Волчьи потребности

Платье Сансы падает на пол. Она поворачивается к зеркалу, ее глаза скользят по телу и исследуют каждый дюйм бледной кожи. Она не смотрела на свое отражение с тех пор, как вышла замуж за Рамси. Санса не уверена, что смогла бы пережить увиденное. Теперь, когда ее дом, наконец, принадлежит вновь Старкам, и Рамси давно умер, Санса должна увидеть. Она должна увидеть степень того, что он сделал с ней — синяки и искромсанная кожа, что едва начала подживать. Она хочет запомнить каждую рану и запечатлеть их в своем сердце, чтобы больше никогда не оставаться уязвимой перед махинациями другого человека. Ржание лошадей достигают окна Сансы, и она отворачивается от своего отражения, чтобы взглянуть на вечернее небо. Опускаются сумерки, и такой тишины она не слышала слишком давно. Это звук мира — возможно, недолгого, но тем не менее мира. Санса не подходит слишком близко к окну, опасаясь, что ее увидят, но она достаточно близко, чтобы почувствовать первое дыхание зимы на своей голой коже. Воздух от окна холодный и жжет, как лед, но зима у нее в костях. Санса закрывает глаза и вспоминает лица, которые она до сих пор любит так сильно, и пытается найти в себе силы, но видя эти неумолимые раны на ее некогда невинной коже, она чувствует себя грязной, и трудно вспомнить, как ей быть сильной, когда она так ненавидит слабость внутри нее. Санса хочет дышать, преодолевая боль в груди. Она не потеряет больше ни одну часть себя из-за него. Она волк, а Рамси был обычной шавкой, какой бы безумной она ни была. На секунду Санса вздрагивает. Ее плоть покрывается гусиной кожей, и она проводит вверх вниз по рукам. Она вдыхает привычный запах Севера. Запах свежести, сосна смешивается с дымом от горящих костров, бушующих вокруг Винтерфелла — все отчаянно нуждаются в тепле. Джон был прав. Зима уже здесь, и скоро наступит Долгая ночь. Ее сердце мгновенно начинает биться быстрее при мысли о сводном брате. Санса никогда не думала, что когда-нибудь увидит его снова — когда-нибудь снова увидит хоть кого-то из своей семьи. Она была уверена, что умрет под руками Рамси, истекая кровью и в полном одиночестве. Санса не думала, что заслуживала большего. Это ее вина, что отец умер, и это ее вина, что Рамси обосновался в Винтерфелле и разрушил дом Старков, пока она лениво сидела рядом с ним. Она думала, что, возможно, Боги наказывают ее за слабость. Пока она не увидела Джона. Сильный, красивый и страшный: он выделялся в море одетых в черное братьев Ночного Дозора. Его борода так отросла, что сначала она едва узнала своего брата, но эти глаза привлекли ее еще до того, как она смогла произнести его имя. Они все такие же серые, как шторм в море, такие же темные, такие же грустные. Она не думала, что кто-то еще сможет разделить ее печаль до этого момента. Держать его в своих объятиях тогда было облегчением — вдохом жизни в умирающую женщину. Санса никогда не сможет отблагодарить Джона за это — и при этом она даже не знает, как это сделать. Было бы невозможно объяснить ему, как Рамси разрушил ее надежды на то, чтобы когда-нибудь снова обрести утешение в прикосновении другого человека, особенно мужчины, но Джон восстановил её в одно мгновение. Санса отворачивается от окна и возвращается к разглядыванию себя. Ее щеки краснеют от холодного воздуха, проникающего через окно. Почти сочетается с розовой кожей вокруг шрамов, портящих ее тело. Она неуверенно касается свежего шрама на ребре и шипит от боли. Джон не сможет это исправить, думает она, глядя на себя. Слезы наполняют ее глаза. Ему, наверное, будет противно, если он увидит ее такой. Санса никогда особо не верила в то, что он сможет её защитить, но теперь она боится, что он может забрать свои слова обратно, если увидит, насколько сильно она повреждена. Стыд превращается в гнев, и Санса чувствует, как в ней накапливается жар, превращая кровь в ее венах в кипящую ярость. Она хватает расческу с деревянного столика и бросает ее в зеркало. Стекло разбивается с громким разрушительным треском. Слезы неумолимо текут по её щекам, когда она падает на пол. Она чувствует, как маленькие осколки стекла врезаются в ее голую кожу, но Сансе слишком плохо, чтобы двигаться. Дверь распахивается через секунду, и в комнату забегает Джон. Его брови нахмурены, а в руке он держит меч. Санса рассмеялась бы, если бы у нее были на это силы. Глаза Джона пробегаются по ее обнаженному телу, и красный оттенок его кожи виден даже под бородой, но затем он видит ее окровавленные колени и руки, и он мгновенно оказывается рядом. Он притягивает ее к себе, голова Сансы падает на его грудь, и он встает на ноги. Джон пинком закрывает дверь, прежде чем отнести ее к кровати. Она начинает успокаиваться, но, чувствуя, как нежен он с ней, слезы вновь наполняют её глаза. — Нет, Санса, не надо, — бормочет он. Она обнимает его за шею и прижимает к себе. Джон делает шаг, чтобы сесть на кровать и обнимает ее за талию. Он шепчет ей на ухо. — Ты хочешь поговорить об этом? — она качает головой. — Позвать мейстера? — на этот раз она качает головой более яростно. К чести Джона, он остается с ней до тех пор, пока у неё не заканчиваются слезы. Санса отпускает его и садится обратно на кровать: — Спасибо. — Не за что меня благодарить, Санса, — тихо говорит Джон. — Я буду здесь, сколько тебе будет нужно. Она слегка улыбается, но больше ничего не говорит. Она отвлекается на шрамы на его лице. У него есть свои шрамы, и ей интересно, приносят ли они ему столько же боли, сколько ей. Санса рассеянно прослеживает их пальцами, чувствуя его дрожь. — Я пытаюсь вспомнить тебя мальчишкой, — бормочет Санса. — Но не могу. — Мальчик мертв, — говорит Джон, и его лицо резко темнеет. — Но мужчина жив, — заканчивает Санса. — Хороший человек. Честный человек. — Я не хороший, Санса. В ее глазах вспыхивает что-то злое, когда она хватает его лицо двумя руками и заставляет его посмотреть на неё: — Ты великий человек. Я не позволю никому говорить иначе. Даже тебе, Джон Сноу. Джон улыбается, и это настолько редкое явление, что она думает, что ее сердце подскакивает при виде этой улыбки. Что с ней? Это действительно странная реакция, которую она никогда раньше не испытывала. Самое близкое к этому чувству — это её первая встреча с Леди. Тогда она думала, что ее сердце никогда не сможет так сильно любить кого-то еще. — Ты уверена, что тебе не нужен мейстер? Ты ранена и… — Это всего лишь царапины, — отмахивается Санса. — Я выживу. Джон вздыхает, но не спорит. После стольких споров перед битвой с Рамси, она подозревает, что он усвоил урок. И это её радует. Оказывать такое влияние на мужчину, который будет уважать не только ее желания и потребности, но и ее интеллект — это то, о чем Санса и не мечтала. — Джон, ты в порядке? — спрашивает она, когда замечает румянец на его коже. Санса кладет тыльную сторону ладони на его лоб. — Если ты плохо себя чувствуешь, потому что отказывался зажечь камин в своих комнатах, я… — Санса, — говорит он. — У меня все хорошо. Я просто… — Джон отворачивается, затем трет лицо. — Ты все еще… Санса смотрит вниз и понимает, что она все еще такая же голая, как и в день ее рождения. Поспешно набрасывая меха на свое тело, Санса подтягивает одеяло к подбородку, а затем протягивает руку, чтобы убрать руки Джона от лица. — Я прошу прощения… — За что тебе просить прощения? — спрашивает Джон и не отпускает её руку. — За это… — Санса сглатывает и пытается удержать слезы. Она не будет снова плакать перед ним. — За то, что ты увидел, что он сделал со мной. Долгое время Джон ничего не говорит, и Санса ничего не может прочесть по его глазам. Она начинает нервничать из-за его молчания, и это вызывает в воображении нежелательные мысли и неуверенность, порожденную еще тем временем, проведенным с Рамси, но затем Джон отстраняется, чтобы вытащить рубашку из штанов. Она слишком напугана, чтобы останавливать его или сказать хоть что-то, когда он задирает рубашку, обнажая колотые раны на его груди. — Я никогда не хотел быть Лордом-командующим, — тихо говорит Джон. — Но были люди, которые хотели, чтобы я провел их через Долгую ночь, и я не мог подвести своих братьев. Я пытался делать то, что было правильно, но этого было недостаточно. Меня убили мои собственные братья, — он вздрагивает, будто память оживает. — Каждый раз, когда я вижу эти шрамы, они напоминают мне о моей неудаче как лидера. Загипнотизированная ранами на его груди, Санса садится рядом и дотрагивается до них руками. Он напрягается под ее прикосновением, но она не замечает этого. — Это они виноваты. Это они подвели тебя — не ты их. Джон склоняет голову, чтобы взглянуть на её руки. — Может быть, но твои шрамы, Санса… Мы подвели тебя. Я сделал свой выбор, и я столкнулся с последствиями. Ты была вынуждена сделать свой выбор. Ты столкнулась с жестокостью и несправедливостью, и ты выжила. Нет ничего прекраснее этого. Никогда не извиняйся передо мной или кем-либо еще за твои шрамы. Санса не знает, кто делает первый шаг. И ей все равно, потому что когда их губы встречаются, Санса чувствует, как ее сердце подпрыгивает к горлу, и каждый ее дюйм оживает только от одного его прикосновения. Она чувствует, как его рука обхватывает ее шею, когда Джон притягивает ее ближе, чтобы углубить поцелуй. Санса наклоняется вперед, чтобы снова обнять его шею. Меха падают между ними, и он плотнее прижимает ее к себе, ее грудь прижимается к нему. Несмотря на то, что она голая, Санса думает, что между ними все еще слишком много одежды. Она пытается стянуть его рубашку с плеч, но Джон обхватывает ее руки и тянет дорожку легких поцелуев вдоль щеки, пока не достигает чувствительного местечка за ухом. — Санса, — он шепчет ей имя, его горячее дыхание скользит по ее коже, и от нее требуется вся силы воли, чтобы не пересесть к нему на колени. — Мы не можем этого сделать, — она разочарованно рычит. Смех Джона эхом отзывается по ее телу. — Извини. Я должен уйти. Он отстраняется от нее, быстро поправляя свою одежду, чтобы выглядеть уместно, но если одежду Джон и может привести в порядок, то покраснение его губ говорит о многом. Санса решает, что ей это нравится. — Спокойной ночи, Санса, — говорит Джон, стоя в дверях её комнаты. Его глаза жадно смотрят на ее обнаженное тело, прежде чем его щеки вновь вспыхивают красным, и он исчезает за дверью. Санса знает, что ей должно быть стыдно за то, что только что произошло, но ей ни капельки не стыдно. Она чувствует только желание и потребность — после всего этого времени Джон заставляет ее вновь почувствовать себя живой, и она не видит в этом никакого стыда. Пусть Боги осудят ее. Они уже столько забрали у нее. Санса заслуживает того, чтобы получить кое-что для себя — и начать она собирается с Джона.