Когда наступит весна...

Снег сыпал на землю, нескончаемо, укрывая все, словно пепел. Зима этого года выдалась суровой, и жители Лондона вот уже почти месяц проклинали заваливший все снег. Не будет преувеличением сказать, что год этот стал годом окончания целой эпохи, год 1852 от Рождества Христова, унесший с собой усталый взгляд голубых глаз. - Чаю, будьте любезны. Седой старик сгорбился возле ограды собора св.Павла и усмехнулся. Только и разговоров было, что о смерти старого герцога, и последние его слова были записаны. Шарп закрыл глаза. Чаю. Он так часто слышал эту фразу и шел наливать из походного котелка кружку горячего напитка, единственного, что спасало от простуды и зимних холодов немногих трезвенников британской армии. Отогревались о кружку заледеневшие пальцы, и порой Шарп садился рядом, брал эти замерзшие руки в свои и отогревал дыханием, прижимая к губам, каждый раз смущая и смущаясь этой простой ласки. - Согрей меня... Ночь, разделенная с кем-то близким, кажется уже не такой холодной, даже если просто лежать рядом, не раздеваясь. Пусть снег засыпает все дороги, завтра выйдет солнце и когда-нибудь наступит весна. Обязательно наступит весна, так уж заведено в этом мире. Но в этом году осень могла праздновать на пару с зимой свою победу. Шарп вздохнул, входя в высокие двери собора. Спустя много часов он вышел, подняв воротник старого плаща и натягивая перчатки. Скоро сменится год. Уже недолго ждать весны. В весну ушли Лоуфорд и Алава, весна наступит и для него. И где-то весной, в солнечный майский полдень, дождется его голубоглазый генерал верхом на Диомеде. Обязательно дождется. Снег сменился мелким дождем, - нередкая для Англии погода. К утру вода замерзнет, а завтра радостные люди воспоют Рождество. Жаль только, совсем остынет чай в кружке, оставленной на холодном черном граните.