Мое исцеление - ты

Снег крупными хлопьями падал на тротуары, стекла машин, ложась ровным и пушистым слоем на подоконники бесчисленных домов города. Ветра не было - и это делало сегодняшний вечер по-настоящему волшебным. Хён шел улицами ночного города, не замечая вокруг ничего. Сигаретный дым отравлял его ноздри своим дыханием, а руки дрожали от холода. Но уже наплевать - лишь бы успокоиться. Он поднес пальцы к губам и сделал еще одну затяжку. Боль. В сердце боль. На душе дерьмо. А в мыслях пустота. Лишь звон в ушах, напоминающий о том, что было. Это сводит с ума. Идти вот так вот - пальто нараспашку, под рукой папка с рукописями, курить и не видеть вокруг ничего. "Когда-нибудь я напишу такую книгу, в которой ты ко мне вернешься", - подумал он, прежде чем уйти навстречу темноте. ........... Хван Хёнджин - студент последнего года обучения в национальном университете Лондона. Сюда он поступил, благодаря выдающемуся уму и блестящим способностям. Он еще со школьных времен понимал, что мечтает стать величайшим писателем своего поколения и поэтому, чтобы это сбылось, нужно работать так, словно он больше ничего в своей жизни не видит. На самом деле, это было недалеко от правды. В школе Хёнджин был скромным парнем с выдающейся внешностью, первый красавец во всей округе. От девчонок не было отбоя, но его не интересовал никто. А всему причина его каждодневная мигрень по имени Ян Чонин. Его одноклассник, откровенный раздолбай, шутник и затейщик какой-нибудь херни, из-за которой они вдвоем частенько попадали в очередную переделку, нравился ему так, как не нравилась ни одна девчонка. Засранец Чонин - он мелькал повсюду. Заполонил собой все соцсети, и выкладывал туда ежедневные фоточки, скрины переписок со своими бесчисленными подружками, да и просто всякую ерунду. Хёнджин уже привык отслеживать все перемещения одноклассника, благодаря его отметкам гео-данных, и привык делать пометки в своей голове, что же любит объект его воздыхания. Например, клубничное мороженное, политое ореховым топингом. Или молочный шоколад с вафельной крошкой. Или токпокки в невероятных количествах. А еще Хёнджин знает, что Чонин любит крепкие напитки, от которых его несет на бездумные поступки, кутаться в плед, потому что он мерзнет круглый год, и объятия - и поэтому он спит с мягким плюшевым медвежонком. Засранец Чонин - он разбивал сердце Хёну так, как не в силах был сделать ни один человек на свете. Словно редкий хрусталь. Он разбивал и топтал осколки подошвой ботинок. "Неужели ты не догадываешься, о том, что я по мальчикам?" - мелькала мысль в голове Хёнджина в очередной раз, когда Чонин, выходя из примерочной, красовался в крутом пуловере. И пусть худощавый, но такой привлекательный! Закончилось все тогда, когда Хёнджин поступил в университет. Кто знал, что его пригласят в элитный университет в самом Сеуле! Проучившись в нем три года, он поучаствовал в одной международной олимпиаде, и очень отличился в знании иностранных языков и литературы. И, спустя три месяца, он получил пригласительное письмо из Кембриджа прослушать курс по литературе. Мать не хотела его отпускать, а сестра, обнимая Хёна за шею, продолжала реветь на его плече. Они вели себя так, словно он собирался идти воевать, а не учиться полгода. К тому же, с появлением всевозможных гаджетов расстояние между людьми заметно сократилось. Англия Хёнджину совершенно не понравилась. Слишком холодная, слишком дождливая. Лондон оказался грязным, душным, с огромным количеством машин городом, из которого хотелось бежать. Без оглядки. Люди здесь совершенно иные, не такие как в Корее. Здесь не было всеобщей доброжелательности и понимания, зато повсюду, изо всех щелей лезла надменность и подчеркнутая вежливость. Быть корейцем в Лондоне - сродни тому, что ты араб во Франции. Кажется, здесь все трубят о том, что они идут в ногу со временем, но на самом деле они просто прикрываются лицемерием, скрывая свое презрение. Если ты не белый, если не натурал или коренное население — значит, не сможешь задержаться в обществе. Даже вопрос религии стоит открыто - будь ты мусульманином, иудеем - к тебе боятся подойти и открыто указать на недостатки в выборе религии. Но если ты атеист... "Уж лучше сразу повеситься", - эта мысль неоднократно мелькала в голове Хёна. И вообще, это стало его девизом жизни в Лондоне. - Эй, лапуля! - улыбнулся ему белобрысый красавчик. Хёнджин вышел из аудитории, и собрался отправиться в кафетерий. Настроения сегодня не было, ведь с утра он пролил сладкий чай на клавиатуру ноутбука, и поэтому все его труды над рукописью пошли к черту. Хорошо, хоть черновой вариант сохранился на флешке. И пока ноут в ремонте за сумасшедшие английские фунты стерлингов, Хёнджину не видать никакой радости жизни. Ни ужинов в любимом ресторане, ни новых зимних ботинок. Да что там! Ему теперь питаться одной паршивой едой из университетского кафетерия. - Эй, ну ты и лимон, - произнес Феликс. Белобрысое чудо, любимец всего университета. Несмотря на то, что Феликс тоже кореец, и иностранец, все в округе его любили. Может, причина этому - его прекрасная внешность. Он красив, словно бог. Словно его мама отдала душу дьяволу, чтоб ребенок получился невероятно привлекательным. Или, может, его улыбка. Добродушная, милая улыбка, от которой день становится ярче, а жизнь краше. Или все дело в австралийской харизме? Словно он принес с собой часть австралийского тепла, и наполнил дождливый Лондон своим очарованием. Но самое главное оружие Феликса состояло в его голосе. В глубоком, низком голосе, от звука которого шли мурашки по коже. Услышав его однажды, желаешь слушать его всю свою жизнь. - Ну что с тобо-ой, - флиртует Феликс, приобняв друга. Это не Корея, здесь можно выражать свои чувства и не бояться быть замеченными. И даже если парни здесь ведут себя как геи, коими они не являются (или являются, это не важно), открыто к тебе никто не подойдет и не заявит о своей ненависти. Зачастую, никто не смотрит на двух корейцев, которые обжимаются в укромном местечке. Точней, Феликс обнимает, а Хёнджин раздраженно выдыхает. - Я просто еще не ел, - бросает Хён, пытаясь выпутаться из узла рук Феликса. - А ты отвали. - Мы сегодня раздражительные, - шепчет Феликс, обдавая горячим дыханием уши Хёна, - но от этого мне еще больше хочется тебя затискать... - От-ва-ли, - процедив сквозь зубы, вырывается из захвата Хёнджин, и, поправив сумку, идет по коридору. Феликс идет рядом с ним - от его оптимизма можно разве что прыгать, пробивая собой потолок. - Мой ноут в ремонте, а завтра мне сдавать главу, - отвечает Хён, осознавая, что он несправедлив к другу. - И что-о? - А то, что я не доделал работу, а завтра мне грозит погибель от рук профессора Сторна. - Всего-то? - хмыкает Феликс. - И незачет повлечет за собой лишение стипендии. - Терпение Хёна на пределе. - А после исключение, ведь моей матери нечем платить за мое обучение. - Ну так в чем проблема? - спросил Феликс. - Пообедаем сейчас, и пойдем ко мне, я предоставлю тебе свой ноут хоть до конца ночи. - Ч-что? - от удивления Хёнджин раскрыл рот. Феликс, глядя на это, лишь добродушно улыбнулся. - Ну да, у меня все равно геометрия на вечер. Буду решать и чертить, чертить и решать, - обреченно выдохнул белобрысый. Хёнджин так обрадовался, что готов был расцеловать друга, настолько он был благодарен ему. - Ну вот и решили, лимон, а тебе не дуйся, и пойдем наедимся до отвала. Хён не стал уточнять, что у него теперь и денег наедаться до отвала нет, но его настроение заметно улучшилось, и он ускорил шаг. ............ Феликс не жил в общежитии. Оказалось, он снимает комнату в квартире в центре Лондона, и живет по соседству с Ли Минхо - он тоже студент, учится на факультете истории. Войдя в комнату Феликса, Хёнджин обнаружил ужасный беспорядок вокруг. Рабочий стол весь усыпан обертками от конфет и чашками с недопитым глотком чая. - Ты такой... - Засранец? - улыбнулся Феликс. - Ага, знаю. Он усадил Хёна в кресло за столом и открыл для него ноутбук, попутно сгребая обертки и чашки. - Я сварю тебе какао, - и Феликс исчез за закрытой дверью. Хёнджин вставил флешку. Открыл черновик. Потянулся. Похрустел пальцами. Что ж, за работу. Все оставшееся время он не чувствовал ничего. Ни боли в спине. Ни голода. Ни усталости. Он стучал пальцами по клавишам, извлекая мысли из головы, перенося их на монитор гаджета. Он трудился усердно. Казалось, что этот шедевр получился лучше предыдущего. Закончив, Хён взглянул на часы. Полночь!? Оглядевшись, он увидел спящего на кровати Феликса, рядом с ним лежал учебник по геометрии. Потушив свет, и подсвечивая себе телефоном, Хён вышел из комнаты, намереваясь проскользнуть в кухню попить воды и отправиться домой. Прогулка предстояла та еще - ведь до пригорода сорок минут езды на поезде, а до станции идти еще минут двадцать. - Ты кто такой? - послышался голос, когда Хён налил себе воды. Он вздрогнул - не слышал шагов Минхо. - Х-хван Хёнджин, - запинаясь, произнес он. Ему стало не по себе от незнакомого парня. - И что ты здесь делаешь, Хван Хёнджин? - спросил Минхо. Хён знал о нем из рассказов Феликса, но никогда не думал, что парень такой жуткий: темные каштановые волосы обрамляли его бледное лицо, а глубокие, почти черные глаза впивались в тебя так, словно продирая душу. - М-мой ноут сломался, и Феликс любезно предоставил мне свой. - Хм-м, - потянул Минхо. - Ты удивишься, но Феликс предоставил бы тебе все, о чем бы ты ни попросил. Хён не ответил. Ему стало не по себе. Его слишком пристально рассматривали. - Э-э-эй, отстань от моего красавчика! - за спиной Минхо послышался возмущенный возглас проснувшегося Феликса. - Найди себе другого, а этот мой, - и снова Хёнджин оказался в объятиях австралийца. Его уволокли обратно в комнату. А после Феликс уговорил Хёна спать с ним сегодня - ночь выдалась необычно холодной. — Это тебе не Корея, здесь преступность зашкаливает. Ты же не хочешь быть убитым накануне сдачи главы? Тяжело выдохнув, и понимая всю обреченность бытия, Хёнджин согласился остаться. Засыпая, он много думал о Феликсе. Он мог бы вписать его в главу своего романа. Сделать его пожирателем сердец. И Минхо вписать тоже. Сделать его маньяком. Сексуальным маньяком. Да что там! Такой и убить может. Так или иначе, Хёну удалось расслабиться несмотря на то, что он был зажат Феликсом, и руки австралийца обвивались вокруг него так, что он не мог пошевелиться. В конечном счете, усталость одолела его, и он провалился в царство снов.