Рыцарь

— Не ожидал… что будет так больно…       Он знал что так случится. Вернее, его мозг, натренированный годами работы в секретной службе, уже давно просчитал, что это будет идеальный исход для нее, поэтому в некоторой степени он даже надеялся на такой финал, но одно дело думать о нем, а совсем другое — ощущать. Сердце сдавило, словно от какого-то нехорошего предчувствия, только в разы сильнее. Было действительно больно.       Агентам нельзя испытывать чувства, нельзя ощущать истеричного стука сердца в груди, однако в последние годы такое с ним случалось несколько раз, и каждый из них (какая неожиданность!) в присутствии Джун. В первый раз тогда, когда он увидел, как ее везут федералы в машине на следующий день после катастрофы. Тогда он развернул на 180 градусов свой мотоцикл и сразу помчался за ними, забыв на какие-то секунды о Саймоне и о том, что его необходимо выручать. Все его предосторожности не помогли, и сейчас она ехала в машине с Фицджеральдом, который не задумался бы, прежде чем пустить ей пулю в лоб. Он так боялся, что ее устранят, что расстрелял весь запасной магазин, который хранил на крайний случай. Второй раз был тогда, когда он усыпил ее на базе юного гения. Рой, наверное, оставил на ее плечах синяки, поскольку так и не разжал рук и не дал итальянцам отнять ее у него. Их так и транспортировали: Джун с пистолетом у головы и его, держащего ее на руках. Никогда в жизни Рой не был так осторожен и покорен под конвоем, любой неосторожный жест мог стоить ей слишком дорого. Ноющее чувство в груди все не отпускало, но особенно сильно он почувствовал его тогда, когда ему пришлось прыгать с парашютом на свой остров с Джун на руках. Приземление вышло жестким, поскольку он долго не решался отпустить правую руку чтобы дернуть кольцо. Мозг понимал, что он ее в любом случае удержит, но сердце вопило от ужаса.       Еще два раза, в которых сам Рой не хотел себе признаваться, случились при совсем иных обстоятельствах. Третий случай (хотя хронологически он был вторым) произошел тогда, когда в кофейне агент заметил Джун с тем пожарным, ее другом. Рой изначально не собирался брать ее в заложницы посреди бара, но что-то щёлкнуло в его голове, и план созрел сам собой. Наверное, это было очень подло, стрелять Родни в ногу, но зато ноющее чувство в груди отпустило.       В четвертый раз он снова ощутил это отвратительное чувство тогда, когда переодевал девушку в бикини на острове. Ему вдруг подумалось, что он наверняка не первый, кто касался этого тела, и, наверное, тот парень, Родни, даже спал с ней. От одной такой мысли у мужчины на коже побежали мурашки. Ему не хотелось, чтобы кто-то видел ее такой прекрасной и беззащитной, какой ее видел он. Но Джун доверчиво прижалась щекой к его ладони, когда он погладил ее по голове, сонно пробормотала что-то про сестру и старую машину, и в конце концов попросту обняла его руку, словно плюшевую игрушку, и Миллеру вдруг стало так хорошо, как не было со времен его далекого детства. Рой не посмел выдернуть руку и несколько часов так и просидел, пока девушка не перевернулась на другой бок, отпустив его.       Надеяться, что все завершиться для нее хорошо и в то же время верить, что это «хорошо» будет у нее с ним? Дурак, наивный идиот! Он — это вечные убийства, драки, погони, непостоянность. А дома ее сестра вот-вот выйдет замуж, дома ее ждёт Родни, которого наверняка повысили, и вряд ли он, Рой, шпион в бегах и государственный преступник, нужен ей в ее тихом и размеренном мире.       Когда она активировала маячок, Рой только силой воли удержал себя от глупости. Вариантов было целых три, и каждый из них хотелось исполнить с невероятной силой. Первый — схватить Джун покрепче, чтобы не вырвалась даже с помощью специальных приёмов, поцеловать, а после бежать с ней же через окно. Второй — сначала сигануть с Джун на руках в окно, а потом уже найти дешевую гостиницу и доходчиво объяснить строптивой девушке, что он никого не предавал, батарейку продавать не собирался, и что он бы с куда большим удовольствием сидел бы в том ресторане с ней. Третий вариант был наиболее прозаичен, в него входило просто что-нибудь капитально разбить и разломать. До кучи можно было бы кого-то ещё убить, но Джун вряд ли бы это одобрила.       Он думал, наверное, слишком долго, потому что спецназ уже успел ввалиться в комнату. Он бросил взгляд на упавшую на пол блондинку и опять с трудом пересилил себя чтобы не броситься к ней, не закрыть собой, попутно перестреляв половину актива ФБР, и не сидеть так до тех пор, пока пули у оставшихся в живых противников не закончатся и она не окажется в безопасности. Но вместо этого он схватил батарейку и вместе с ней сиганул в окно.       Когда Рой бежал по крышам и прыгал с огромной высоты, он ни о чем не думал, было не до того. Но когда он вынырнул около берега минуты через три, первое, что он увидел, это была она, перегнувшаяся через перила и напряжённо смотрящая в темную воду. Сзади к ней бежали агенты, видимо, она дала от них деру, когда увидела его падение с крыши. Рой улыбнулся своей мысли, а потом вдруг чуть не застонал вслух. Влюбленный дурень, не надо обнадеживать себя! За что ей любить его? Он постоянно впутывал ее в какие-то передряги, не раз давал снотворное, сознательно ранил ее друга, черт побери, он переодевал и трогал ее без ее согласия! Ей пришлось всадить в человека нож чтобы спасти его, одного из лучших агентов ФБР, который чуть было не погиб из-за того, что засмотрелся на нее. За такое точно не полюбят. Для нее он больше не учтивый и симпатичный попутчик из самолета, она теперь верит, что он псих и преступник. Она бы не сдала его, если бы он не был для нее никем. Пора было перерезать и эту ниточку.       Но ниточка никак не хотела ни рваться, ни перерезаться. Напротив, она только становилась толще, и через несколько дней, в день свадьбы Айприл, Рой не удержался и включил старый телик в своем временном убежище. Свадьба транслировалась на федеральном телеканале: еще бы, подругой невесты выступала девушка, которую ещё пару дней назад искали по всей стране. Поэтому Рой смог без затруднений смотреть все торжество на сестру новобрачной. Почему-то она была очень грустная. А платье ей и правда чертовски шло… Хотелось сказать ей это лично.       После окончания церемонии, когда начали крутить в эфире репортаж с интервью Родни и Джун, Рой ударом кулака разбил телевизор.

***

      Ее чем-то накачали, это было очевидно, но Рой никак не мог понять, чем именно. Но это было важно, чертовски важно! Была ли она искренна или просто находилась под действием какой-то наркоты? Она говорила такие вещи, что в его жилах закипала кровь, а стрельба по бандитам скорее помогала успокоиться, чем была работой. Черт, он совсем не мог сосредоточиться ни на чем, поскольку она была тут, она улыбалась ему и все время повторяла, что знала, что он жив. А может?..       Чтобы выкинуть из головы ненужные мысли, Рой только активнее стрелял по охране резиденции. — Не очень-то ты рад меня видеть…       Он замер на миг, и его последний выстрел не попал в цель, пройдя по касательной и лишь оцарапав жертве висок. Он прекрасно все расслышал, просто он не мог даже вообразить, как такое могло прийти в голову Джун. Это же был полнейший абсурд! — Ты не рад мне.       Она стояла в белой рубашке в арке, с по-детски склоненной головой, такая восхитительно красивая, и смотреть на нее больше трех секунд — это была настоящая ошибка. Под ложечкой снова заныло от осознания того, что опоздай он хоть на пару минут, и ее бы просто убили, как ненужную свидетельницу! Но сейчас она была жива, стояла тут, совсем рядом и, кажется, готова была расплакаться потому что верила, что он, Рой, ей не рад. Сейчас он не смог бы попасть и с двадцати метров в неподвижного человека, даже если бы захотел.       Когда он наконец-то обнял ее и почувствовал, как она обнимает его в ответ за плечи, в его голове пронеслась всего одна короткая мысль.       «К черту это все!»       Даже весь спецназ Америки, появившийся на галерее, не смог бы заставить его оторваться от нее.