерживая вздох, ты снова начинаешь идти к своей машине. — Как долго ты меня ждал? — спрашиваешь ты. Он определенно не был снаружи, когда ты приехала, а затем ушла с утренней тренировки, но ты также не видела его, когда пришла на дневную тренировку. Нацуя с легкостью идет в ногу с тобой. — Не долго, — отвечает он небрежно, его собранные манеры поведения заставляют тебя решить, что он (вероятно) говорит правду. — Подумал, что заеду после занятий. — Ты был в школе? — спрашиваешь ты, твой голос звучит явно удивленно. Ты знаешь, что он примерно твоего возраста, но ты полагала, что он уже закончил школу — если он вообще ходил в нее. — Да, приехал от университета на весенний семестр, — отвечает Нацуя. Удар проходит, прежде чем он снова говорит. — Я давно не был в этом месте. Ты бросаешь взгляд на Нацую, мельком глядя на его вдумчивое выражение лица, прежде чем твой взгляд снова устремляется прямо вперед. — Что ты имеешь ввиду? — Раньше я был членом этого плавательного клуба. — Правда? — спрашиваешь ты, останавливаясь от удивления. Ты тренировалась в своем плавательном клубе с 10 лет, но не была уверена, что помнишь кого-то, кто выглядел как его младшая версия. Если только… — Подожди, ты тот ребенок, который приехал сюда из Японии, чтобы тренироваться в этом особом клубе плавания? — Это я, — подтверждает Нацуя, кивая головой. — Ха… — говоришь ты, возобновляя шаг. — Я думаю, что была сосредоточена на подготовке к чемпионату мира, когда ты присоединился к новому сезону, поэтому я не могу сказать, что действительно обращала внимание на кого-то еще. — Ты меня ранила, — шутит Нацуя, сжимая руку на своем сердце. Ты только пожимаешь плечами в ответ. — В любом случае, разве у тебя не было брата, который тоже присоединился к плавательному клубу? Почему вы оба ушли? Просто надоело плавать в команде? Нацуя смеется. — Нет, мои родители просто хотели, чтобы мы с братом закончили учебу дома, а не в чужой стране, — отвечает он. — Хотя мой брат все еще плавает в команде в своем университете. Из любопытства ты спрашиваешь у Нацуи об этом таинственном брате, и во время поездки в твою квартиру он более чем рад поговорить об Икуе. По его голосу и тому, как светится его лицо, ты можешь сказать, что Нацуя действительно любит своего младшего брата; и его очевидная гордость за достижения Икуи заставляет тебя улыбаться. Вы двое подходите к твоей квартире, когда ты говоришь:« Может быть, я увижу его на Олимпиаде однажды». — Он определенно способен попасть в национальную команду, — отвечает Нацуя, открывая входную дверь. После того, как ты открываешь дверь, он шагает через порог и затем издает низкий свист. — Хорошее место у тебя здесь. Ты случайно не ищешь соседа? Ты закатываешь глаза. — Если бы я хотела соседа по комнате, у меня бы он уже был, — отвечаешь ты, закрывая дверь. —Общежитие в твоей школе не может быть таким плохим, не так ли? — В общежитии нет ничего плохого, но это… — Нацуя обводит рукой гостиную, —определенно будет в новинку. - Я так себе представляю, — говоришь ты, направляясь на кухню, потом открывая холодильник, ты уже поужинал? — Нет, — отвечает Нацуя, идя на кухню, прежде чем опереться руками на стол. Ты скользишь с контейнером Tапервер через кухню к нему. — Мне было бы плохо, если бы я была единственной, кто ест, так что ты можешь получить сегодняшний ужин. Нацуя поднимает брови. — Как насчет тебя? Что ты будешь есть? — Вчерашний ужин, — отвечаешь ты, поднимая соответствующий контейнер. Когда ты возвращаешься в гостиную — Нацуя следует за тобой — ты объясняешь, — я стараюсь обедать в течение получаса после окончания тренировки, поэтому со временем в пути и приготовлением мне просто не хватает времени, чтобы приготовить еду после. Вот почему я готовлю еду на неделю в выходные. — К счастью для меня, у тебя есть немного еды прозапас, — говорит Нацуя, садясь на твой диван без всяких подсказок. — Потому что ты вчера пошла поесть со своим тренером, верно? — Правильно, — отвечаешь ты, поднимая пульт дистанционного управления и переходя с телевидения на Нетфликс. — Какие-нибудь предложения? Просматривая множество вариантов, Нацуя предлагает боевик, который он видел раньше, который ему действительно понравился. Поскольку ты его не видела, ты решаешь, что у тебя нет причин возражать против выбора, садясь рядом с ним на диван. На протяжении всего фильма Нацуя указывает, когда появляется какая-то часть, которая, по его мнению, была особенно волнующей — даже трогает за плечо, если твое внимание находится где-то еще. По его энтузиазму, ты можешь подумать, что он впервые смотрел фильм, но ты должна признать, что это несколько привлекательно. После того, как титры закончились, Нацуя немедленно поворачивается к тебе и спрашивает твое мнение о фильме. Его нетерпеливое выражение заставляет тебя думать, что если бы он был собакой, его хвост определенно покачивался бы без остановки прямо сейчас. Когда ты говоришь Нацуе, что фильм был удивительно приятным, он рассказывает о том, как сильно он любит боевики и то, как его смотрят на самом деле. — Я бы не догадалась, что ты будешь так увлечен боевиками, — говорите вы. — О, да, — энергично кивает Нацуя, — Я люблю их со средней школы. Он продолжает называть несколько своих любимых, рекомендуя посмотреть их, если ты этого еще не сделала. В свою очередь, ты рассказываешь Нацуе о своих любимых фильмах; и остальная часть вечера проходит с вами двумя, говорящими о ваших различных симпатиях, и даже антипатиях, поскольку вы двое думаете о них — от фильмов и телевидения до цветов и животных. Когда твой телефон загорается, Нацуя сознательно спрашивает: «Дай угадаю — тебе скоро нужно лечь спать?» — Ты правильно угадал, — отвечаешь ты, вставая, вытягивая руки над головой. — Тебе нужно ехать домой? — Не нужно, но спасибо за предложение, — отвечает Нацуя с улыбкой. — Позволь мне привести себя в порядок, а потом я уйду. Прежде чем ты возразишь, Нацуя уже направляется на кухню. Из гостиной ты можешь услышать, как он ополаскивает контейнеры, и даже открывает посудомоечную машину, чтобы поместить их внутрь. Когда он возвращается, ты благодаришь его за уборку и провожаешь его к двери. — Спасибо, что встретилась со мной сегодня вечером и угостила меня ужином, — благодарит Нацуя. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я тебя подбросила? — Уверен. Я обязательно напишу тебе, когда вернусь домой, чтобы ты знала, что я добрался целым и невредимым, — говорит Нацуя, дразнящим голосом. Ты закатываешь глаза. — Большое спасибо за то, что думаешь обо мне, — говоришь ты с сарказмом. Тем не менее, ты не можешь удержать губы от изгиба в улыбке.— Спокойной ночи, Нацуя. — Спокойной ночи, Т/И. Ты наблюдаешь, как Нацуя подходит к лифту, и как только он оказывается внутри, он машет тебе рукой, прежде чем двери закрываются, и он исчезает из виду. Пока ты готовишься ко сну, ты слышишь телефонный сигнал из твоей спальни — звук заставляет тебя напрячься. Даже несмотря на то, что ты еще не закончила свои процедуры по уходы за кожей, ты возвращаешься в свою спальню, чтобы проверить телефон, усвоив урок в первый раз. Как и ожидалось, у тебя есть сообщение от Нацуи о том, что он дома, и еще одно селфи без рубашки, сопровождающее его, не менее унылое, чем-то, что было прошлой ночью. Ты пользуешься моментом, чтобы насладиться зрелищем, но твой ответ не предполагает иного. «Ты пытаешься сделать это образцом?» «Я мог бы. Ты бы хотела этого?» «Если бы я хотела увидеть твои фотографии без футболки, я бы наверняка нашла несколько с соревнований». «Что в них особенного, так это то, что они предназначены только для тебя. ;)» «Спокойной ночи, Нацуя.» На следующий день ты расцениваешь прошлую ночь как еще один (реалистичный) лихорадочный сон, но, как часы, Нацуя снова ждет тебя, когда ты закончишь тренировку в конце дня. В конце концов, вы двое снова зависаете в твоей квартире, пока ты не замечаешь приход ночи и выпроваживаешь его. Он (к сожалению) не посылает селфи без футболки, когда дает тебе знать, что вернулся домой, но в остальном цикл повторяется. Снова, снова и снова. К концу недели ты даже не удивляешься, когда видишь, что Нацуя ждет тебя за пределами плавательного клуба — решив, что пришло время перестать обманывать себя и противостоять реальности, убеждая себя, что Нацуя искал встречи неизвестно по какой причине. Он открывает рот, чтобы поприветствовать тебя, но ты заговариваешь раньше, чем он успевает это сделать. — Я хочу спросить тебя кое о чем, и я хочу, чтобы ты был честен со мной. Улыбка на его лице переходит в растерянный хмурый взгляд. — Хорошо, конечно, - соглашается Нацуя после паузы, его лицо становится серьезным. —О чем ты хочешь меня спросить? — Дело не в том, что ты дал мне повод так думать, - начинаешь ты, уже чувствуя угрызения совести за то, что даже испытываешь потребность спросить об этом, — но то, что мы тусовались в последнее время, это просто стратегия, чтобы переспать со мной? Между вами повисла тяжелая тишина, и чем дольше она заполняет воздух, тем больше тебе хочется извиваться под его пристальным взглядом. — Неужели ты столь низкого мнения обо мне? — наконец спрашивает Нацуя с вымученной улыбкой на лице. — Нет! — сразу же кричишь ты. — Нет! Просто я не понимаю, почему ты хочешь тусоваться со мной в противном случае. Я не ищу сладкого мальчика; я не в том положении, когда я могу кого-то тренировать; и я не настолько знаменита, чтобы кто-то увиденный со мной тоже стал знаменитым по инерции. — Ну, — начинает Нацуя, — как я уже говорил, мы хорошо ладили, когда впервые встретились, так что я хотел узнать тебя получше.— Он делает паузу, чтобы почесать затылок. — Это может показаться странным, но в ту ночь, когда мы впервые встретились, между нами словно возникла какая-то связь, и после того, как мы разошлись, я почувствовал, что должен снова увидеть тебя. Я знаю, что это звучит как подкат, но это чистая правда. Правда. Скорее всего, Нацуя почувствовал связь из-за того, что вы двое родственные души. В конце концов, как бы тебе ни хотелось держать его на расстоянии вытянутой руки, ты не можешь отрицать, что тоже чувствуешь к нему тягу. — Я тебе верю, — отвечаешь ты, не задумываясь над ответом. Даже если ты не знала, что Нацуя — твоя вторая половинка, ты знала, сколько времени вы провели с ним на прошлой неделе. Конечно, недели может быть недостаточно, чтобы по-настоящему узнать кого-то, но его слова и действия нарисовали достаточно ясную картину его характера, чтобы заставить тебя поверить ему без сомнения. Услышав твой ответ, Нацуя улыбается — на этот раз по-настоящему и все это действие озаряет его лицо. Улыбка кажется настолько естественной, что ты сожалеешь о том, что не давала ему повод делать это. — Значит, у нас все хорошо? — спрашивает он. — Почти, — отвечаешь ты. Прежде чем улыбка Нацуи угаснет, ты быстро продолжаешь. — Во-первых, я должна извиниться за то, что сказала. С тех пор как мы познакомились, ты всегда был со мной дружелюбен и почтителен, и даже после того, как я обвинила тебя в том, что у тебя есть скрытые мотивы. Я судила о тебе, не зная тебя с самого начала, и мне очень жаль. — Вот что случается, когда твоя репутация опережает тебя, — говорит Нацуя со смешком. — Не волнуйся, ты не первый человек, который имеет обо мне предвзятое мнение. — Это не делает мне чести, - настаиваешь ты. — Как я могу загладить свою вину? Нацуя постукивает указательным пальцем по подбородку. — Как насчет того, чтобы угостить меня ужином в ресторане, где мы впервые встретились? — И это все? — ты спрашиваешь, ты слегка шокирована. Ты не знала, чего ожидать от него, но и не ожидала такой маленькой просьбы. Нацуя смеется. — Не у всех из нас есть Олимпийские деньги, - говорит он. — Я тоже планирую выпить за ужином, чтобы ты знала. Ты закатываешь глаза, потом скрещиваешь руки на груди. — Несколько кружек пива в придачу к твоему ужину не разорят меня. — Тогда, — начинает Нацуя, растягивая слова, — ужин, пиво, а потом ты отвезешь меня домой. — Я сделаю тебе кое-что получше, а потом позволю тебе переночевать у меня, —предлагаешь ты. — Тебе, конечно, придется спать на диване, но там есть выдвижная кровать, и я лично могу подтвердить, что она такая же удобная, как и кровать. — А что, если я решу, что это не так? — Спрашивает Нацуя с дразнящей улыбкой на лице. Ты снова закатываешь глаза. — Тогда я приготовлю тебе на завтрак все, что ты захочешь. Нацуя преувеличенно напевает в раздумье. — Ладно, — наконец решает он. Он протягивает тебе руку для рукопожатия, и ты без колебаний пожимаешь ее. — Ты сам заключил сделку. Как только вы двое отпускаете руки друг друга, вы двое начинаете идти к твоей машине — Нацуя продолжает дразнить тебя, рассказывая тебе о своем любимом завтраке. Тем не менее, ты не можешь не улыбнуться, потому что завершение твоего дня с Нацуей уже кажется совершенно естественным.***
После того, как ты подружилась с Нацуей, ты проводишь почти все свое время вне клуба с ним. Он продолжает встречаться с тобой после того, как ты закончишь с тренировками, но он также остается на ночь, когда тебе не нужно быть в клубе на следующий день. Он даже каждый твой выходной ходит за продуктами с тобой, так как покупка продуктов на двоих вполне разумна, когда вы ужинаете вместе каждый вечер. В те дни, когда ты не отличаешься на тренировках, он рядом, чтобы выслушать тебя, выплескивающую свои разочарования и говорящую за вас двоих, пока ты снова не улыбнешься. В те дни, когда тренировка проходит исключительно хорошо, он тоже рядом, чтобы радоваться твоим достижениям, как будто они его собственные, и его самолюбию ничего не угрожало. Нацуя становится настолько неотъемлемой частью твоей жизни, что ты не можешь себе представить, как ты возвращаешься к тому, какой была твоя жизнь до того, как он вошел в нее. Ты не можешь себе представить, что твой дом не является местом, в котором тебе так же комфортно, как. Или же иметь мусорный бак, не заполненный кучей пивных банок. Не можешь представить жизнь, в которой не слышно, как он поет в разных комнатах твоей квартиры. Или не сидеть в тележке для покупок, которую возят по продуктовому магазину. Не слыша, как дымовая сигнализация срабатывает один раз за сто лет после неудачной попытки приготовления пищи. Ты не можешь себе представить, что не знаешь Нацую. Последние две недели ты была за городом на тренировочных сборах в одном из тренировочных центров страны для олимпийских спортсменов. С тех пор как ты оказалась в городе, ты нервничала всю дорогу до своей квартиры. Чтобы компенсировать нехватку времени вместе, пока ты отсутствовала, вы двое переписывались чаще, чем обычно, посылая короткие новости о дне друг друга и мемы, которые заставили бы другого смеяться. Тем не менее, слова на экране не шли ни в какое сравнение с тем, чтобы провести время с ним лично, так что теперь, когда ты вернулась в город, ты с нетерпением ждешь встречи с Нацуей как можно скорее. Пока тебя не было, ты попросила Нацую пожить у тебя. Даже если только временно, ты полагала, что ему понравится иметь пространство — такое приятное, как твоя квартира, никак не меньше — для себя. Поэтому тебе интересно, в каком состоянии ты увидишь свою квартиру, когда зайдешь в нее. Он всегда помогал тебе убираться, когда приходил к тебе, но все равно, когда тебя не было там, ты не могла не представлять свою квартиру зоной военных действий, состоящей из пивных банок из Саппоро, немытых кастрюль и сковородок, и грязной одежды на полу. Мысленный образ заставлял тебя содрогнуться от отвращения, и ты могла только молиться, чтобы твое воображение просто разыгралось и / или Нацуя хотя бы принес твою почту. Когда ты приходишь в свою квартиру, отперев входную дверь, ты останавливаешься с рукой на дверной ручке, собираясь с духом. С глубоким вздохом ты открываешь дверь, но, к твоему удивлению, квартира выглядит точно так же, как и до того, как ты уехала из города. Как только дверь за тобой закрывается, ты проходишь дальше вглубь своей квартиры, поражаясь тому, что она не только выглядит так же, но даже выглядит чище. На полке для писем на стене у входной двери даже на самом деле лежат письма, которые ты получила, пока тебя не было. Когда ты с благоговением оглядываешь свою гостиную, Нацуя появляется в поле твоего зрения из кухни, и вид его позволяет тебе, наконец, почувствовать себя как дома. — Ты вернулась раньше, чем ожидалось, - замечает Нацуя. Он прислоняется к дверному проему, скрестив руки на груди, и это привлекает твое внимание к тому, что на нем надето. — Мой рейс прибыл раньше, чем ожидалось, — быстро объясняешь ты. — Это... — Почему бы тебе не присесть? — Предлагает Нацуя, прерывая тебя. — Мы можем потом вместе поужинать. Закончив говорить, он возвращается на кухню, не оставляя места для дискуссий. Теоретически ты могла бы последовать за ним на кухню, но ты не можешь отрицать, что хотела бы принять душ, чтобы смыть грязь после тяжелого дня — ты уже почти уверена, что он носит твой фартук неизвестно по какой причине. Приняв душ и переодевшись, ты идешь обратно в гостиную, чтобы увидеть уже включенный телевизор и Нацую, несущего две тарелки с едой к кофейному столику. — Ты приготовил ужин? — спрашиваешь ты, усаживаясь на диван. Нацуя протягивает тебе одну из тарелок. — Я подумал, это будет приятный сюрприз, — ответил он, усаживаясь рядом с тобой со своей тарелкой. При ближайшем рассмотрении ты видишь, что ужин, приготовленный Нацуей, идеально подходит для твоей диеты, и это трогает тебя еще больше — заставляя тебя чувствовать тепло внутри. Ты поднимаешь глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и обнаруживаешь, что он уже направлен на тебя. — Считай, что я удивлена, — с улыбкой отвечаешь ты, поворачиваясь к нему лицом. — Спасибо, что сделал это. И за то, чтобы приглядел за квартирой. Нацуя улыбается в ответ. — Это не было проблемой, — отвечает он, повторяя твою позу. — Кстати, мое предложение остается в силе, если ты решишь, что тебе нужен сосед. Ты напеваешь в раздумье, решив пока подыграть. — Ты умеешь готовить… — Я даже убираюсь! — добавляет Нацуя, обводя свободной рукой вокруг. — Посмотри, какая у тебя безупречная квартира. Представь, что она будет такой чистой каждый день, пока я живу здесь. — Да, конечно! — ты смеешься. — Даже я не убираюсь каждый день. Признайся — ты ждал до последнего, чтобы прибраться, не так ли? — Ладно, ладно, ты меня раскусила, — признается Нацуя смеясь, поднимая свободную руку в знак того, что он сдается. — Может быть, я был мотивирован помыть пол, на который я случайно пролил пиво, но, по крайней мере, я все убрал, верно? — Спасибо, что не позволил мне вернуться домой и выпить пива с пола, — отвечаешь ты, и в твоем голосе слышится сарказм. С минуту вы двое смотрите друг на друга с пустыми выражениями, а затем вы оба разражаетесь смехом. После того, как вы оба успокаиваетесь, когда вы двое, наконец, начинаете трапезу, Нацуя спрашивает тебя о тренировочном лагере. Ты рассказываешь ему все о своих тренировках, отмечая, что ты чувствуешь, как хорошо тренируешься, когда ты там из-за той среды. Все, включая тебя, конечно, находятся там только для того, чтобы есть, спать и плавать; и приятно иметь возможность иметь настолько полное погружение, которое твоя повседневная жизнь не позволяет тебе. Несмотря на то, что учебный центр для тебя как второй дом, он все еще не сравнится с первым. Ты решаешь не упоминать о том, до какой степени ты скучала по нему, но ты озвучиваешь, что с нетерпением ждешь, когда наконец сможешь спать в своей собственной постели — высокое расположение учебного центра сделало дыхание и сон тяжелее. В свою очередь, Нацуя рассказывает о том, чем он занимался последние две недели. Ты улыбаешься его рассказу о том, как он невольно помогал детям плавать в общественном бассейне; смеешься над тем, как он принес все свое грязное белье с собой в твою квартиру, чтобы он мог воспользоваться тем, что не заплатит за стиральную машину и сушилку; и игриво выговариваешь ему за просмотр эпизодов шоу, которое вы двое начали вместе без тебя. Хотя тебе хотелось бы иметь время, чтобы звонить ему в конце каждого дня вместо того, чтобы наскоро печатать друг другу сообщения, ты рада иметь четкую картину того, как он провел свое время сейчас — его слова заполняют пробелы из коротких сообщений, которые он присылал тебе. После того, как Нацуя заканчивает пересказывать свои последние две недели, ты объявляешь: — Хорошо быть дома. — Ты откидываешься на подушки дивана, поворачиваясь к нему лицом. — Мне этого не хватало. Скучала по ужину с тобой и разговорам за ним. Нацуя сидит на диване, положив руку на спинку. — Я польщен, что ты предпочитаешь мое общество своим олимпийским товарищам по команде. — Ну конечно! Ты же мой... Ты замолкаешь, чувствуя, как у тебя перехватывает горло. Слово «соулмейт» вертелось у тебя на языке, но почему? Конечно, утверждение, что Нацуя — твоя родственная душа, не является ложью, но он никогда не был твоей родственной душой в любом смысле этого слова в твоем сознании. Сначала Нацуя был просто незнакомцем, с которым Вселенная решила, что ты должна быть связана. Как только он стал постоянным присутствовать в твоей жизни, ты всегда думала о нем как о друге. Привлекательный друг, да, но все же просто друг. Почему ты сейчас думаешь о нем как о своей второй половинке? —...лучший друг,— заканчиваешь ты, но слишком поздно. После того, как слова покидают ваш рот, ты понимаешь, что — даже если это не то, что ты изначально думала сказать — это все еще верно, позволяя тебе говорить с большей уверенностью. — Ты мой лучший друг. — Неужели? Я? — Спрашивает Нацуя, указывая на себя, удивленно приподняв брови. — Да, тебя, — ты смеешься. — Если бы я не считала тебя своим лучшим другом, то не знаю, кто бы еще им стал. Я имею в виду, ты единственный человек, с которым я ужинаю каждый вечер и кому позволяю спать у себя каждые выходные. — Это справедливо, — отвечает Нацуя, тоже смеясь. — К твоему сведению, ты тоже моя лучшая подруга... Услышав, как он произносит это слово — моя — по отношению к тебе, ты испытываешь удивительное и неожиданное воздействие. Ты слишком уверена в том, что твое сердце бьется быстрее, чем обычно, и ты концентрируешься на том, чтобы поддерживать ровное дыхание, заставляя себя успокоиться. — ...так что это стоит отметить, я думаю, — заканчивает Нацуя. — Мы можем отпраздновать нашу дружбу и твое возвращение. У тебя ведь завтра выходной, да? И вот как ты понимаешь, что покидаешь комфорт своей квартиры в этот субботний вечер. Когда вы вдвоем пробираетесь по окрестностям от твоей квартиры до центра города, ты слишком хорошо осознаешь, насколько вы близки, идя бок о бок. Вы всегда стояли так близко, когда шли рядом друг с другом? Если ты хотя бы протянешь свой мизинец, ты легко сможешь зацепить его за его руку.… Чтобы удержаться от импульсивных действий, ты решаешь обнять себя, хватаясь руками за плечи. — Холодно? — спрашивает Нацуя, глядя на тебя. Прежде чем ты успеваешь ответить — ты все еще думаешь, стоит ли выкручиваться из неудобного положения, в которое он тебя так удачно поставил, — он уже снимает куртку и набрасывает ее тебе на плечи. — Лучше? — Да, — отвечаешь ты с улыбкой, поправляя руки, чтобы надеть куртку как следует. — Благодарю. А тебе не будет холодно? С самого начала тебе было не особенно холодно, но его тепло в сочетании с утепленным воротником и подкладкой куртки делает тебя милой и согретой, с дополнительным бонусом — куртка еще и пахла им. Тем не менее, то, что ты замерзла — это не ложь во спасение, учитывая то, что сейчас он остался только в черной футболке. Нацуя отмахивается от твоих слов. — Со мной все будет в порядке. Кроме того, если я заболею, ты можешь просто вылечить меня, — говорит он, подмигивая. Ты не можешь заставить себя прямо отказать ему. — Тебе бы это понравилось, не так ли? — отвечаешь ты ему сухим тоном вместо этого. Нацуя только невинно улыбается в ответ. Ты качаешь головой, но обнаруживаешь, что твои губы изгибаются вверх, пока ты тоже не улыбаешься. Как только вы двое оказываетесь в центре города, вы двое начинаете искать место, которое вам обоим понравится. Уже сытые, вы двое автоматически исключаете все рестораны. Десертные места тоже не вариант, учитывая, что вы не едите сладости. Вы также исключаете все бары, так как Нацуя был бы единственным пьющим; и сколько бы ты не заботилась о нем, ты не хочешь нянчиться с пьяным Нацуей. Ты никогда не задумывалась о том, как много мероприятий вращалось вокруг еды и/или питья до сих пор, и ты почти готова предложить вам двоим просто посмотреть фильм. То есть, пока Нацуя не спрашивает: — Не хочешь попеть караоке? Он кивком головы указывает в сторону караоке-зала. Твои глаза следят за движением, оживляясь, когда ты понимаешь, что узнаешь место, которое он предложил. Ты были здесь несколько раз с товарищами по команде из твоего плавательного клуба, но последний раз ты была там давным-давно, так что ты легко соглашаешься на его предложение. После того, как вы вдвоем устраиваетесь в своей отдельной комнате, Нацуя без колебаний выбирает песню и начинает петь от всего сердца. Еще в своей квартире ты слышала, как хорош поет Нацуя, но возможность видеть его, когда он поет, каким-то образом заставляет его звучать еще лучше. Несмотря на то, что у него всего один зритель он поет так, словно выступает на стадионе, и именно такой энтузиазм делает его выступление захватывающим. — Как это получается, что ты хорош в караоке, когда караоке должно быть плохим? — спрашиваешь его ты после того, как он закончил. — Это один из моих многочисленных талантов, — подмигивает Нацуя, садясь рядом с тобой на диван. — Не волнуйся, как бы ты ни пела, я буду аплодировать тебе. Ты закатываешь глаза. — Мне не нужны твои жалостливые хлопки, — отвечаешь ты, мягко отталкивая от себя смеющегося Нацую, прежде чем встать и выбрать свою песню. Ты достаточно уверена в своих способностях к пению, чтобы знать, что тебе по силам исполнить эту песню, которая была основной в твоем плейлисте для вождения и для души последние несколько месяцев. Когда музыка затихает, ты слышишь, как Нацуя хлопает; когда ты поворачиваешься, чтобы посмотреть на него с широкой улыбкой, он говорит: — Я никогда не смогу пожалеть аплодисментов, когда ты так поешь. Остаток вечера вы по очереди поете песни и иногда поете дуэты, когда кто-то из вас находит понравившуюся песню в каталоге песен. В перерывах между песнями вы вдвоем восстанавливаете свои силы закусками, а Нацуя даже не удерживается перед несколькимт кружкам пива. Когда он переходит от жужжания к опьянению, ты не можешь не хихикать, поскольку его выступления становятся все более и более театральными. После того, как Нацуя начинает выбирать следующую песню, ты уже хихикаешь в ожидании, когда начинается музыка. — Мне жарко, а тебе холодно, — поет Нацуя, заставляя тебя прижать руки ко рту в изумлении от того, что он поет “Burning ' Up " братьев Джонас. Как только удивление проходит, ты понимаешь, как хорошо первый куплет описывает вашу с ним дружбу. Нацуя действительно горяч; и ты была довольно холодна, когда вы двое впервые встретились, ты вела себя так, как будто ты знала его, когда на самом деле это было не так. Когда начинается припев, Нацуя берет тебя за руку. — Я соскальзываю в лаву, и я пытаюсь удержаться, чтобы не пойти ко дну, — поет он, глядя прямо в твои глаза. Ты чувствуешь, как твое сердцебиение начинает ускоряться, пока он не начинает петь тебе серенаду, пока звук твоего сердца, бьющегося в ушах, почти не заглушает его пение. Нацуя, может быть, и поет сейчас, но, без сомнения, ты та, кто горит для него. Осознание этого меньше похоже на сгорание в лаве и больше на падение с края скалы. Это и есть любовь? Ты любишь Нацую? Волноваться при виде него и скучать по нему — достаточно невинные чувства, но трепет от осознания того, что ты — его и желание держать его за руку — это, несомненно, чувства, которые выходят за рамки заботы о нем как о друге. Дерьмо. Ты любишь Нацую, не так ли? Где-то по пути, где-то между тем, когда он впервые вошел в твою жизнь и сейчас, твои чувства к Нацуе эволюционировали от апатии до любви. Он прошел путь от номинальной родственной души до самой что ни на есть настоящей, и это заставило боль, которую ты почувствовала, когда впервые встретила его — зная, что он не спешил найти тебя, свою вторую половинку — казаться такой незначительной по сравнению с болью, которую ты чувствуешь сейчас, зная, что это еще одна тайна, которую тебе придется скрывать от него. Такое чувство, что Вселенная играет с тобой. После встречи с Нацуей ты быстро поняла, что не стоит задерживать дыхание на счастливом вечере в ближайшее время. Ты смирилась с этим. На самом деле влюбиться в Нацую — это жестокая шутка, иметь свою вторую половинку прямо здесь — так близко, но все еще вне досягаемости. По сравнению с тем, когда вы впервые встретились с ним, ты можешь только представить, насколько хуже будет его реакция, если ты признаешься, что ты его родственная душа. Нацуя — волк одиночка. Он не имеет привязанности к кому-либо или чему-либо. Единственная причина, по которой он был здесь — болтался с тобой — это то, что еще не пришло время двигаться к следующему пункту назначения. Ты просто знаешь, что он покинет твою жизнь преждевременно, если ты скажешь что-нибудь о том, что ты его родственная душа… Ты отвлекаешься от своих мыслей, когда Нацуя предлагает тебе спеть часть большого Роба в песне, поэтому ты улыбаешься и читаешь свой лучший рэп. ...ты предпочла бы вообще ничего не говорить, если это означает, что он останется.***
Что касается секретов, так или иначе, скрыть тот факт, что ты влюблена в Нацую, сложнее, чем скрыть тот факт, что вы двое — родственные души. Быть с Нацуей раньше было так же легко, как быть в воде. В настоящее время, ведя себя совершенно естественно рядом с ним, ты чувствуешь себя как на новой тренировке, которую тренер придумал, но с которой ты не справляешься; и, как и на практике, тот факт, что ты катастрофически не справляешься виден. К счастью для тебя, Нацуя просто списывает твою недавнюю скованность на жесткие практики; и хотя это правда, что твоя тренировочная нагрузка увеличилась в последнее время в связи с соревнованиями, которые будут через всего за несколько месяцев, это то, с чем ты не смогла бы справиться. Тем не менее, ты благодарна за удобный предлог, на который можно было бы все списать. Ты знаешь, что ты не сможешь пользоваться им вечно — Нацуя достаточно хорошо знаком с тобой, чтобы знать, что независимо от того, насколько сложно тебе на тренировках, это только вопрос времени, прежде чем ты придешь в норму. К сожалению, ты просто не знаешь, как вести себя естественно рядом с ним, когда тебе никогда не приходилось думать о том, как это сделать. Ты достаточно умна, чтобы понимать, что ничего не добьешься, если будешь в одиночку решать свою головоломку; поэтому, как бы эта идея не казалась неловкой, ты решаешь посмотреть, что может предложить твой тренер. В конце концов, ему еще предстоит направить тебя не туда. — Скажите, тренер, — начинаешь ты, потягиваясь перед завершением дневной тренировки, — гипотетически, как вы ведете себя естественно рядом с кем-то? — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что если, гипотетически, вы храните секрет от кого-то, и гипотетически, обладая этим секретом, вы ведете себя неловко рядом с ним? Как вы снова ведете себя нормально рядом с ними? Гипотетически. — В чем же секрет? — Ну, скажем, гипотетически секрет заключается в том, что теперь вы видите в ком-то что-то большее, чем просто друга. Твой тренер уставился на тебя взглядом, который просто кричал: «Ты что, издеваешься надо мной?» — Это из-за того парня Киришимы, который всегда ждет тебя после тренировки? — Конечно, нет, — настаиваешь ты, — это гипотетически, помните? — Конечно, ребенок, как скажешь, — отвечает тренер, закатывая глаза. — Тогда позволь мне спросить тебя вот о чем: нужно ли тебе думать о плавании, чтобы научиться плавать? — Нет, я просто делаю это. — Именно. Ты плаваешь так, как будто сливаешься с водой, — говорит тренер. — То же самое и с нормальным поведением в присутствии людей, когда ты, гипотетически, скрываешь от них что-то — просто позволяешь себе действовать, не думая. — А что, если я как-нибудь случайно выдам себя? — Я думал, это гипотетическая ситуация, — говорит твой тренер, подняв брови. Ты только наклоняешь голову и продолжаешь растяжку. — В любом случае, решение признаться в любви или поцеловать кого-то требует активных размышлений, и я готов поспорить, что если ты просто будешь действовать, не обдумывая каждое свое движение, ты, естественно, будешь действовать так, как привыкла. Ты напеваешь в ответ, обдумывая совет тренера, когда заканчиваещь последнее упражнение. К тому времени, когда тренировка официально заканчивается, и ты идешь на встречу с Нацуей, ты решаешь применить совет своего тренера на практике, думая о нем как о новом упражнении, которое тебе нужно усовершенствовать. Не думать о том, как действовать, кажется трудным в теории, но ваш разговор с тренером воспроизводится в твоем уме; и ты подходишь к Нацуе так же, как ты подходишь к плаванию — просто делая это. К счастью, совет тренера оказался дельным. Не задумываясь о каждом движении, твои рот и тело, кажется, знают, как действовать, как будто пребывание рядом с Нацуей записано в твоей мышечной памяти. В мгновение ока твоя скованность в компании Нацуи уходит в прошлое, и ты действуешь точно так же, как и всегда (только теперь у тебя есть два секрета вместо одного). На следующий день, вместо того чтобы остаться дома, вы с Нацуей заходите к нему домой, чтобы переодеться, так как вчера он забыл взять с собой дорожную сумку. Отсутствие пижамы не было проблемой, и ты смогла предоставить ему новую зубную щетку, но то, чего у тебя не было — так это чистой одежды на сегодня. Поскольку вы двое уже вышли, то решили позавтракать в гастрономе, в котором, по словам Нацуи, готовили лучшие омлеты в городе. Ты не была особенно разборчива в еде, но очень либила омлеты, которые регулярно брала в другом гастрономе, поэтому тебе было любопытно сравнить эти блюда в разном исполнении. Ничего еще не открыто, когда вы с Нацуей приезжаете, хотя твой любимый гастроном уже открыт к тому времени, когда заканчивается твоя утренняя тренировка, поэтому вы с Нацуей решаете убить некоторое время, гуляя и смотря, что еще есть в этом районе. Центр лазертага попадается на глаза Нацуе, и ты удивляешься, что даже центр лазертага открывается раньше, чем гастроном в воскресенье утром. Что тебя не удивляет, так это то, как Нацуя сразу поворачивается к тебе, когда вы двое понимаете, что их двери открыты. — Хочешь сходить в лазертаг? — спрашивает он с соревновательным блеском в глазах. — Мы можем нагулять аппетит перед завтраком. — Как будто бы я всю ночь спала, — вздыхаешь ты, глядя на свою белую рубашку. — Я и так нахожусь в невыгодном положении только из-за цвета моей рубашки. — Это все отговорки, — поддразнивает Нацуя. — Если бы ты была уверена в своих силах, цвет твоей рубашки не имел бы значения. Ты закатываешь глаза. — Как скажешь, — отвечаешь ты, проходя мимо него к дверям. — У нас все равно есть время, которое нужно убить. Пока вы вдвоем регистрируетесь на игру, Нацуя вслух обсуждает с самим собой, должны ли вы играть как отдельные игроки или как команда. Ты готова извиниться перед сотрудницей за нерешительность Нацуи, но она слащаво улыбается ему, говоря, чтобы он потратил столько времени, сколько ему нужно, чтобы решить. Ее глаза практически превратились в два сердца — и ты догадываешься, что она не часто встречается с людьми, которые выглядят как Нацуя во время работы, — но ты не винишь ее. Если бы обстоятельства сложились по-другому, возможно, ты был бы такой же при первой встрече с Нацуей. В конце концов, Нацуя решает, что вы должны играть как команда, утверждая: «Я могу выиграть как в составе команды, так и самостоятельно.» — Как будто я позволю тебе так легко победить меня, - усмехаешься ты. — Вот это сила духа! — Говорит Нацуя с усмешкой. — Бить тебя было бы не так приятно, если бы ты играла не в полную силу. — Ты поплатишься за свои слова, Киришима, — предупреждаешь ты, но от этого его улыбка становится еще шире. Жилет, который вам выдают для игры, помогает скрыть часть твоей рубашки, но ты все еще будешь выделяться на поле боя. У других игроков, которые также участвуют, хватило ума не надевать белое для игры в лазертаг, и контингент действительно разнообразный для воскресного утра. Есть люди примерно вашего с Нацуей возраста, но есть и старшеклассники, и даже взрослые люди среднего возраста. Ты знаешь, что твой атлетизм не всегда распространяется на другие виды деятельности помимо бассейна, поэтому ты не уверена, как справишься со всеми, но все, что действительно имеет значение для тебя, — это твоя победа над Нацуей, даже если это на очко, и вы двое даже не выиграете командой. Хотя ты не считаешь себя особо конкурентоспособной в чем-то кроме плавания, ты не собираешься выслушивать нытье Нацуи ничего не сделав. Как только игра начинается, и все расходятся по лабиринту, ты решаешь сосредоточиться на поражении целей, которые раскиданы по арене — зная, что это самый безопасный способ для тебя, чтобы заработать очки, а также получать бонусы — и стрелять в игроков позади. Более агрессивный подход просто не был бы разумным, не тогда, когда ты практически ходячая мишень. Когда ты крадешься, наблюдая за живыми и неживыми целями, ты видишь, что Нацуя бежит к тебе. Прежде чем ты успеваешь даже подумать о том, чтобы уклониться, он уже хватает тебя и тянет за колонну, его тело прижимается прямо к твоему. — Что... — шепчешь ты, но Нацуя тут же зажимает тебе рот рукой. Когда ты поворачиваешь голову, чтобы бросить на него вопросительный взгляд, он просто качает головой; и ты можешь только предположить, что он прячется от другого игрока, который заметил его. Ты напрягаешь слух, прислушиваясь к шагам с обеих сторон, но обнаруживаешь, что тебе трудно сосредоточиться. За все то время, что вы двое провели вместе, сейчас ты физически ближе всего к Нацуе. Жилеты и одежда между вами двумя мешают тебе полностью оценить ощущение его твердой груди, но ты стараешься не позволять своему разуму продолжать ход этих мыслей; или слишком много думать о том, как ты можешь чувствовать его дыхание на своей шее. Ты можешь чувствовать, что становишься все более дерганной, чем дольше вы двое стоите так близко друг к другу, побуждая тебя попытаться вывернуться из его хватки. — Перестань двигаться, — шепчет Нацуя тебе на ухо, кладя свободную руку на твое бедро, чтобы успокоить тебя. — Чем дольше я просто стою здесь, тем больше очков я теряю, — шипишь ты в ответ, что, хотя и не является причиной твоего беспокойства, не является ложью. — Если бы кто-то преследовал тебя, я думаю, они бы уже нашли тебя. Нацуя ничего не отвечает, но через мгновение он наконец отпускает тебя, похоже, придя к тому же выводу. Ты разочарована, что больше не находишься в его объятиях, но ты знаешь, что в конечном счете, это к лучшему. Отсалютовав друг друга, вы разходитесь в разные стороны. Ты больше не видишь Нацую на протяжении всей игры, и она — к твоему облегчению — в конечном итоге заканчивается без дальнейших инцидентов. В конце концов, вы двое одерживаете победу над всеми остальными командами. Большинство очков команды — заслуга Нацуи, но ты все равно занимаешь более высокое место, чем он, в индивидуальном поражении целей. Тем не менее, он умеет проигрывать. — Подумать только, ты думала, что окажешься в невыгодном положении, - говорит Нацуя с улыбкой, когда вы вдвоем покидаете центр лазертага. — Ты что, толкала меня? Ты не можешь не опередить его, находясь в нирване после своей победы. — Зачем мне было кого-то торопить, когда моим противником был ты? — спрашиваешь ты, поворачиваясь, чтобы идти задом наперед, чтобы посмотреть ему в лицо. Нацуя качает головой. — Одна победа, и она уже такая самоуверенная... — говорит он, изображая разочарование. — Я имею в виду, если сегодняшней потери тебе было недостаточно, я с радостью вернусь в другой раз, — отвечаешь ты, и в твоем голосе слышится насмешливая озабоченность. — Только не удивляйся, насколько легче я выигрываю, когда на мне нет рубашки, которая делает меня ходячей мишенью. — Это мы еще посмотрим, — говорит Нацуя, и на его лице появляется удивление. —Давай посмотрим, насколько ты хороша, когда я не вывожу нашу команду. Ты открываешь рот, чтобы ответить еще раз, но тебя прерывает чей-то крик. Ты поворачиваешь голову в сторону источника шума, чтобы увидеть женщину и идущую официантку с кофе со льдом, летящую вперед, когда она выходит из кафе, потеряв опору на скользящем коврике. Однако уже слишком поздно уходить с дороги, и кофе в конечном итоге пропитывает твои волосы и рубашку. На мгновение ты можете только стоять там в шоке, едва в состоянии обратить внимание на извиняющуюся женщину, в то время как кофе капает с кончиков твоих волос на твою рубашку. Ты выходишь из шока только тогда, когда чувствуешь руки Нацуи на своих плечах. — Ты в порядке? Оторвав свой взгляд от случайного пятна на земле, на котором он был зафиксирован, ты поднимаешь глаза и встречаешься взглядом с Нацуей. Беспокойство написано на его лице. — Я в порядке, — отвечаешь ты чуть позже, показывая свою лучшую улыбку после этого. — Это всего лишь кофе. Я буду жить. Ты смотришь мимо Нацуи, чтобы встретиться взглядом с женщиной; и с последним извинением она направляется обратно в кофейню, по-видимому, чтобы переделать кофе, который оказался на тебе, а не у других людей. Как только она исчезает из виду, ты громко вздыхаешь. — Это, по-видимому, то, что я получаю за дерзость. — Если тебе от этого станет легче, ты все равно будешь выглядеть прекрасно, даже когда ты вся в кофе, — предлагает Нацуя, скривив губы в сдержанной улыбке. Ты отжимаешь волосы. — Я бы лучше приняла душ и переоделась, но все равно спасибо за комплимент, — отвечаешь ты с кривой улыбкой. Когда ты смотришь на свою рубашку, улыбка исчезает, и ты снова вздыхаешь. — Из всех дней, чтобы носить белую рубашку... — не задумываясь, ты поднимаешь ее, чтобы выжать весь кофе, который можешь. — Просто чтобы прояснить ситуацию: то, что моя рубашка теперь прозрачная, не является приглашением посмотреть на мою грудь. — Я и не думал... Нацуя внезапно обрывает себя, заставляя тебя отвести взгляд от рубашки и посмотреть на него. Его взгляд прикован к твоему торсу. Но вместо того, чтобы смотреть на твою грудь, он смотрит на что-то другое — прямо на твои ребра. Тишина между вами двумя, которая следует за этим, осязаема, и ты не знаешь, что делать, или даже сказать. Учитывая то, какой хороший обзор ты предоставила Нацуе, он не мог не увидеть твою татуировку соулмейта. Тем не менее, ты можешь чувствовать, как твои руки двигаются по коже, опуская рубашку, пока твой торс не будет снова покрыт. — Это твоя татуировка родственной души? — Наконец спрашивает Нацуя, и ты выдыхаешь, даже не осознавая, что задержала дыхание. Выражение его лица пустое, поэтому ты даже не можешь попытаться понять, о чем он думает прямо сейчас, чтобы понять, как дальше вести себя. Все, что ты можешь сделать, это ответить на его вопрос, просто ответив:«Да.» — Это тигровая акула, верно? — Совершенно верно. — Ты знаешь, — говорит Нацуя, и по его пытливому выражению лица видно, что он тоже пытается угадать твои мысли. Его пронзительный взгляд заставляет тебя поежиться, и ты скрещиваешь руки на груди, чувствуя себя объектом допроса, — татуировка моей второй половинки тоже изображает тигровую акулу. Ты сглатываешь, а затем отвечаешь:«Я знаю.» Нацуя повторяет твою позу, тоже скрестив руки на груди. — Когда ты это узнала? — спрашивает он, склонив голову набок. Ты открываешь рот, закрываешь его, а потом снова открываешь, пытаясь выдавить из себя слова. — Я знаю это с тех пор, как ты в последний раз плавал на соревнованиях. — Значит, ты уже знала, когда я подошел к тебе той ночью? — Да. — И все же ты ничего не сказала? — Спрашивает Нацуя, обвинительный тон в его голосе стал последней каплей. — Как я могла? — ты огрызаешься, устав чувствовать себя человеком, которого подозревают в преступлении, которого он не совершал. — Ты буквально сказал мне в лицо, что ты не ищешь свою вторую половинку. С какой стати мне после этого раскрываться и говорить тебе, что я твоя родственная душа? Значит, ты можешь легко отвергнуть меня? Я не идиотка. — Так ты просто решила, что никогда ничего не скажешь? — Спрашивает Нацуя, его голос становится громче, чтобы соответствовать твоему. — Если бы сегодня на тебя не пролили кофе, я бы никогда не узнал! — Ладно, и что? — спрашиваешь ты, раздраженно вскидывая руки. — В любом случае, это не то, что ты хотел знать с самого начала! Единственная причина, по которой ты сейчас злишься на меня, это то, что ты чувствуешь себя глупо, не зная, когда я знала все это время. — Ты делаешь паузу, делая глубокий вдох, чтобы попытаться успокоиться. — Послушай, теперь, когда ты знаешь, я ничего не жду, ясно? Так что давай просто пойдем за омлетом на завтрак, как мы изначально планировали, и забудем обо всем, что произошло. Ты снова идешь вперед, но через несколько шагов становится ясно, что Нацуя не сдвинулся ни на дюйм. С чувством страха ты оборачиваешься, чтобы посмотреть на него, спрашивая: «Что случилось?» — Я не могу просто забыть об этом. Страх, который ты чувствуешь, начинает превращаться в панику, и ты спрашиваешь: «Ч-что ты имеешь в виду?» Ты делаешь шаг к Нацуе, но он только делает шаг назад, заставляя тебя остановиться. — Я имею в виду, что узнать, кто твоя родственная душа, уже большая новость. Представь, насколько это потрясающе — узнать, что твоя родственная душа — это кто-то, кто был рядом с тобой все это время, — говорит Нацуя, делая паузу, чтобы посмотреть в сторону. Когда он оглядывается на тебя, на его лице появляется раскаяние, и ты догадываешься, что сейчас произойдет. — Я думаю, нам следует провести некоторое время порознь. — ...Почему? — ты умудряешься спрашивать, твой голос едва слышен. — Я не прошу тебя жениться на мне. Я даже не прошу тебя быть в отношениях со мной. Почему мы не можем продолжать все как обычно? Ничего не должно измениться. — Мы просто будем притворяться, что ничего не изменилось, и в отличие от тебя, я не могу притворяться, — говорит Нацуя, прежде чем повернуться и уйти. Ты бежишь за ним, хватая его за руку, когда догоняешь. Его рука теплая в твоей, и мягче, чем ты ожидала. Забавно, как ты удивлялась, каково это — держать его за руку, только чтобы узнать, каково это. — Нацуя, пожалуйста, не уходи, — умоляешь ты. Даже при том, что слова разбивают тебе сердце просто при мысли о них, не говоря уже о том, чтобы их произносить, ты вывываешь их изо рта.— Я действительно не против просто быть друзьями. На самом деле, я думаю, что так будет лучше для нас обоих! Только, пожалуйста, не делай этого. Проходит минута, и ты ждешь его ответа, затаив дыхание. — Прости, Т/И, — бормочет Нацуя, мягко убирая свою руку из твоей хватки. На этот раз, когда Нацуя уходит, ты можешь только стоять и смотреть ему вслед, отказ не дает тебе сдвинуться с места. Вкус соли ощущается на твоих губах, и когда ты протягиваешь руку, чтобы коснуться своего лица, ты понимаешь, что плачешь. Все, что ты можешь сделать после этого, это пойти домой, так и не узнав, действительно ли омлеты из этого гастронома лучшие в городе.***
Практика в течение следующих нескольких дней далека от продуктивной, если не сказать больше. Ты можешь сказать, что ты борешься. Обычно плавание дается тебе так же легко, как и дыхание, но в последнее время кажется, что ты борешься с водой, чтобы прорубить путь вперед. Вот почему ты не удивляешься, когда в середине недели твой тренер останавливает тебя, прежде чем ты уходишь с утренней тренировки, говоря: «Нам нужно поговорить.» В твоих предыдущих романтических отношениях ты сама произносила эти слова, так и слышала их, но до сих пор они никогда не заставляли тебя покрываться холодным потом. Однако вместо того, чтобы сразу же избавить тебя от страданий, твой тренер продлевает пытку, предлагая сначала угостить тебя завтраком. Ты все время нервничаешь, ожидая, когда он скажет, что у него на уме. — Ты ведь понимаешь, в чем дело, дитя? — наконец-то спрашивает тренер, после того как еду поставили на стол.— Твое время становятся все хуже. — Это я знаю. — Я не стану заставлять тебя рассказывать мне о том, что тебя беспокоит в личной жизни, но если ты знаешь, что твои результаты становятся все хуже, то ты также должна знать, что так дальше продолжаться не может. Нет, если ты хочешь занять призовое место на предстоящих соревнованиях. Ты не говоришь сразу, потому что знаешь, что товй тренер прав, поэтому ты просто откусываешь еще один кусок, жуя в тишине, обдумывая, что сказать дальше, если что-то произойдет. Говорить о своих проблемах в отношениях с Нацуей — если ты вообще можешь так назвать свои проблемы с Нацуей — со своим тренером не менее неловко, чем просить совета о том, как справиться с твоими чувствами к Нацуе, но ты знаешь, что тебе нужно поговорить об этом, если ты хочешь очистить свой разум и вернуться к плаванию. — Ты помнишь ту гипотетическую ситуацию, о которой я тебя спрашивала? — ты в конце концов говоришь, как только проглатываешь пищу. — Ну, гипотетический кто-то узнал о гипотетическом секрете. Что-то вроде того. — Ты сказал этому парню Киришиме, что чувствуешь к нему? —Нет... он видел татуировку моей второй половинки, — отвечаешь ты, не утруждая себя больше притворяться. Выжидающий взгляд тренера побуждает тебя добавить: «У него такая же.» — Полагаю, он не очень хорошо воспринял эту новость? — Нет... нет, он не, — отвечаешь ты, а потом рассказываешь своему тренеру историю о том, что произошло между тобой и Нацуей. — Ребенок, ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне, — начинает твой тренер с задумчивым выражением на лице, — но я не могу сказать, что преуменьшение чьих-то чувств из-за того, что их держат в неведении по поводу волнующей их проблемы, было хорошей идеей. — Ты думаешь, я должна была сказать ему об этом раньше, чем он мог случайно узнать? — Нет, эта информация была твоей, чтобы делать с ней то, что ты хочешь, - поправляет тебя тренер. — Может быть, ты и права, что ситуация не должна была быть такой уж серьезной, как оказалось, но это не тебе решать, как кто-то другой должен относиться к этой ситуации. Я думаю, что ты должна хотя бы извиниться перед ним за это. Ты замолкаешь на мгновение, позволяя себе осмыслить слова твоего тренера. — Я все понимаю. Хотя я не знаю, захочет ли он выслушать меня прямо сейчас... — говоришь ты, прикусив губу и замолкая. Нацуя сказал, что ему нужно побыть одному, а вы двое не разговаривали с тех пор, как виделись в последний раз. — Ты все равно должна извиниться, — советует тренер. — Даже если он не ответит, ты будешь знать, что поступила правильно; и ты можешь начать двигаться дальше, если позволишь себе это. Я не могу заставить тебя не думать о прошлом; и я не могу притворяться, что точно знаю, как ты себя чувствуешь, или каково идеальное решение этой ситуации. Но я точно знаю, что ты слишком много работала, чтобы позволить парню — родственной душе или нет — встать на пути того, к чему ты стремилась; и мне бы не хотелось, чтобы это стало твоим падением, когда я думаю обо всем, чего ты уже достигла и способна еще достичь. Слова твоего тренера вызывают улыбку на твоем лице — возможно, первую с тех пор, как ты поссорилась с Нацуей, — и ты понимаешь, что он, как обычно, прав. Кроме того, ты ведь всегда знала, что это возможно, не так ли? Что Нацуя отреагирует отрицательно, если/когда он узнает, что вы двое — родственные души? Ты даже убеждала себя, что у тебя есть собственные цели, на которых нужно сосредоточиться, а не зацикливаться на том факте, что твоя вторая половинка не спешит тебя искать. Ты бы извинилась перед Нацуей, и если он примет или не примет твои извинения...ну, это уже не в твоей власти; и нет смысла беспокоиться о том, что ты не можешь контролировать. То, что ты можешь контролировать — так это позволить себе застрять в прошлом или продолжать двигаться в будущее. Учитывая результаты твоей недавней тренировки, ясно, что ты позволила себе барахтаться достаточно долго. С Нацуей или без него в твоей жизни, твои цели не будут достигнуты, если ты будешь просто думать о них.***
Пока у тебя еще хватает наглости, ты пишешь Нацуе, прежде чем уйти с завтрака вместе с тренером, извиняясь за свое поведение с тех пор, как вы виделись в последний раз. Ты не можешь понять, прочел ли он твое сообщение, но поскольку часы становятся днями, а ты не получаешь от него ни единой весточки, ты можешь только предположить, что он либо полностью проигнорировал тебя, либо прочитал его и решил не отвечать. Твое предположение еще больше подтверждается тем фактом, что он все еще активен в социальных сетях. Кажется, он сейчас в Австралии, но ты не можешь заставить себя смотреть его истории и точно знать, что он делает, не желая, чтобы он знал, что ты думала о нем. Однако ты не позволяешь себе зацикливаться — ни на том, что он игнорирует тебя, ни на том, что он продолжает жить своей жизнью, как будто ничего не произошло. Ты сделала все, что могла, и теперь тебе пора двигаться дальше. Твои результаты начинают улучшаться на тренировках, пока они не возвращаются к тому, что было до того, как вы поссорились с Нацуей. В это время ты работаешь вдвое усерднее, пока твое время не становится таким, каким оно должно было бы быть, если бы не твоя заминка. Изменения в твоей рутине сначала кажутся странными — не видеть Нацую, ждущего тебя с улыбкой, когда ты уходишь с тренировки, или иметь его в качестве постоянного присутствия в твоей квартире — но со временем ты приспосабливаешься к тому, какой была твоя жизнь до того, как Нацуя вошел в нее. Ты все еще постоянно ощущаешь его отсутствие, но пустота уже не так ощутима, как вначале. Скоро наступит август, и все, к чему ты стремилась весь прошлый год, будет уже не за горами. Хотя Нацуя так и не ответил на твои извинения, ты решаешь, что нет ничего плохого в том, чтобы сделать первый шаг и спросить, не хочет ли он встретиться с тобой, пока ты будешь в Токио, — благодаря социальным сетям ты знаешь, что он тоже в Японии. Твой график более плотный, чем дома или в тренировочном лагере, но ты даешь ему знать, где ты находишься, и когда у тебя есть свободное время вечером после тренировки и перед сном. С течением времени ты не особенно удивляешься тому, что он тебе не отвечает. Если бы ты не была слишком занята, пытаясь приспособиться к разнице во времени, и у тебя не было бы надвигающейся конкуренции, на которой можно было бы сосредоточиться, возможно, отсутствие реакции было бы более болезненным. Когда встреча становится все ближе и ближе, Нацуя становится наименьшей из твоих забот — до тех пор, пока не наступит день Пантихоокеанского чемпионата, и ты не сможешь думать ни о чем другом, кроме этого. Это было бы трудно не сделать, когда ты являешься чемпионкой во всех своих индивидуальных заплывах. Ты бы солгала, если бы сказала, что не испытываешь никакого давления из-за желания защитить свой статус, но напряжение из-за этого не принесет результатов; тебе просто нужно проплыть точно так, как ты тренировалась все это время. Плоды твоих трудов за прошедший год увенчались тремя золотыми, серебряными и бронзовыми медалями. Завоевать золото и остаться действующей чемпионкой, а также установить новый рекорд в своем первом соревновании - это именно тот заряд уверенности, который был необходим. Было обидно занять третье место во втором соревновании, а затем второе в третьем, но финиширование первой в оставшихся двух соревнованиях позволяет тебе завершить чемпионат на высшем уровне. Ты не очень большая любительница вечеринок, но трудно не хотеть праздновать и не быть захваченной волнением твоих товарищей по команде о своих собственных успехах, поэтому ты решаешь пойти на ужин с некоторыми из них вместо того, чтобы провести ночь в клубе с другими. Ресторан более роскошный, чем ты привыкла, когда ты обедаешь вне дома, но еда вполне стоит своей дорогой цены; и ты счастлива, что можешь побаловать себя — ты даже позволяешь себе съесть кусочек торта на десерт. После ужина ты и твои товарищи продолжаете вечер, отправившись в караоке-зал. Воспоминание о том, как ты в последний раз пела караоке, вызывает укол грусти и ностальгии, но ты подавляешь это чувство и сосредотачиваешься на настоящем — сегодня вечером ты будете счастлива. Когда заказывается больше еды и напитков, ты продолжаешь воздерживаться от выпивки во время пения; но тебе так же интересно видеть, как некоторые из твоей сегодняшней компании начинают все более и более невнятно произносить слова популярных песен с удовольствием настоящих поп-звезд. Часы летят, пока не переваливает далеко за полночь, но никто не проявляет никаких признаков усталости, даже после целого дня соревнований. Как только становится ясно, что твои компаньоны, которые были слишком щедры со своим потреблением алкоголя, больше не могут стоять на ногах без посторонней помощи, ты пользуешься возможностью вырваться и вернуться в отель вместе с ними. Ты прощаешься со своей напарницей, когда она выходит из лифта этажом раньше тебя, и помогаешь другому товарищу по команде добраться до своей комнаты после того, как вы оказались на своем этаже. Он достаточно протрезвел, чтобы тебе не пришлось поддерживать большую часть его веса, но ему все еще нужна твоя помощь, чтобы ходить по прямой и не раскачиваться. — А ты сам справишься? — ты спрашиваешь за дверью его комнаты, глядя на него с настороженным выражением, когда он пытается даже вставить свою карточку-ключ в считывающее устройство. В конце концов, ты решаешь сжалиться над ним и помочь, чтобы вы не стояли в коридоре всю ночь. — Если ты волнуешься, то можешь остаться на ночь, — шутит он с дразнящей ноткой в голосе, когда, спотыкаясь, входит в свою комнату. — Может быть, если мне станет одиноко, — смеешься ты, прежде чем пожелать ему спокойной ночи и продолжить свой путь. Когда ты подходишь к своей комнате в конце коридора, ты замечаешь, что кто-то прислонился к стене рядом с твоей дверью. Здравый смысл подсказывает тебе, что тебе, вероятно, следует пойти к лестнице — ожидание лифта займет слишком много времени — прежде чем с тобой может случиться что-то, но силуэт человека знаком. Ты узнаешь эту копну непослушных каштановых волос. Теперь, когда расстояние между вами сократилось, ты понимаешь, что твои подозрения были верны. — Нацуя, — просто произносишь ты своим мягким тоном. — Что ты здесь делаешь? Хотя за последние несколько месяцев он никогда не покидал твоих мыслей, и хотя ты надеялась увидеть его снова, когда вы оба будете в одной стране, теперь, когда он на самом деле здесь, перед тобой, ты чувствуешь, как твоя кровь начинает кипеть в жилах, а под кожей появляется намек на гнев. Насколько тебе было известно до сих пор, он не проявлял никакого интереса к встрече с тобой, если у его игнорирования твоих сообщений не было уважительной причины. Как он посмел просто появиться перед тобой, не сказав ни слова? — Я ведь ничему не помешаю, правда? — Спрашивает Нацуя, наклоняя голову в сторону комнаты твоего товарища по команде. До тебя доходит, что он слышал разговор между вами двумя. — Я не обязана перед тобой отчитываться, — отвечаешь ты, и в твоем голосе слышится жесткая нотка. — Я не твое дело. Ты совершенно ясно дал это понять. А теперь еще раз: что ты здесь делаешь? Нацуя засовывает руки в передние карманы джинсов. — Ты сказала, что хочешь встретиться, и вот...я здесь. Встречаюсь с тобой. Ты даже не пытаешься удержаться от того, чтобы закатить глаза. — Ах да, — протягиваешь ты, скрестив руки на груди, — как я могла забыть, что мы договорились встретиться сегодня вечером? — Ты пристально смотришь на него прищуренными глазами. — Да, конечно, потому что мы этого не делали. Нацуя улыбается тебе, но на его улыбку ты отвечаешь лишь хмурым взглядом. — Это ведь правильно, что я вижу тебя, пока ты здесь, не так ли? — вместо этого спрашивает он, бросаясь вперед. — Кстати, поздравляю тебя с медалями на Пантихоокеанском чемпионате. Я наблюдал за всеми твоими гонками и... Ого, ты действительно была потрясающим зрелищем. — Спасибо, — отвечаешь ты отрывисто, — но если это все, ради чего ты явился без предупреждения, то я думаю, что теперь мы оба можем спокойно уйти. Ты отпираешь свою дверь и толкаешь ее, но прежде чем ты успеваешь войти внутрь — и захлопнуть дверь перед его носом — Нацуя хватает тебя за запястье. — Т/И, подожди. Ты оборачиваешься, но одновременно вырываешь свое запястье из его хватки. — Как это? — ты срываешься, твое терпение на исходе. Ничто в этой встрече не похоже на то, что ты ожидала; и ты готова просто заснуть и отодвинуть это нежелательное воспоминание в самые дальние уголки своего мозга. — То, что ты сказала раньше... — начинает Нацуя, когда видит, что снова завладел твоим вниманием, — о том, что я ясно дал понять, что ты не мое дело... — Если ты пришел сюда извиниться или напомнить мне о чем-то, что я уже знаю, то это пустая трата времени для нас обоих, — вмешалась ты. Нацуя качает головой. — Я хотел сказать, что то, что ты сказала, неправильно, — поправляет он. — Это неправда, что ты не мое дело. — Как это может быть, когда ты сам сказал, что тебе нужно побыть одному, и ты сам игнорировал мои сообщения? — Я знаю, я знаю, — Нацуя легко соглашается, — я предложил тебе провести время порознь, потому что не был готов остепениться со своей родственной душой — но не с тобой. Ты просто моргаешь, глядя на него, пока осознаешь его слова, и способна только сказать:«...что?» . Если это не то, что он имел в виду, тогда что же он имел в виду? — Я всегда думал, что ты привлекательна, но когда кто-то не заинтересован, я отступаю,— объясняет Нацуя, его глаза серьезно и почти умоляюще смотрят в твои. — Я просто знал, что не могу отпустить тебя, хотя мне нужно было узнать тебя поближе, а когда я это сделал, я не мог представить, что не смогу быть рядом с тобой. Когда я узнал, что мы с тобой родственные души...все стало так понятно, и я поняла, что не могу просто быть твоим другом. Ты открываешь рот с намерением ответить, но не произносишь ни слова. Ты не ожидала, что разговор примет такой оборот. — Я был рад получить от тебя весточку, — наконец продолжает Нацуя. — Действительно, так оно и было. Но я не мог заставить себя продолжить разговор, даже если бы ты сказала мне только, что рада, что мы снова можем быть друзьями. — Нацуя… — Ты, наверное, уже догадалась, но на самом деле я пришел сюда, чтобы сказать тебе, что хочу, чтобы мы были больше, чем просто друзьями. — Я... — начинаешь ты и замолкаешь, прежде чем решиться спросить: "Ты действительно готов посвятить себя одному человеку?" — Я мог бы посвятить себя знакомству с каждой девушкой там, и я никогда не был бы так уверен в них, как в тебе, — говорит Нацуя с абсолютно серьезным выражением лица. — Путешествовать по миру, видеть новые места и знакомиться с новыми людьми — это хорошо и все такое, но некоторые из моих лучших воспоминаний были в твоей квартире, когда мы просто смотрели телевизор или когда я помогал тебе по хозяйству. Может быть, я никогда не найду то единственное место, где я хочу пустить корни, но мне это не нужно — не тогда, когда я чувствую себя с тобой как дома. Я люблю тебя, Т/И, и даже если ты не чувствуешь того же самого... или еще не готова остепениться, тогда я готов ждать тебя столько, сколько потребуется. Все, что ты можешь сделать, это смотреть на него широко раскрытыми глазами, слишком ошеломленная его признанием, чтобы сразу что-то сказать. — Ты идиот, — наконец произносишь ты, двигаясь, чтобы уткнуться лицом ему в грудь. Руки Нацуи обвивают тебя, заставляя чувствовать себя в его объятиях тепло и безопасно. — Это я знаю. Но я идиот, которого ты любишь...? — он отвечает, хотя его слова звучат скорее как вопрос, и трудно не заметить тоску в его голосе. Ты откидываешься назад, чтобы посмотреть на него, а он уже смотрит на тебя сверху вниз с обнадеживающей улыбкой. — Да, — соглашаешься ты. — Ты идиот, которого я люблю. Улыбка Нацуи становится шире, и кажется, что ее яркость увеличилась в десять раз. Есть только мгновение, чтобы восхититься этим зрелищем, прежде чем его губы прижмутся к твоим. Поцелуй застает тебя врасплох — и своей внезапностью, и своей нежностью. Ты представляла себе, что он целуется более агрессивно, но его рот мягко прижимается к твоему, словно пробуя воду. Ты позволяешь себе наслаждаться ощущением его губ, твоих рук, сжимающих ткань его рубашки. Когда давление его рта увеличивается и поцелуй становится более требовательным, ты заставляешь себя отступить, прежде чем вы двое сможете увлечься. В конце концов, ты не можешь позволить ему так легко добиться своего. — Не думай, что это означает, что ты сорвался с крючка, - предупреждаешь ты, сохраняя строгое выражение лица. — Я действительно была готова захлопнуть дверь у тебя перед носом. Нацуя поднимает руки в знак капитуляции. — Я счастлив, что мне не нужно беспокоиться о том, как вернуться в Иватоби теперь, когда поезда больше не ходят. — Ты так загоняешься, — отвечаешь ты, ударяясь бедром о его бедро, когда снова открываешь свою дверь. — Ты бы просто остался ночевать у Нао. — Да, конечно, — со смехом соглашается Нацуя, — но мне придется спать на диване у Нао. Ты толкаешь перед ним дверь. — Как будто ты не собираешься спать здесь на полу? — задаешь ты риторический вопрос, приподняв брови. — Ты действительно позволишь своей второй половинке спать на полу? — Отвечает Нацуя, входя в комнату, и в его голосе слышится смесь недоверия и хныканья. — Когда твоя кровать слишком велика для одного человека? Конечно, я могу убедить тебя разделить со мной постель. Ты качаешь головой и кричишь ему вслед: «Может быть, если ты будешь хорошо себя вести.» Тем не менее, ты вешаешь табличку «Не беспокоить» на ручку снаружи, прежде чем позволить двери закрыться за вами. На всякий случай.