Эксперимент

Привет, Реборн. Сегодня я хочу провести эксперимент. Я знаю, что подобные фразы не слишком будоражат твоё воображение. Ты предпочитаешь видеть готовый продукт, за которым не стоит ничего, кроме приобретения. Тебе невдомёк, что самая суть эксперимента включает в себя массу интересных вещей, которые, петляя, образуют детали и схемы, входящие в состав этого самого продукта. Как молекула состоит из атомов. Как вещество, состоящее из молекул. Ты не любишь узнавать самую суть. Тебе не интересен процесс. Но лишь в том случае, если это не касается тебя. Да, да, тебя. Ведь в любом опыте существует три стороны – испытатель, испытуемый и результат. Испытуемый – это ты. Испытатель – это я. А результат – это наша с тобой как называемая «любовь». Когда-то я говорил, что хочу довести тебя до такого состояния, чтобы не хватало сил даже на слёзы. Хотел, чтобы ты умолял меня. Кричал. Это была моя игра. Жестокая и двуличная. А вот во что играешь ты, мне до сих пор неведомо. И сейчас я хочу узнать правила. +++ Реборн с трудом открыл глаза и, ощутив, что у него затекла рука, перевернулся на спину. В комнате было темно и тихо, по всем ощущениям помещение находилось где-то глубоко под землёй. Голова болела, хотелось пить и, желательно, виски, чтобы алкоголь хоть как-то пролил свет на события прошлой ночи, которые привели его в эту треклятую ловушку. Был дом, был ужин. Верде в очередной раз задержался в лаборатории и пришёл домой очень мрачным и неразговорчивым. Лёд блестел в стакане, киллер пожаловался на жгучий холод. А после этого была темнота. Такая же густая. Сев и коснувшись пальцами шеи, бывший Аркобалено Солнца вздрогнул и нервно сглотнул. Горло опоясывал железный ошейник с выпуклым приборчиком, спереди напоминающим экранчик. От кольца сзади шёл тонкий провод, уходящий далеко в стену и, при отклонении вперёд, натягивающийся, как струна. Собственно, именно это действие спровоцировало резко включившийся и ударивший по глазам Реборна свет. Полетев вперёд, итальянец больно ударился о железный пол. - Какого чёрта… - осторожно приподнявшись, он наконец оглядел помещение. Оно было пустым, если не считать пары ламп под потолком и подмигивающего генератора, к которому был присоединён ошейник. В другом конце комнаты была стеклянная стена. А за этой стеной был Верде. Он сидел, сцепив руки в замок, на высоком стуле и мрачно смотрел на своего запертого собеседника. Самое страшное, что на коленях у него был пистолет. - Какого чёрта?! – уже громче повторил взбешённый итальянец – Что происходит? Учёный провёл пальцем по стеклу, улыбнулся и поманил к себе киллера. Игра началась. +++ Соскользнув со стула, я взял в руки пистолет и подошёл вплотную к пуленепробиваемой стене. Для меня честь, Реборн, видеть напуганного тебя, такого загнанного и злого. И в таком состоянии ты легко выполняешь мои команды и послушно соблюдаешь правила. Иди ко мне. Я покажу тебе эксперимент. Повернув голову, я молча вставляю ствол пистолета себе в рот. - Нет! Ты кричишь. Я люблю, когда ты кричишь. - Верде! В чём дело?! – я вижу твоё бледное лицо так близко к стеклу. От твоего частого дыхания оно запотевает и мне кажется, словно ты вот-вот готов будешь разбить его. Но я предусмотрел этот возможный ход событий. - Предсказуемо… - сняв пистолет с предохранителя, я указываю на ошейник на твоей шее – Хочешь узнать правила? - Какие к чёрту правила? У сердца сильно колет, когда твою красивую шею бьёт током. В моём кармане пульт к твоему пульсу. Я люблю слушать его губами, прижимаясь поцелуем к бьющейся вене. Но теперь я его контролирую. Как, впрочем, и твой гнев. - Успокоился? - стучу по стеклу – Лучше не зли меня. У самого горла застревает комок горечи, становится немного трудно дышать, но я справляюсь. - Ты с ума сошёл… - хрипишь ты и садишься за стеклом у моих ног, пальцем нащупав небольшие ожоги – Какие правила? +++ - Правила игры… - Верде опускается на пол напротив. Приоткрывает глаза и смотрит на Реборна спокойно и почти что нежно. От этого взгляда становится действительно страшно, и итальянец не пытается скрыть свой страх. Лишь качает головой и поджимает побледневшие губы. Его бьёт мелкая дрожь. - Ты всегда был умницей… - учёный стучит пистолетом по стеклу, привлекая к себе внимание – Прибор на твоей шее – шокер. На нём две кнопки – красная и синяя. - Ты с ума сошёл… - из горла итальянца вырывается короткий стон, и выдавленная улыбка кажется нервной и болезненной – Ты сошёл с ума. - Повторишь эту фразу ещё раз и будешь выглядеть полным идиотом… – качает головой бывший Аркобалено Грозы – Не перебивай меня… - он делает тяжёлый вдох, словно собирается с мыслями – Мы слишком долго шли к этому, и я решил, что именно в твоих руках будет выбор. Жить мне или умереть. Красная кнопка – жизнь. Синяя кнопка – смерть. В первом случае ошейник ударит тебя током такой мощности, что ты можешь впасть в кому. Во втором – откроется и освободит тебя. - Что ты несёшь… - Реборн неверяще качает головой, и в его серых глазах появляется жгучая беспомощность. Он прикрывает ладонью рот. Затем ударяет кулаком по стеклу. - Перестань! Отпусти меня! Давай просто поговорим! - Этого я и пытаюсь добиться, но ты мне мешаешь… - Верде все ещё пугающе спокоен, его выдаёт лишь лёгкая дрожь в руке, сжимающей пистолет – У тебя час. Время засекаю я… - Час на что? – киллер обречённо опустил голову и крепко стиснул зубы – На выбор? - На беседу. В ходе которой ты сделаешь свой выбор. +++ Да. Признаться, я действительно был готов застрелиться. Оборвать свою жизнь по одному твоему слову, если правила заведут тебя именно этим путём. Тогда в одностороннем процессе данного эксперимента я докажу, Реборн, что люблю тебя также сильно, как самого себя и свою жизнь. Если ты дашь мне выжить и окунёшь себя в бездну страшной боли, я отдам тебе победу в этом испытании. Ты докажешь мне, что любишь меня. И я останусь с тобой до самого конца. Просто. Мне не нравится враньё и лесть. А ты такой искусственный в этом в своём костюме и шляпе. - Не надо, Верде… Пожалуйста. Я медленно поднял пистолет и приставил дуло к виску. Это заставляет тебя вздрогнуть, словно от удара и болезненно поморщиться. Так странно видеть тебя в растерянности. Не ожидал, да? - Это эксперимент… - шепчу я – Представь, что ты крыса. И бегаешь по лабиринту из миллиона вариантов, среди которых лишь два самые правильные. И ты зашёл в тупик, малыш… - нежная улыбка на лице – Никакой дипломатии. Сейчас тебе, должно быть, очень больно осознавать безвыходность ситуации. - А если ты не успеешь за час. Я убью нас обоих. Твой беспомощный взгляд врезается в мой мозг сотней раскалённых игл. Палец на курке дрожит, но я лишь улыбаюсь, не разрывая этого сладостного зрительного контакта. - Почему ты остался со мной? – срывается шёпот с моих губ. Прижавшись лбом к стеклу, ты пытаешься успокоиться, дыша всё тяжелее, но зато немножко тише. - Потому что я так захотел… +++ И Реборн правда этого хотел. В тот самый момент, когда они заключили перемирие в гостиной дорогого пентхауса и провели вместе незабываемую ночь, он решился и поставил все свои принципы на то, что делает правильный выбор. Ему нравился голос учёного, ему нравилось его тело и, конечно, ему нравился сам Верде, вся его суть, которая пленила и завораживала. Ведь только учёному удалось превратить битву в испытание на прочность – кто быстрее сорвётся. Это была интересная игра. А то, что происходит сейчас… Это просто безумие. - Была же у тебя мотивация. Какими мыслями ты руководствовался? – спрашивает Верде и улыбается притворно спокойно, как психоаналитик. - Никакими… - грубо отзывается итальянец и раздражённо касается ошейника, словно надеясь, что за это время он испарился. - Не бывает такого. - В твоём случае мотивации у меня не было. А ты? – парирует Реборн – Почему остался ты? Ты же мечтал меня убить… Всегда. Словно я мешал твоему существованию на этой планете. Верде задумчиво стучит пальцами по пистолету. Он смотрит на киллера Вонголы с едва заметной жалостью. - Эксперимент… - начинает он, но итальянец его перебивает. - Ах, вот оно что. Ты использовал меня. -…который завершился неудачей. Удивлённо раскрыв глаза, киллер издаёт едва слышный судорожный вздох, закрывает глаза и качает головой, поджимая губы. Рука тянется к ошейнику, но тут же замирает. Задержав на мгновение дыхание, он старается не смотреть на пистолет в руках у учёного, и мир вокруг крутится, наполняя голову туманом, после которого у нормальных людей обычно случаются истерики. - Я не ожидал, что останусь на столь долгое время… - ответ учёного лаконичен и скуп. - К чему тогда весь этот кошмар? Что ты хочешь узнать? Верде качает головой. - Это ты сам должен понять. - Зачем тебе это нужно? – руки киллера тянутся к лицу, но в итоге он лишь закрывает голову, проводит рукой по волосам и морщится – Зачем? +++ В своей беспомощности ты выглядишь просто великолепно. Признаться, я хочу тебя сломать. - Ты когда-нибудь кого-нибудь любил? – сам собой срывается вопрос. Слова попадают точно в цель, вызывая в твоём голосе остервенелое отчаяние. - Хватит со мной играть! - А когда с тобой играл Бермуда, ты не жаловался… - выдавливая из себя издевательскую усмешку, я наблюдаю за тем, как ты задыхаешься от негодования и злости. - Причём тут наше с тобой проклятие? Это всё в прошлом! Я маниакально провожу пальцем по дулу пистолета и внезапно для самого себя меняю тему. - У каждой пули есть своя цель. Когда-то ты хотел убить Клетчатого. Потом хотел убить меня. Тебе известно, как быстро она может пробить человеческие кости и оборвать даже самую долгую жизнь. Ты никогда не считал себя повелителем чужого биения сердца? - Замолчи… Замолчи, пожалуйста. Ты качаешь головой. - Посмотри на меня. Кто я для тебя? – я снова стучу по стеклу – Любовник или тот, ради кого ты готов пожертвовать всем, что у тебя есть? - Замолчи! В ответ ты даришь мне сильный удар по стеклу. Забавно, я ожидал совсем другой реакции. - Ты хочешь, чтобы пуля оборвала биение моего сердца? И тут я вижу, что ты плачешь. Повернувшись спиной, ты прислоняешься к стеклу и закрываешь лицо руками, чтобы я не видел твоих слёз. Но мне и этого достаточно – по телу бежит предательски сильная дрожь, и я позволяю себе приложить ладонь ко рту, стараясь дышать как можно тише. - Нет… +++ - Нет-нет. Реборн качает головой, закрывая лицо руками и пытаясь не думать о том, что происходит. В ушах от напряжения зашумело. - Не хочу. Не хочу. Издав эхо коротких всхлипов, он наконец говорит, смотря в девственно-чистый потолок и глотая слёзы: - Не хочу, чтобы ты умирал. Мне хорошо с тобой. Ты ведь это хотел услышать? - Нет. Я хочу услышать правду. - Правду!? Какую правду ты хочешь? Тебе недостаточно того, что я не хочу твоей смерти?! Киллер не смотрит назад, боится увидеть пистолет в руках у учёного. Время бежало, они какое-то время молчали, и эта тишина между ними казалась роковым пределом, который никто не решался переступить. - Ты любишь меня? – задаёт вопрос Реборн. – Поэтому ты решил сыграть в эту игру? За спиной итальянца раздался тяжёлый вздох. - Это не игра. - Тогда что? Как мне это понимать? – нервно спрашивает киллер. - Представь, что эта пуля – это наша любовь. Закрыв глаза и всхлипнув, итальянец улыбнулся и покачал головой, тихо повторяя. - Любовь… Наша. Какая нелепость. Словно её кто-то придумал… - небрежно выплюнув последнее слово, он чувствует, как начинает дрожать – Я говорил тебе, что в этом нет смысла. Это клетка, в которой сидят двое. Двое глупых людей. Я не хочу оказаться в такой клетке. Как и ты. С другой стороны стекла зашевелились. Учёный тоже сел спиной к собеседнику так, чтобы казалось, будто бы они сидят почти рядом, на расстоянии шёпота. - Но ты меня туда загоняешь. - Осталось полчаса. +++ Как быстро в безумии и горечи летит проклятая птица-время. Нервно кусая губы и то и дело теребя рукав рубашки, я проверяю самого себя на прочность. В любом случае, несмотря на все слова и грубые всполохи ненависти, мы должны сделать выбор, Реборн. Ты должен сделать выбор. Каким бы тяжёлым он ни был. Как бы не было больно. Ты просто должен. Представь, что это цель твоей жизни, которая в любой момент может оборваться. Порой, чтобы выжить, человек может совершить удивительные вещи. А если под удар попадает по-настоящему дорогой тебе субъект – ты готов свернуть горы. Решай. Времени слишком мало. - Я не могу. Твоё шёпот врывается в давящую тишину. - Не могу. Что конкретно ты не можешь, я стараюсь не спрашивать, хотя вопрос вертится на языке. Как таблетка аспирина. Как вкус сицилийского вина. Как злость. Как ложь. Как это бесит. - Не могу тебя убить. Это попытка моей веры. Моё молчание – это взведённый курок пистолета. Моя русская рулетка. - Потому что мы пережили с тобой слишком много. Кому-то может показаться, что три года – это так мало. Но для меня – это теперь целая вечность. Я не знаю, что происходит за моей спиной. Мы и так уже слишком долго молчали, ты успел успокоиться. Эксперимент близился к концу, к своему логическому завершению. Могу поспорить, ты сейчас вертишь пальцами ошейник и нежно гладишь две кнопки. Одна мою жизнь спасёт. Другая – заберёт. Знаешь, а умирать, на самом деле, не страшно. Если поверить в то, что смерть – это выход на другой уровень. - Не думаю, что есть смысл продолжать этот разговор. Пульт в моём кармане издаёт раздражающе долгое пищание. За ним следует короткий удар по стеклу и звук падающего тела. Стеклянная стена поднимается вверх, разрушая барьер между нами. Наше скорбное молчание. Нет. Наверное, следовало просто застрелиться. И эта жертва, Реборн, была бы вовсе не нужна. Разряд, прошедший по твоему телу, не должен был быть смертельным, но я всё равно бросаюсь к тебе и проверяю пульс. Сняв этот страшный ошейник, мне приходится очень постараться, чтобы не обжечься. Ты жив. А остальное уже не имеет для меня смысла. Выбор был сделан. И я верю, что он правильный. Такой, какой хотели мы оба, пускай и отрицая. Ведь три года – это действительно слишком большой срок.