На ледяном полу беспечно распласталось кровавым пятном твоё алое платье, порванное спереди словно ты неудачная жертва изнасилования. Может, так и есть? Остекленевшие тёмные глаза, в которых я тонул с разбега и хотел остаться навек, до остатка, в которых рывком пульс стучит так насмешливо и гулко, смотрят на меня с укором откуда-то из вороха окровавленных простыней.
И в них ты словно зверь, попавший в капкан. Сколько лап ты готова себе отгрызть, чтобы выбраться?
Запри меня на псарне и утрамбуй меня в песок. Мне там самое место, ты знаешь.
А на моих руках сплетаются тёмными всполохами линии в замысловатый рисунок чего-то тёмного и ужасающего, ловящего длинным и острым языком чужие души, отображённые в виде глаз со слезами на длинных ресницах, вырванных из глазниц и жадно их пожирающего, прищурившись холодно и ехидно. Все эти глаза с жалостью смотрят на тебя, напоминая, о том, что твоё тик-так истекло.
Мне нравятся твои длинные и белокурые волосы, которые расчесывал не раз своим охотничьим ножом после того, как сам их путал, путался в них, путался в тебе словно ты дешёвая проститутка, спавшая только со мной за бесплатно, а сейчас они испачканы в красном вине
вине ли?, обнимаются с моими горячими ладонями, пока я терзаю твои губы своими. Кто-то, наверное, засунул тебе за щеку кусочек льда, иначе отчего мой язык и губы леденеют от поцелуя
звериного роскошно французского?
Твои слёзы на вкус как васаби, не обжечься бы от жадности и безнаказанно равнодушной пылкости, забыла ведь, какой я бываю ненасытный.
И пусть твои хрупкие косточки перетянуты крепко душными верёвками, облепи меня солью и водой, сыграй со мною в игру, в которой пустословы не расклюют твои большие, чёрные, как сама тьма, глаза, а морские рыбки не станут играть с твоим черепом в прятки.
Останься хоть ещё на минуту со мной.
На твоём хрупком теле живого места не осталось, нет даже клочка, где бы не было уродливым и притягательным умыслом вырезано мое имя, всё ещё едва уловимым вкусом узнаваемое на языке, а на груди и животе сейчас бурого цвета застыла корка воска.
Смотри, свечи почти догорели.
Ты вся пропахла мной, моя золотоволосая
принцесса королева, и запах этот не смоют дожди по балдахину твоей будущей опочивальни — крышке гроба, от него не избавятся заботливые руки коронёров. Ну неужели ты надеялась быть и там такой же красивой?
Моя мёртвая девочка, удавка на твоей шее словно шёлковый шарф обвилась ядовитой змеёй, а я не хочу, чтобы кто-то смотрел на тебя кроме меня даже сейчас, когда ты о с о б е н н о притягательна, но резать ножовкой тело, карта которого выжжена в памяти, выше моих сил.
Пересчитываю твои вены когда начинается рассвет, не упустить бы даже одной пока ты идёшь ко дну, гладить локоны волос пока ты, захлёбываясь, зовёшь меня, входить в скользкую и холодную плоть пока я вместе с тобой теряю часть себя — изломан своими же руками, глупец.
Сейчас ты притворяешься невинной, но я помню каждый твой томный взгляд. Гори синим пламенем те дни, когда внутри всё стыло от одного твоего игривого голоса грязной и испорченной девки, а мой айсберг в грудной клетке таял, как девственница на первом свидании и масло на сковородке домохозяйки от одного твоего лживого «любимый мужчина».
Mein Madchen, в тебе так мёрзло, что я накрою нас обоих твоим неудобным одеялом с розовыми цветами, на котором когда-то давно я под аккорды Порнофильмов раскупоривал тебя, словно бутылку дорогого вина и
душил любил так долго, что даже сейчас ты более жива, чем была тогда.
Я оставлю тебя, когда солнце взойдёт достаточно высоко, чтобы при свете собрать одежду, предусмотрительно сдвинув твои стройные ноги в почти целомудренном жесте, чтобы никто даже и подумать не мог, что ты отдавалась
Чудовищу даже после смерти, поправлю фату, на которой кровавыми пятнами расцвели красные розы, чтобы никто даже и представить не мог, что ты настолько съехала с катушек, что решила снова стать моей женой в уже чёртов тысячный раз, заботливо вытру помаду, размазанную по лицу, чтобы никто не шептался, что ты вздумала целоваться до свадьбы. И умереть до неё же?
Каждая прядь твоих волос коснётся моих губ, ведь я хочу запомнить тебя всю без остатка, испить эту чашу горечи до дна, сохранить своё отражение в глубине твоих мёртвых прекрасных глаз.
Моя золотоволосая
принцесса королева, у тебя такая мягкая и нежная кожа, что я никак не могу надышаться тобой, натрогаться её бледным великолепием, сейчас покрытым коркой крови, выглядывающей игриво из-под разорванных чулок, но твоё тик-так совсем вышло и мне пора уходить по-английски, тряхнуть стариной, трусливо сбежать, прихватив с собой лишь локоны твоих золотых волос и лоскуты мягкой кожи. Хочу обтянуть ими свой новый абажур в спальне, чтобы ты светила мне холодными вечерами.
В комнате всё ещё пахнет тобой, а мне хотелось бы, чтоб разложение не приходило тебе в гости без предварительного звонка, не отбирало этот дивный пряный аромат моего любимого алкоголя — мечты сомелье-маньяка вроде меня, не набрасывалось на тебя голодным монстром.
Едва уловимый запах твоих духов впитался в светлые волосы вместе с железистым запахом крови, но я не хочу, чтобы его учуяли соседи, поэтому прячу поближе к своему леднику, где бьётся в такт твоё имя, дрянь.
Сегодня ты не победила.
Сегодня поБеду из твоих когтей хитро вырвал я, когда соседи жадно ловили твои сладострастные стоны и скрип нашей выносливой постели, завидуя и негодуя про себя, что наша страсть не тухнет словно угли в камине, а разгорается лишь ярче, когда ты кричала и агонизировала, хватая меня своими мягкими ручками, пытаясь помешать совершить это злодейство, а я добил тебя глубоко внутри — они воткнули в уши беруши, когда я заполнял тебя своим больным влечением, а уснули, когда ты издохла, запечатлев меня на радужке словно вспышкой — вспоминать бы это вновь и вновь.
Где-то под звук ножовки и пилы хлопает входная дверь — завистники проснулись.
Они наливают свой утренний кофе в момент, когда я укладываю тебя по пакетам.
Невозмутимо начинают проживать свой очередной день, когда я делаю тебе, Златовласка, предложение, с обручальным кольцом, как положено.
— Утонем вместе?
Рядом хлопает дверь — завистники выползают из нор.
***
прости. прощай. привет.
5:39 AM, ноябрь, 2019
