***
Оскар — необычный мальчик. Он не удивляется, почему его подруга приходит только когда наступает ночь, не обращает внимание на её слишком бледную кожу и, иногда, отливающие багряным глаза, и считает до жути милыми маленькие заострённые клыки. Оскар искренне смеётся с её неловких шуток, так радужно и заразительно, что Диана молилась всем богам, хотя думая, что они её не слышат: чтобы всё оставалось как есть, чтобы он никогда не узнавал её маленького, ужасного, отвратительного секрета. Он, с присущей только ему шуточной серьезностью, называет её Луной, а она нежно улыбается и в ответ называет его Лучиком, потому что он такой светлый, чистый, теплый и согревающий, что рано или поздно она превратится в пепел рядом с ним, ведь вампирам нельзя находится даже близко с солнцем… Он был её личным солнышком, её маленьким лучиком, что рассеивал тьму её вечной жизни. Он был прекрасным, таким... таким... ох... Тина частенько задумывалась о том, что не достойна его. Они были как Инь и Янь, как чёрное и белое. Она ещё толком ничего не сделала: родилась замаранной этой чернотой, отвратительно. Но когда понимала, что касалась такого светлого существа, как Оскар, своими грязными руками — ей становилось дурно.***
Она пыталась быть обычной: пыталась приходить не слишком поздно, дабы не быть подозрительной, пыталась вести себя как обычный человек, честно пыталась.***
Частенько она сидела в одиночестве на крыше школы и смотрела в даль. Прижав к себе ноги и обхватив их руками, её взгляд блуждал по пока тёмной линии горизонта. Редко к ней присоединялась Готика, молча садилась рядом, касаясь своим плечом её, и тоже начинала смотреть на северо-восток, туда, где восходит убийственная для них звезда. Готика не была в восторге от того, что её подруга спуталась с человеком, но ничего не поделать, она могла лишь горестно вздохнуть и попытаться поддержать, и помочь, потому что могла только догадываться, насколько это тяжело.***
А ещё, Диана часто смотрела на луну и проклинала всё: проклинала горе папашу, своё существование, дядю и его придирчивость, и ещё то, что она родилась именно в ту ночь, в совершенно безоблачную погоду под красной, нет, алой луной. Кровавой. Черт. Её. Подери.***
Маленькая вампирша искренне восхищалась дедом Оскара, он был гениальным человеком. Все в городе, а то и за его округами, были наслышаны о нем. Он был хорошим лекарем, к нему часто приходили за советом, прося помощи, или же за лекарствами, которые он мог сделать, а на его изобретения все чуть ли не молились. Естественно, идеальных людей не бывает. И дедушку её друга можно охарактеризовать как гениального, но странного, а порой и безумного ученого. Луна была очень рада вживую познакомиться с этим воистину, можно уже даже сказать, легендарным человеком. Но чем дольше она общалась со своим другом и чем чаще контактировала с мистером Франком, тем больше она стала замечать на себе его задумчивый долгий взгляд, как будто он знает всё её секреты и видит насквозь. В такие моменты Диана поворачивалась к нему и немного напряжённо, неловко улыбалась, после этого он усмехался, трепал её по голове, а после уходил в подвал, доделывать проект или лекарство. Возможно, он всё знает, возможно, он уже давно всё понял, но пока он не препятствует её общению со своим внуком, значит всё хорошо.***
Диана в очередной раз возненавидела свою вспыльчивость и импульсивность, потому что Драко, Д Р А К О, просто не мог взять её на слабо, определённо. Но тогда почему она сейчас не находилась в безопасном склепе, а стояла на открытой поляне и смотрела на то, как восходит солнце, держа в руках сумку этой блядской травы и панически думала, как поступать дальше? А ведь всё началось с того, что её одноклассник, «дорогой» Дракон, хах, опять начал поливать грязью её Лучика, и в этот раз она не смогла просто пропустить это, не обратив внимания. А ведь условия были до обидного просты: они поспорили о том, что если она за двадцать минут до рассвета соберёт ему полыни и вернётся, то он раз и навсегда закроет свой рот и больше ни слова не скажет в сторону её Лучика, и это было слишком заманчиво, но, по-видимому, она не станет в этом споре победителем. Дом её друга находился ближе, чем замок, так что не очень долго думая, она сорвалась с места в нужном направлении. Вероятно, если бы она обратилась летучей мышью, так было бы быстрее, но не с её начинающими потрескивать и тлеть руками. Девушка пыталась трезво оценивать свои силы и искренне понимала, что банально не сможет выдержать, не удержит управления с повреждёнными крыльями и просто упадет прямо под лучи солнца, и рассыпется пеплом по ветру. «Так иронично, а ведь она сейчас направляется к дому своего Лучика, который, вероятно, сожеет её точно так же», – горько подумала Тина. Оскар выглядел помятым и заспанным, немного недовольным, что кто-то заявился в такую рань, а ещё очень удивлённым, осознавшим, что именно это его полуночная подруга прямо сейчас перед ним, с ужасными ожогами на руках и начинающими проступать трещинами, уставшая, с до боли затравленным и отчаянным взглядом, смотрящая на него.***
Оскар был далеко не глупым мальчиком. Он понимал, что его Луна не так проста, как пытается казаться, если у него и были догадки про истинную сущность подруги, он предпочитал держать их при себе. Но эти догадки начинали крепнуть, когда его дедушка ни с того ни с сего вечером перед сном решался рассказать ему байки с историями про вампиров. Так что он не был сильно удивлен, когда всё это оказалось правдой. Если быть честным, он был до смерти напуган тем, что она сейчас стоит перед ним, готовая вот-вот рассыпаться пеплом у его порога. Парень быстро подавил страх, начиная действовать, благо ещё остались травы и мази, что сделал его дедушка.***
«Он все понял», - крутится назойливая, паническая мысльОн.
Всё.
Понял.
И давит, давит на виски, стучит в голове набатом и заставляет дышать через раз, пока он мажет и бинтует её обгорелые, оставляющие пепельный шлейф, трясущиеся руки. А после, когда он заканчивает, они продолжают молчать, соблюдая эту тишину. Луна сидит с опущенной головой, смотря на свои руки, и боится посмотреть ему в глаза, боится увидеть там неприязнь, разочарование или пустое безразличие, которое поранит не хуже осинового кола её хладное сердце, боится понять, что тот конец, которого она так боялась, уже настал. Диана продолжала себя накручивать, проклиная этот спор и своё решение бежать к другу. Лучше бы она сгорела на солнце, думает девушка и часто моргает начинающими слезиться глазами. Это всё могло продолжаться достаточно долго, до того момента, пока Оскар осторожно, даже предельно аккуратно, не взял её перебинтованую руку и нежно прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. Потом также аккуратно заключил её в свои теплые, надёжные объятия, при этом положив свою голову на её плечо и прошептав, что всё будет хорошо. Это стало последней каплей на её расшатанные нервы – Тина уткнулась куда-то в его плечо и, не выдержав, позорно расплакалась, сжимая своими ладошками его футболку, как спасательный круг. Ох, видел бы сейчас её дядя, который на дух не переносил слез и который всегда говорил ей держать маску безразличия, и быть достойной. Диана плакала навзрыд, а Оскар же, в свою очередь, в успокаивающем жесте гладил её по спине, продолжая шептать, что всё хорошо, при этом мягко улыбаясь. Ведь как он мог оставить свою маленькую девочку, когда при полной луне поклялся быть всегда рядом?