Жить — слишком тяжело, а умирать — еще больнее
В комнате стоит слишком едкий запах хлорки. Окна открыты нараспашку, хоть сейчас середина осени. Белые стены с неровным покрытием вкупе с пошарпанным полом выглядит не очень. Словно арендованный на недельку какой-то склад, с которого убрали все барахло, оставив такие же испорченные временем два кресла, самодельный деревянный столик и горшок с маленьким кактусом. — Ты меня слышишь, Джаг? — немного с давлением выходит вопрос у мужчины, который внимательно наблюдает за реакцией рядом сидящего парня. Джонс поправляет солнцезащитные очки на переносице и заваливается на кресло, почти ложится. На лице ноль эмоций. Психиатр сдается. Это уже шестой по счету сеанс, а изменений никаких. Джонс исправно принимает лекарства, все в срок, по крайней мере, мужчине хочется верить, что пациент его слушает, а не выкидывает все таблетки из пачки, как это делает Джагхед после каждого похода в аптеку. Психиатр делает пару заметок в планшете, но один аспект остается всегда стабильным. «Изменений нет». — Сколько сейчас времени? — Джагхед садится в кресле. — Ровно пять. — Ваше время вышло, я ухожу, — мужчина следит за тем, как Джагхед встает и берет трость выгиная до щелчка. Потом несколько ударов по полу, психиатр, одолев себя, снова обращается к парню: — Джагхед, пожалуйста выслушай меня. — Сеанс окончен, увидимся во вторник, — равнодушно изрекает Джагхед и выходит. Мужчина знает, что Джагхед не придет. Он никогда не ходит по вторникам. Скорее Джонс говорит, это себе, а точнее «это последний сеанс, он больше не будет сюда приходить». За дверью его уже ждет Арчи. Они идет по затхлому коридору, пока Эндрюс не желает его перебить очередным «как прошел сеанс?» Он и сам знает, как это бесит Джагхеда. — Никак, — как обычно сухо отвечает ему Джагхед. Арчи хочет, чтобы Джонс хотя бы делал вид, что заинтересован в разговоре. В последнее время Джагхед стал совсем невыносимым, депрессивным и очень агрессивным. Не было бы нужды в психиатре, если бы месяц назад Джонс не довел себя до нервного срыва. Его трясло, у него руки были в крови от избитой посуды и прочей мелочи, но самое ужасное было то, что Джагхед плакал и кричал как не в себя в одиночестве. Но Арчи упрямо себе напоминал, что Джонс не такой. Да, Джагхед часто грубил и был не очень-то и людимым, но сердце у него всегда было доброе, а поддержка искренней. По вине каких-то ублюдков, которых сразу вычислила банда змеев, Джагхед лишился самого главного и необходимого для себя органа. — Может позвонишь отцу? Он уже несколько дней подряд тебе звонит, — ноль реакции. Джагхед не хочет разговаривать ни с кем, он бы убежал куда-нибудь далеко, вот только беда. Не видит. Все во тьме. В долбанной темноте. Они садятся в машину и Джагхед закуривает, его пальцы подрагивают от невроза. Уже прошло полгода, а он никак не может смириться, никак не может привыкнуть, никак не может принять того факта что он — гребанный инвалид! Он закидывает голову назад, ударяясь затылком об сиденье и сильно жмурит глаза. Джагхед часто так делал, когда возвращался домой после больницы. «Я сейчас открою глаза и зрение вернется.» Джагхед очень часто себе это говорил. Хотелось верить, что необходимый как воздух орган чувства вернется. Что он вернется к написанию романа, в котором осталось дописать всего одну главу, в школьную группу по написанию газеты, где он был главным и к банде, которая его ждет. Но жизнь — это отвратительная штука, боль, которую Джагхеду пришлось похоронить внутри себя. Заживо. — Так что ты решил? Уедешь или останешься? — Арчи спрашивает у Джага напряженно, его ответ очень важен для него. Джагхед его лучший друг, ему тоже очень больно и обидно, что все так произошло. Но время не останавливается, и жить надо (но в случае Джагхеда приходиться) дальше. — Останусь, — Джагхед вбрасывает сигарету и выдыхает дым под нос. — Уверен? — Будто есть варианты, — сквозит безобидной злобой Джаг. «Дома мама и Джелебин, мне итак тебя хватает, Арчи, а так мне мозг будет есть вся семья.» — думает Джонс. Одно лишь радует, что его банда не засыпает ему в уши все эти жалостливые слова и не жрет мозг ложками, как это делает Эндрюс все полгода. Но если бы не Арчи, Джагхед понимает, что совсем бы загнулся и крышей поехал в полном одиночестве. За что Арчикенсу поклон до земли и пинок под зад, чтобы быстрее проваливал с квартиры Джонса. Но Эндрюс, к большому сожалению Джагхеда, так не сделает. — Останови у «Попса», хочу кофе, — оповещает парня Джаг, чем сильно удивляет. «Может быть, сеансы у психиатра реально имеют какое-то влияние?» Джагхед сам не понимает. Он не хочет кофе, только пройтись и сделать самостоятельно хоть что-то. Машина глохнет, что говорит о том, что они приехали. — Сиди в машине, я сам, — Джагхед даже не дает парню отстегнуться, как сам выходит из машины, не растягивая палку в полную длину и сжимая ее в руке. Джонс слышит, как звенит знакомый колокольчик входной двери, как доносится запах выпечки прямо с порога. Вокруг голоса, а Джагхед только может себя успокаивать. «Дыши глубоко. Спокойно. Дыши». Идет.***
В «Попсе» сегодня не очень многолюдно. Парочка людей за последним столиком заказывает коктейли со взбитыми сливками и картошку фри, а у двери сидит средних лет женщина, в очках и что-то усердно печатает, потом удаляет и так раз за разом. — Что она заказала? — спрашивает Бетти, указывая на «интеллигентную» особу у двери. — Кофе эспрессо и клубничное пирожное, — смотрит на вырванный из блокнота листок Вероника. — Ок. Я принесу, — говорит Бетти, подходя к кофемашине. — Ты сегодня как-то не очень выглядишь, — Вероника не может скрыть, что Бетти сегодня, мягко говоря, немного помятая. — Из-за экзаменов я не сплю уже третий день, еще мама… — Купер улыбается жестко, мол и сама понимаешь. Вероника понимает. После смерти отца у них крайне натяжные отношения, но Бетти не сходит с ума, точнее пытается. Колокольчик снова звенит и девушки машинально оборачиваются. На парне солнце-защитные очки, хотя на улице уже довольно темно, а днем было пасмурно, в правой руке какая-то металлическая черная труба, кожанка, на которой еще блестит морось, а под ней клетчатая рубашка поверх футболки, черные штаны. Но даже под всеми слоями угадываются татуировки, на шее и видимо очерчивающие всю правую руку, потому что видно что на костяшках и кончиках пальцев они обрываются. Бетти отрывается от странного парня, потому что кофемашина перестала гудеть, а пирожное стояло уже на стойке официантов. Она кладет аккуратно на поднос чашечку эспрессо и красивое пирожное, чтобы донести до моложавой особы, но кто бы мог подумать, что этот заказ не дойдет до посетителя, потому что черноволосый тип делает шаг вперед, когда прямо перед ним оказывается Купер. Джагхед сам не понимает, что происходит, но точно не что-то хорошее. Женщина в шоке. Ноутбук залит эспрессо, пирожное валяется на полу, размазавшись под подносом. А Бетти злая, как никогда. — Что вы делаете?! — эта женщина, как и предполагала Бетти, оказывается той еще писклявой стервой. Как же правдиво первое впечатление! Бетти просит прощения и стреляет глазами в Веронику, чтобы та помогла, и девушка сразу подходит. Купер хватается за волосы правой рукой и смотрит на Джонса со вздохом. — Эй, — обращается к нему, но Джонс словно в своем вакууме, проходит мимо. Девушка давится такой наглостью, мало того, что толкнул, что по его вине она испортила чужую технику, так он еще ее и игнорирует. — Ты издеваешься? — с напряжением спрашивает Бетти и смотрит, на Веронику, которая отсчитывает деньги с личного кармана. Девушка медленно закрывает и открывает глаза. — Отвали от меня, — грубо говорит Джаг. «Достала.» — Если виноват, то будь добр и извинись. Из-за тебя мне приходиться расплачиваться своей зарплатой. Или ты слепой? — на последнем слове Джагхед сжимает до побеления костяшек черную трость, Бетти видит теперь, что его костяшки избиты в кровь. Скорее всего он и очки носит, чтобы синяки на глазах от драк скрыть. Купер знает таких людей, знакома лично. Его внешний вид желает лучшего. Наверно, у него в кармане пачка сигарет, татуировок больше, чем на одной руке и чувство собственного достоинства в кошелек не умещается. Такие как он только и делают, что прожигают свою жизнь понапрасну, катятся на американских горках под названием «жизнь» в самое дно и не хотят этому противостоять. — Исчезни, — Джагхед бросает с ухмылкой и идет уже к выходу. Останавливают его уже грубо и рукоприкладством. Бетти дергает его за плечо, что не замечает, как рукой задевает очки, потому что реакция у Джонса отменная и жесткая, раз он сильно сжимает ее за локоть. У Бетти сердце пропускает удар, когда парень дергает ее и она становится перед ним, смотря прямо в глаза. Они блеклые, не живые, и смотрят не на Бетти, а сквозь. Купер теряется, быстро отворачиваясь, пока Джонс борется с тем, чтобы тонкую руку этой дуры, которую он, к счастью, не видит, не сломать пополам. — Прости… прости… — теперь он слышит надтреснутый голос, потерянный. Она сейчас, наверно, глазами бегает по чему угодно, представляет Джагхед. Он дергает рукой. — Гуляй, идиотка, — колокольчик звенит, а Бетти впервые не обижается на оскорбление, потому что… потому что… Джонс выходит, машет какой-то машине и идет за здание. Бетти долго думает, ее смена скоро закончится, а Веронике надо еще деньги отдать. Но она идет к кофе машине, готовит теплый американо и выбегает на улицу, под «Куда ты идешь?» от Вероники. Джагхеда удается найти легко. Он облокачивается спиной об холодную стену и курит, волосы падают на лицо, но он их не поправляет. Выдыхает под нос и дышит, смотря куда-то вниз. — Слушай, прости меня, я сказала, не подумав, — Бетти рушит всю его идиллию, сама не понимая, как у Джонса мозг по кусочкам сыпется. Джагхед ощущает в руке теплый бумажный стаканчик. Он молчит несколько секунд, а потом выбрасывает стакан с за махом руки, сжав меж зубов сигарету. Бетти хмурится, ей не нравится, что этот приду… точнее парень, так реагирует. Кофе разливается по мокрому и грязному асфальту. Она же, мать его, извинилась уже. Чего ему еще надо? Джагхед проходит мимо без слов. Он держится уверенно, и в какой-то момент Бетти даже думает, что он ее обманывает о своей слепоте, но он ударяет в воздухе черной тростью, удлиняя ее и стучит мелко по асфальту, все также уверенно шагая. — Твоя слепота не дает тебе права, вести себя как придурок, — думает Бетти, проважая парня взглядом. Джагхед садится в машину, сжимая трость и складывая, он откидывается снова на кресло и закрывает глаза. — Где очки? — спрашивает Арчи, заводя машину. — Блядь…